4.09.1943. – Встреча Сталина с высшими церковными иерархами – поворот в церковной политике богоборческого государства
Сталин создает Московскую Патриархию
4 сентября 1943 г. Сталин изъявил желание встретиться с высшими церковными иерархами, которых оставалось в живых не так уж много. Встреча произошла в тот же день вечером. На правительственном автомобиле в Кремль были доставлены митрополиты Сергий (Страгородский), Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич), присутствовал В.М. Молотов.
«Кратко отметив положительное значение деятельности Церкви за время войны, Сталин просил митрополитов… высказаться о назревших, но не разрешенных вопросах». Архиереями были высказаны пожелания освободить из заключения духовенство, возобновить издание «Журнала Московской Патриархии», собрать Архиерейский Собор для избрания патриарха. В последнем вопросе Сталин попросил «проявить большевицкие темпы», и «Собор» собрался уже 8 сентября в составе… 19 архиереев.
«На Собор многих архиереев доставляли на военных самолетах. Почти все они были исповедниками, прошедшими через тюрьмы, лагеря и ссылки… Собор заслушал доклад митрополита Ленинградского Алексия «Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны»». О кандидатах в Патриархи митр. Алексий сказал: «Я считаю, что никто из нас, епископов, не мыслит себе другого кандидата, кроме того, который положил столько трудов для Церкви» – имея в виду митр. Сергия. «Все встали и пропели «Аксиос»… В обращении Собора к советскому правительству говорилось: «Глубоко тронутые сочувственным отношением нашего всенародного вождя, главы советского правительства И.В. Сталина, к нуждам Русской Православной Церкви и к скромным трудам нашим, ее смиренных служителей, приносим правительству нашу общесоборную искреннюю благодарность и радостное уверение, что, ободренные этим сочувствием, мы приумножим нашу долю работы в общенародном подвиге за спасение Родины»…» (Прот. Владислав Цыпин. «История Русской Церкви. 1917-1997»).
Разумеется все это противоречило церковным канонам (апостольское правило 30: «Аще который епископ, мiрских начальников употребив, чрез них получит епископскую в церкви власть: да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним»), но об этом тогда в России мало кто думал: важнее была реабилитация Церкви после гонений.
Так произошел поворот в церковной политике богоборческого государства, вынужденный требованиями военного времени. Однако верхом наивности (или лукавства) было бы видеть в этом патриотическую заботу «национального вождя Русского Народа» Иосифа Виссарионовича Джугашвили о Церкви, как уверяют некоторые национал-большевицкие «историки». По свидетельству Г. Карпова, тогдашнего куратора церковных дел от госбезопасности, перед встречей с архиереями Сталин задал ему вопросы о количестве приходов, что из себя представляют архиереи, кто руководит другими православными Церквами, когда и как был избран Патриарх Тихон, – даже этого «национальный вождь Русского Народа» не знал.
Подлинной причиной этого тактического поворота было то, что в первый период войны народ в СССР не хотел защищать марксистскую власть, только что проведшую коллективизацию, безбожную пятилетку и массовые репрессии. Этому множество свидетельств! При этом немцы на оккупированных территориях не препятствовали открытию церквей – и они открывались многими тысячами повсеместно. И лишь после реабилитации Сталиным (из-за потребностей обороны) русского патриотизма и Церкви наступил перелом в настроениях народа. Хотя этому, конечно «помог» и Гитлер своей расистской антирусской политикой (вместо объявленной антикоммунистической) на оккупированных территориях. Еще одна причина: западные союзные демократии намекнули Сталину, что им трудно порою объяснять своему населению военный союз с богоборцами, поэтому желательно продемонстрировать уважение к Церкви – то есть опять-таки лишь тактический расчет…
В православной оценке тех действий Сталина вообще должна быть другая точка отсчета: этот бывший семинарист стал богоотступником и остался им; как раз во время сталинского «свержения власти еврейских большевиков», в 1937–1938 гг. в ходе «безбожной пятилетки» было расстреляно 106 800 православных священнослужителей. Эта мера была предпринята после того, как перепись 1937 года (когда на вопрос о религии отвечали граждане с 16 лет) дала поразительную цифру верующих в СССР: 55,3 млн. человек, из них 41,6 млн. православных (неверующими назвались 42,2 млн.). Это означало, что, несмотря на преследования, православными себя открыто признали 42,3 % взрослого населения страны. А ведь еще было и множество катакомбных верующих, скрывавших свою веру от богоборческой власти!
В 1939 г. в СССР расстреляли еще 900, в 1940-м – 1100, в 1941-м – 1900, в 1943-м – 500 православных священнослужителей (цифры уменьшились, поскольку духовенства на свободе тогда уже почти не осталось: накануне войны на всю страну в границах 1939 года было лишь около сотни действовавших храмов и ни одного монастыря). Поэтому суждение о Сталине как «национальном вожде Русского Народа» трудно расценить иначе, как кощунство над памятью этих мучеников.
Подавляющее большинство церквей, действовавших в СССР после войны (около 14 000, в том числе 101 монастырь), были открыты именно при немецкой оккупации или вошли в состав СССР вместе с присоединенными территориями. (Поэтому неверно частое утверждение, что в годы войны при Сталине было открыто 20 000 храмов.) И уже в декабре 1944 г. по мере продвижения Красной армии на запад Совнарком предписал закрывать открытые храмы, если до войны в них размещались государственные организации (к 1949 г. закрыли 1150 таких приходов); в 1946–1947 гг. было ликвидировано 16 монастырей. Если до 1947 г. кое-где храмы еще открывались по настойчивым просьбам верующих, то с 1948 по 1953 гг. ни один новый храм не был открыт, несмотря на многочисленные просьбы. Попытки первоиерарха встретиться со Сталиным не удались. В 1946 г. духовенство было обложено огромным налогом. В 1947 г. было создано «Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний» с целью усиления атеистического воспитания (фактически это была реанимация «Союза воинствующих безбожников»). В 1948 г. запретили проведение крестных ходов и начали закрытие храмов и монастырей. С 1 января 1947 по 1 июня 1948 г. было арестовано 679 священников; начались и аресты архиереев: арестовали архиепископа Мануила (Лемешевского) и др.
То есть Церковь была нужна Сталину лишь как тактический союзник в годы войны; предоставленный же войной удобный повод для отказа от марксизма с переходом на русскую идеологию не был использован. В книге митрополита Санкт-Петербургского Иоанна (Снычева) об этом сказано следующее: «…»примирение» с властью далось церковной иерархии дорогой ценой компромиссов, безусловно, болезненных для православного сознания. В первую очередь это касается участия священноначалия в кампании прославления Сталина, что было безоговорочным условием «примирения». «Глубоко тронутые сочувственным отношением нашего всенародного Вождя, Главы Советского Правительства И.В. Сталина к нуждам Русской Православной Церкви, приносим Правительству нашему общесоборную искреннюю благодарность», – писали «вождю всех народов» в 1943 году съехавшиеся на архиерейский собор епископы. Конечно, все это было вынужденным и не отражало их действительной точки зрения, но факт остается фактом – антихристианская диктатура в СССР не изменила своей внутренней сущности, она лишь приспособилась к новым условиям», – пишет митрополит Иоанн (Самодержавие духа. СПб., 1994. С. 320. – Курсив наш). Именно так это восприняли тогда и епископы Русской Зарубежной Церкви, не поверившие в искренность намерений Сталина.
М.В. Назаров
