ЖЕЛЕЗНЫЙ СТРЕЛОК
Николай Степанович Тимановский — будущий герой и участник Японской, Великой и Гражданской войн (за каждую из них он имел георгиевские награды) родился в 1889 году. Учился во 2-й Санкт-Петербургской гимназии. Окончив 6 классов, 15-летним юношей добровольцем ушел на фронт Русско-японской войны и уже в начале 1905 года (февраль-март) участвовал в Мукденском сражении. По воспоминаниям офицера-марковца В. Богенгардта.:
«Николай Тимановский… выйдя добровольцем (гимназист 6-го класса) на Японскую войну, получил два Георгия и пулю в спинной хребет. Эвакуированный, лежал в госпитале почти в безнадежном состоянии. Государь Император обходил тяжело раненых и остановился около молодого вольноопределяющегося.
— Когда вы поправитесь, спросил Государь, то, что намерены делать?
— Служить Вашему Величеству.
Ответ понравился Государю, и он приказал принять расходы по лечению на Высочайший счет. Лечился Николай Степанович долго, но железная натура взяла свое, и поправился он настолько, что в последствии прошел офицерскую гимнастическую школу».
В 1906 году Тимановский после сдачи соответствующих экзаменов получает офицерский чин прапорщика (один просвет на погоне с одной звездочкой), и награждается офицерским орденом Святой Анны 4-ой степени «За храбрость» (Аннинское оружие). В составе этого же полка 4-й («Железной») стрелковой бригады генерала А.И. Деникина началась для него Первая мировая война. Отметим, что начальником штаба у Деникина был полковник С.Л. Марков. Тимановский вышел на фронт в чине штабс-капитана. В 1915 году он командир 4-й роты, временно командующий 2-м батальоном, начальник команды разведчиков, капитан, с декабря — командир 4-го батальона полка. 2 апреля 1916 года за боевые отличия произведен в подполковники. Приведем два свидетельства его соратников: Генерал А. И. Деникин вспоминает:
«На моем наблюдательном пункте большое оживление — много «гостей», инспектор артиллерии фронта, генерал Дельвиг, некоторые чины штабов фронта и армии, иностранные военные агенты — свидетельство особого доверия к Железной дивизии… Картина незабываемая!… Вдруг далеко впереди за первой полосой показались редкие цепи наших стрелков — такие, казалось, одинокие и затерянные… Под сильным огнем австрийской артиллерии они шли на вторую полосу; вел их подполковник 13-го полка Тимановский — один из храбрейших железных стрелков, знаменитый «Степаныч», впоследствии — начальник Марковской дивизии. Шел в открытую, опираясь на палку — в атаку он всегда ходил без оружия, — не спеша, останавливаясь, подзывая кого-то рукой. Появление этого батальона произвело большое впечатление на «гостей» наблюдательного пункта; они высыпали на открытый холм, чтобы лучше видеть, а наиболее экспансивный из них, итальянский военный агент, подполковник Марсенго, хлопая в ладоши, надрывая грудь, кричал: Браво, браво!…»
Из воспоминаний капитана В.А. Богенгардта:
«Великая война, и подвиги за подвигами в рядах «Железной» стрелковой дивизии. Мне рассказывали, как Николай Степанович, еще не оправившись от очередного ранения, повел батальон 13-го стрелкового полка в атаку против немцев в белой рубахе, опираясь на трость. Вероятно, с этого времени подполковник Тимановский и превратился в Железного Степаныча».
В 1917 году за боевые отличия Тимановский становится полковником (а ему всего 28 лет от роду), и получает назначение командира Георгиевского батальона в Могилеве при Ставке Верховного Главнокомандующего. За время Великой войны Тимановский был награжден многими боевыми наградами. За бой 16 февраля 1915 г. у Творильни, во время которого «командуя ротой, всюду сам поспевал. Бросаясь лично в штыки, отбил четыре атаки противника на высоте 618; перейдя в решительную контратаку, прекратил этим дальнейшие атаки, причем забрал в плен 1 офицера и около 50 нижних чинов», награжден Золотым Георгиевским оружием (выписка Высочайшего приказа). За доблесть, проявленную во время Луцкого прорыва в 1916 г., награжден офицерским орденом Святого Георгия 4-й степени.
