В конце своей книге «Записки уцелевшего» Сергей Голицын написал о ней несколько строчек:
«Трубецкая Елизавета Владимировна — сестра моего отца. Осенью 1942 года была арестована в г. Талдом Московской области и вскоре в тюрьме умерла от сыпного тифа».
Когда Елизавету Владимировну арестовали в начале войны, она высказала ВСЁ следователям НКВД: «Муж сидит в тюрьме и от него уже почти 5 лет ни одного письма (на самом деле он был расстрелян), старшая дочь – тоже самое (она была расстреляна, когда ей было всего 20 лет), младшая дочь в тюрьме, старший сын в тюрьме, три сына – на фронте. Что вы мне можете сделать?!»
А было ей тогда всего 54 года. Мать девятерых детей, к тому времени умерших, расстрелянных, служивших в советской армии, сидевших в сибирских тюрьмах … Пришла её очередь …
* * *
Вернулись братья-воины, а матери нет. Она оставалась в деревне под Талдомом (за 101-м километром). Туда перебралась после ареста мужа и старших детей из Андижана. Родственники помогли купить пишущую машинку – немного удавалось заработать перепечаткой. Младший ребенок был такой худенький, прозрачный, как стекло, что брат дал ему прозвище «Стеклярус». Еще хуже стало, когда началась война. Георгий вспоминает: «Лебеду ели, мороженую картошку ели, дохлую кошку ели… Спать было невозможно из-за вшей. Мать уходила по деревням побираться, приносила 5-6 картошинок, иногда кусок хлеба». К Трубецким подселили эвакуированную, жуткую
пьяницу. Узнав об их происхождении, она стала требовать у Трубецких денег на водку, и однажды донесла на «недобитую княгиню».
Георгий помнит, что пришли двое в белых валенках с ордером, обнаружили при обыске белый мундир с золотыми пуговицами – мундир офицера кирасирского полка. «Надо было видеть выражения их лиц – не иначе самого Гитлера поймали. Эти, которые в белых валенках, все унесли и маму увели. Больше я ее не видел, через два месяца она умерла в тюрьме». Елизавета Владимировна успела только перекрестить сына. Он остался, восьмилетний мальчик, на печке, больной тифом. Вернулись с войны братья, а дома нет. Брат Гриша в лагере в Сибири. Татя умерла. Ирина ездила по стране в почтовом вагоне. Об отце и Варе ничего не известно. Тогда не
понимали, что «10 лет без права переписки» значило – расстрел.
Все трое братьев Трубецких вернулись с войны инвалидами. У них не было
родителей, не было дома. Но их родственник Николай Алексеевич Бобринский, профессор зоологии МГУ пригласил братьев к себе и сказал: «Пока я жив, учитесь». Спали братья на полу. Сын профессора, Николай Бобринский, спал под столом, а Челищев, племянник жены Н.А. Бобринского, часто приезжавший к родным, – на шкафу, Их так и звали: Коля Нижний и Коля Верхний.
* * *
Верхнее фото: Елизавета Владимировна Трубецкая с младшим сыном Георгием. Дмитров, 1939 г.
Нижнее фото: Братья Трубецкие, сыновья Владимира Сергеевича и Елизаветы Владимировны. Чудом всем удалось выжить в отличие от сестёр Варвары и Александры. Слева направо:
Георгий, 36 лет.
Григорий, 55 лет.
Владимир, 46 лет. Участник войны.
Сергей, 44 года. Участник войны.
Андрей, 50 лет. Участник войны.
Москва, 1970 г.
