В 1928 году в Париже Марина Цветаева познакомилась с известной художницей Натальей Гончаровой — женой Михаила Ларионова, которую называли «амазонкой русского авангарда». При знакомстве выяснилось, что Марина Ивановна и Наталья Сергеевна в Москве были соседками — обе жили в Трехпрудном переулке в соседних домах.
— То есть как Трехпрудный? — ахнула Цветаева.
— Переулочек такой в Москве, там у нас дом был, — пояснила Гончарова.
— Номер?
— Седьмой.
— А мой — восьмой.
— С тополем?
— С тополем. Наш дом, цветаевский.
— А наш — гончаровский.
— Вы в четвертой гимназии учились? — уточнила затем Наталья Сергеевна.
— И в четвертой тоже.
— Ну, вот, Вы, очевидно, были в приготовительном, а я кончала. И вот как-то после уроков наша классная дама, Вера Петровна такая, с попугаичьим носом, — «За Цветаевой нынче не пришли. Проводите ее домой. Вы ведь соседки?» Я взяла Вас за руку, и мы пошли.
— Дорого бы я дала теперь, чтобы сейчас идти за теми двумя следом, — ответила Цветаева.
Марина Ивановна напишет о Гончаровой очерк, а та, в свою очередь, посвятит Цветаевой стихотворение, сохранившееся в архиве художницы:
Конечно, мы сестры с тобой
Но не по отцу, не по матери
А по тополю белому
По тени, что падала
Утром и вечером
На твой двор и мой
По ветру залетному…
Что листьями сыпали
Осенними желтыми
На мой двор и твой
По блеску желтому
В серых и карих глазах
По ритму четкому
В мазках и словах.
На двух последних снимках отчетливо виден огромный тополь, породнивший две творческие натуры.
#МосковскиеЗаписки