С начала Гражданской войны (декабрь 1917 г.), Тимановский в Добровольческой армии, где становится командиром роты. Отметим, что в начале войны Офицерским полком командовал Генерального штаба генерал-лейтенант С.Л. Марков, а ротным у него был кроме полковника Тимановского, например, последний командир Преображенского полка полковник А.П. Кутепов. Вспоминает В. Богенгардт:
«Впервые я увидел Николая Степановича Тимановского в дни зарождения Добровольческой Армии. Мы все, явившиеся в Новочеркасске на Барочную улицу 36, восхищались. «быховцами» и к их числу присоединяли и полковника Тимановского, хотя он и не был в заключении, но его роль охранителя узников была известна. Вокруг его имени уже сложилась легенда, и я жаждал увидеть одного из «самых награжденных», как говорили, полковников Русской армии». Уже при личной встрече Богенгардт отметил: «Высокий рост, атлетическое сложение, ясные, голубые, близорукие глаза за очками и слегка развалистая похода, говорила о силе и простоте».
1-й Кубанский поход. После переформирования Добровольческой Армии в станице Ольгинской в феврале 1918 года, он — помощник командира Сводного Офицерского полка. Вспоминает марковец подполковник В.Е.Павлов (автор-составитель полковой истории):
«Полковник Тимановский? Помощник и заместитель генерала Маркова — большого роста, могучего телосложения, опиравшийся на длинную, толстую палку, в офицерской папахе, в романовском полушубке с большой бородой, покрывающей все его лицо и широко ниспадавшей на грудь, в очках… Казалось ему лет 40. Стар для генерала Маркова! Никто тогда еще не знал, что ему 29 лет, что он моложе генерала на 10 лет и что он отрастил бороду, пробираясь на Дон (позднее он с ней расстался). Но были офицеры, которые знали полковника Тимановского, и они поведали о нем. Он один из самых заслуженных и отмеченный всеми высшими боевыми наградами офицер русской армии, сослуживец генерала Маркова по 13-му стрелковому полку, командир Георгиевского батальона при Ставке Верховного Главнокомандующего, несколько раз раненный… Выбор генерала Маркова стал ясен и понятен».
Приведем еще одно свидетельство из воспоминаний В. Богенгардта: «Степаныч — помощник генерала Маркова. Сергей Леонидович Марков, всегда скачущий, всегда восхищающий, яркий, огненный и — невозмутимый, молчаливый, со смешинкой в глазах, всегда пеший — полковник Тимановский. Какие имена. Какие люди! Где все это! Во время Первого похода мы Степаныча недостаточно оценили. Да и не мудрено, т.к. нами командовал генерал Марков, а рядом с ним все меркли. Но характерно, что из плеяды блестящих офицеров генерал Марков выбрал в помощники себе Тимановского. Штаб генерала Маркова состоял из «Степаныча» — по оперативной части и «Гаврилы» (доктора Г. Д. Родичева), — по инспекторской. Всю канцелярию и все суммы полка этот последний носил всегда при себе в сумке через плечо».
Во 2-м Кубанском походе (с мая 1918 г.) Николай Степанович командовал уже офицерским полком, а позднее, после смерти шефа, он командир 1-го офицерского генерала Маркова полка. Вспоминает участник событий В. Богенгард:
«Славные бои под Кагальницкой, Тихорецкой. Особо памятны славные для Степаныча бои под Кореновской — той самой Кореновской, где столько было пролито крови еще в Первом походе. Наш полк изнывал от потерь, наступление наше захлебнулось. Отдельные слабодушные бойцы отходили. Критический момент. Неожиданно в полк прибыло небольшое пополнение кубанцев. Генерал Тимановский наспех построил этих не сбитых еще в воинскую часть людей, можно сказать — толпу, и повел в атаку, увлекая вперед личным примером. Перелом наступил. Мы победили. Мне трудно привести какие-нибудь красочные по внешности эпизоды из боевой службы Николая Степановича, потому что все у него было так обыденно, просто — Степаныч в бою всегда был спокоен, все видел, все знал. Под его взглядом и трус становился храбрым, потому что в его присутствии и выстрелы, и пение пуль — все это казалось каким-то «домашним» и безопасным. Чего же бояться, когда все происходит так, как нужно! Полк обходят большевики справа? Вот это хорошо: резервная рота сможет ударить им во фланг, а команда разведчиков их потом атакует и будет рубить».
