RЕПЛИКА: текст от 14.03. 2022.
ПОЛЕХИ *
ЗАРИСОВКИ НАРОДНОГО БЫТА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.
* «Полехами называются обитатели Южного Полесья – длинной лесной полосы, начинающейся на границах Волховского и Жиздринского уездов. Они отличаются многими особенностями в образе жизни, нравах, языке…».
И.С. Тургенев
«Кому случалось, — пишет И. С. Тургенев, — из Волховского уезда перебираться в Жиздринский, того, вероятно, поражала резкая разница между породой людей в Орловской губернии и Калужской породой.
Орловский мужик невелик ростом, сутуловат,
угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти.
Калужский мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело; лицом чист и бел; торгует маслом и дегтем и на праздниках ходит в сапогах.
Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии) обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд. Кроме немногих ракит, да двух-трех тощих берез, деревца на версту кругом не увидишь; изба лепится к избе, крыши закиданы гнилой соломой…
Калужская деревня, напротив, большею частью окружена лесом; избы стоят вольней и прямей, крыты тесом; ворота плотно запираются, плетень на задворке не разметан и не вывалился наружу, не зовет в гости всякую проходящую свинью… И для охотника в Калужской губернии лучше. В Орловской губернии последние леса исчезнут лет через пять, а болот и в помине нет. В Калужской, напротив, засеки тянутся на сотни верст, и не перевелась еще благородная птица — тетерев, водится добродушный дупель, и хлопотунья куропатка, своим порывистым взлетом, веселит и пугает стрелка и собаку».
… В начале июня, когда на этих полях Орловщины отцветшая рожь начнет наливаться и поспевать, на усадебных дворах появляются новые лица. Приезжают они на прочно сколоченных телегах, непременно с бочками дегтя, с долблеными колодами для коновязей и с кое-каким иным мелким лесным товаром. Это — опять-таки те же полехи из Калужской губернии. Приехали они, однако, не исключительно для торговли: захватили с собой лесные изделия лишь про всякий случай, на охотника; приехали, собственно, не торговцы, а рядчики — затем, чтобы приторговаться (договориться с хозяевами по поводу работы у них на уборке урожая) …
… Рядчики вступают в договоры на жнитво не за деньги, а за известное количество мер зерна с десятины. Являются они сюда уже не первый десяток лет. Жать будут серпами и, стало быть, бережнее вязать и полнее сдавать сноп, меньше терять зерна (орловские крестьяне рожь косят). Жать придут, впрочем, не мужики, а бабы, и рядчики при бабьей артели (обыкновенно двое) поочередно вступают в отправление бабьей должности, в качестве стряпух…
На этих бородатых стряпух ворчат и с них строго взыскивают бабы, которые, кроме полевых работ, ничего больше знать не хотят во все это страдное время.
Хорошо помним мы этих здоровых, неутомимых в труде и веселых баб-«полешек». Пришло их 30 — две телеги привезли их носильный скарб, а за телегами прибыли пешком сами работницы, сделав эти 150–200 верст в каких-нибудь пять-шесть дней и приняв эту путину за прогулку. Явились они недели три спустя после рядчиков, в начале июля, когда орловская рожь совершенно вызревает. Как пришли они к месту, так сейчас и вырядились во все чистое и праздничное. Как принарядились, так и запели веселые песни, и пели до тех пор, пока не подошел срок ложиться на ночлег, тут же в чистом поле, притулившись к заплоту или к стене риги, амбара и т. п.
С первым утренним светом бабы были уже в поле, на работе. Не разгибая спины, жали они полосы до сумерек, в промежутках раза три в день ели рядчикову кашу и пили подоенное им молоко. Вернувшись с работы, бабы опять пели песни, а некоторые и поплясали.
… Эти ломовые работницы из-под Жиздры и в деле изящного вкуса перещеголяли местных пахотниц. Онучки на ногах жиздринских баб словно сейчас вымыты, и новенькие оборы лаптей обхлестали ногу во всей ее природной простоте; рубахи как белый снег; на плечах и по подолу — занавески (фартуки), замысловато вышитые нитками разных цветов и узоров своего рукоделья и досужества. Орловские понёвы прямой выкройки в три полотнища; полехские — кокетливо собраны у пояса вроде туники затем, чтобы видны были из-под них рубашки, тоже вышитые по подолу. Лапти аккуратно сплетены, очень небольшие, очень плотно и не без претензии на щегольство и кокетство обхватывают ступню.
От привычных рук, при дружном и неустанном усилии, оголяются полосы густо заросших ржаных полей под серпами полешек. На сжатых полосах стройными рядами встают снопы; снопы складываются в крестцы, в здешних хлебородных местах по 13 снопов на крестец. А когда хлеб в снопах прочахнет, появляются и самые копны по 52 снопа, или по четыре крестца на копну. Работа полешек этим оканчивается.
…Тем же пешим способом, обходя железные дороги, ведущие на город Орел, эти рабочие земледельческие женские артели тянутся обратно около телег рядчиков через город Болхов на родную сторону, в свое Полесье. Отсюда, когда будет обмолочен, провеян и усчитан весь хлеб, уже зимним путем, по первому снегу, в черноземных местах появляются снова те же калужские рядчики за условленною платою натурой, т. е. зерновым хлебом. Этим хлебом они будут пропитываться всю зиму. Без этого старинного отхожего промысла в Полесье плохо живется: земля там неблагодарная, неплодородная.
Источник:
Максимов С.В. Очерки о белорусской земле. М.: Индрик, 2018. – 576 с.
