Это величественное здание, построенное в 1786 году в стиле классицизма, большую часть XX века официально называлось Государственной библиотекой СССР им. В.И. Ленина. Так его обозначили и на крышке фарфоровой шкатулки из нашей коллекции, созданной в 1960-х годах на Конаковском фаянсовой заводе. Но москвичам этот дворец всегда был известен как Дом Пашкова — сына денщика Петра I. В 1862 году здесь разместили библиотеку Румянцевского музея, названного по имени его основателя — графа Николая Румянцева. Разумеется, после 1917 года имя графа упоминать перестали, а вскоре созданная советской властью комиссия Главнауки постановила и вовсе расформировать Румянцевский музей: «Освободить Пашковскую усадьбу для занятия её Библиотекой имени Ленина». К счастью, время все расставило по своим местам: этот дворец так и остался для всех Домом Пашкова.
Здание на Ваганьковском холме долгое время оставалось одним из самых высоких в Москве: с его террасы открывался прекрасный вид на башни и постройки Кремля, а также Ивановской и Соборной площадей. Причем на всю эту красоту можно было смотреть не снизу вверх, а с той же высоты. Не даром Михаил Булгаков «позволил» Воланду перед отъездом насладиться панорамой Москвы, открывавшейся именно с этой точки: «На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий в Москве, построенного около полутораста лет назад, находились двое: Воланд и Азазелло. Город им был виден почти до самых краев. Воланд, не отрываясь, смотрел на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на слом лачуг».
А где-то за век до Воланда той же панорамой Москвы с той же точки восторгался король Пруссии Фридрих Вильгельм III. Произошло это в 1818 году, когда «опаленная пожаром» Первопрестольная уже немного оправилась от нашествия Наполеона. Гостя, пожелавшего осмотреть город, привели в бельведер Пашкова дома. Здесь, по легенде, произошла пронзительная сцена. Осмотрев с террасы Москву, на теле которой еще зияли раны – пустые кварталы — старый король опустился на колени. Трижды поклонившись Москве, монарх воскликнул: «Вот она, наша спасительница!». В 1896 году художник Николай Матвеев напишет на этот сюжет картину.