11 октября 1918 г. Тимановский произведен в генерал-майоры, он командир 1-й бригады 1-й пехотной дивизии. «Когда ему дали бригаду и генеральский чин, то в сердцах Марковцев боролись два чувства: огорчения, что Степаныч уже не наш командир, но и гордости, что он уже бригадный генерал». (В.Богенгард)
Приведем несколько бытовых, житейских примеров, которые характеризуют Тимановского как доброго, веселого, душевного человека, который ценил юмор и сам был не прочь пошутить, несмотря на все ужасы гражданской войны. Он по-отечески относился к своим подчиненным, проявлял внимание и заботу. Солдаты его любили и по-товарищески называли «Степаныч». Приведем еще раз наблюдения начальника комендантской команды 1-го офицерского генерала Маркова полка капитана Богенгардта:
«Моя близость с Николаем Степановичем началась уже в Екатеринодаре, осенью 1918 г., где полк оставлен был на отдых после Второго похода. Почти каждый вечер я обедал в штабе полка. Степаныч, истинно русская душа, очень любил большое общество за столом, хоровое пение и застольную беседу. Любил выпить и пил много, но не пьянел, а только оживлялся. «Градусом» он облегчал свои недомогания от бесчисленных ранений. Всегда радушный хозяин, и за столом у него царило непринужденное настроение. Нехитрая закуска, «рыженькая» водка, подкрашенная йодом, дружеская беседа. Помню, капитан Салтыков и доктор Ревякин поют дуэтом: «Уж вечер, облаков померкли края». Тимановский слушает, склонив голову на бок. Потом хором затягиваем русские песни. Внезапно, как бывает, водворяется молчание, все затихают, как говорится «дурак родился». И Степаныч, глядя куда-то вдаль, начинает басом речитатив чернецов из «Бориса Годунова». В Екатеринодаре влиты были тогда в полк большие пополнения, поэтому, пользуясь отдыхом, велись усиленные строевые занятия. Как бы поздно не легли, а рано утром полковник Тимановский уже всех обходит, все смотрит, бодр и свеж, как огурчик.
Начались тяжелые бои под Армавиром. Находясь в резерве, я соскучился по командиру и пошел его навестить за курган, на котором он находился денно и нощно, руководя боем. Верхушка кургана уже сбита и вообще дело было жаркое.
— Здравия желаю, господин полковник!
— Ты чего, Боген?
— Соскучился, господин полковник.
— Врешь ты. Небось, наливки захотелось. Ну пей, только не всю.
У Степаныча всегда висели на поясе маузер и фляжка с «фельдмаршальской» наливкой, т. е. спирт на красном перце. По поводу этой «наливки» вспоминается мне один случай. Во время Второго похода мы грузились впервые на железную дорогу. Маленькая платформа, ветер, холодище. Степаныч подпрыгивает и подшучивает над окружающими. Подходит полковник Кутепов.
— Что, Александр Павлович, холодно?
— Холодно, Николай Степанович.
— Хотите наливки?
— Конечно.
Степаныч радушно отстегивает фляжку и угощает. Ерш… Никогда не забуду ужаса на лице Кутепова (вообще почти не пившего) и веселый блеск в глазах Тимановского».
К концу 1919 года после многочисленных ранений полученных за всю свою военную службу, (в гражданскую войну Тимановский был также ранен в ноябре 1918 года в боях под Ставрополем), богатырское здоровье генерала пошатнулось. Сказывалось и тяжелое моральное напряжение, связанное огромными потерями и отступлением. В середине декабря 1919 года у станции Чернухино дивизия готовилась к обороне. Вспоминает начальник штаба полковник Битенбиндер:
«Меня больше всего беспокоило состояние начальника дивизии. За последние дни он осунулся, сгорбился и перестал интересоваться окружающим. Молчал, думал без конца и, в довершение всех бед начал пить чистый спирт. Наши неудачи сразили его, что-то у него в голове было не в порядке. Было ли это предчувствие близкой смерти?. Неожиданно у него появилось высокая температура…» 16 (29) декабря 1-й офицерский полк генерала Маркова в течение дня сдерживал наступление 12-й стрелковой дивизии красных на село Чернухино. Тяжело больной генерал Тимановский до конца оставался в строю и продолжал руководить обороной.
В 23 часа в штабе дивизии совещание уже проводит полковник Битенбиндер: «Начальник дивизии, генерал Тимановский, эвакуирован в тяжелом состоянии, и я, на основании устава о полевом управлении войск, вступил в командования дивизией». Согласно полученной директиве, дивизия должна идти в восточном направлении через село Алексеево-Леоново на соединение с Корниловцами.
1-й полк начал атаку села с задержкой — на рассвете. Сильный мороз. С потерей 15 человек село было взято. Алексеево-Леоново — большое село, растянувшееся с севера на юг по обе стороны лощины. Оно и стало могилой для Марковской пехотной дивизии. Трагедия и мистика заключалась в том, что в один день 18 (31) декабря приняли смерть не только около 1000 марковцев, но так же смерть скосила и их храброго командира генерала Тимановского. Подполковник Павлов вспоминает:
«Генерал Тимановский умер! Это известие потрясло всех. Марковцы лишились не просто доблестного любимого начальника, а внутренней силы, которая крепила их ряды и держала дух на большой высоте.
— Он умер в день нашего разгрома.
— Не пережил дивизию».
За последние полтора года марковцы лишились 2-х своих любимых вождей: командира офицерского полка генерала Маркова и командира марковской дивизии генерала Тимановского. Так же как и Российская империя без государя лишилась своего духовного фундамента, так и марковцы потеряв своих отцов-командиров лишились своего духовного стержня и опоры. Богом отмеченные военачальники, скорее всего, обошли бы это проклятое село. Но история не терпит сослагательного наклонения… «Где Марков с Тимановским — там Победа!» — вспоминались словосочетания 1-го Кубанского похода… Не стало их и отвернулась удача! Была скорбная панихида по генералу Тимановскому, по командиру 2-го полка, полковнику Морозову, умершему тоже от тифа и по всем погибшим.
Приведем слова офицера-марковца В. Богенгардта. Они созвучны с теми чувствами, которые переживали в те скорбные дни все выжившие в этой мясорубке под Алексеево-Леоново:
«Еще из Курска я был командирован в Одессу и при конце Степаныча не присутствовал. Он заболел тифом. Долго не хотел поддаваться болезни, никто не мог уговорить его эвакуироваться. Лечения не признавал и «лечился» сам — пил спирт и ел снег. Такого «лечения» даже его сердце не выдержало. Возвращаясь из командировки, в Новороссийске я узнал, что наш фронт — на Дону, что Марковская дивизия в последних боях почти вся уничтожена, что генерал Тимановский умер. Впервые за всю гражданскую войну я почувствовал, как мое сердце замерло и оборвалось. И в моей душе навсегда все эти несчастья слились в одно».
Очевидец событий, подполковник Павлов: «Ни одного гроба не стояло на панихиде. Все убитые остались «там» (в Алексеево-Леоново. — Прим. автора), а гроб с генералом Тимановским был отправлен в Екатеринодар для погребения в склепе Войскового Собора рядом с генералом Алексеевым, полковником Гейдеманом, полковником Миончинским, полковником Морозовым». В этой столице Кубани и Белого движения так же упокоился и знаменитый генерал М.Г. Дроздовский. Храмы русской церкви принимали в последний раз под свои своды воинов, которые сложили свои головы за Веру православную, честь и достоинство Отечества.
Всю свою сознательную жизнь генерал Тимановский провел в боях и походах (15 лет из 30-ти прожитых). Он был командиром батальона георгиевских кавалеров при ставке Главковерха. У него два солдатских Георгия: за русско-японскую войну (где он был тяжело ранен под Мукденом и с тех пор не расставался с палочкой), орден Св. Георгия 4-й степени и золотое Георгиевское оружие за Великую войну и еще один орден (терновый венец с мечом на Георгиевской ленте) «За 1-й Кубанский Ледяной поход» в ходе Гражданской войны. За время своей службы Царю и Отечеству генерал Тимановский был ранен в боях 18 раз.
