Воспоминания Тихона Николаевича Куликовского-Романова о кончине своей бабушки Императрицы Марии Фёдоровны и её посмертной судьбе.
В зиму с 1927 на 1928 г. мы не уезжали в Копенгаген, ибо доктора посчитали, что Государыня была слишком слаба для переезда. Не рассчитанный на зиму «Нvidore» согревался керосинками. Прошло еще полгода, и осенью, к вечеру, она скончалась. И почти сразу же появился датский гвардейский офицер, в парадной форме с огромным венком от полка, шефом коего был, в свое время, император Александр III.
Одинаковые телеграммы были посланы Митрополитам Антонию и Евлогию. Ответ Евлогия был: «Выезжаю». Ответ из Карловцев был условный: «Приеду если не будет Евлогия» — и не приехал… На похороны прибыло много высокопоставленных лиц: племянник императрицы — король Хокон Норвежский, король Бельгийский Альбер с наследником Леопольдом, будущие короли Англии, братья Эдуард VIII и Георг VI и многие, многие другие. В 1985 г., будучи в Дании, мы навестили собор в Роскильде, где раньше короновались короли и где находится их семейная усыпальница. Гроб Государыни покоится в соборе, в склепе, прямо под усыпальницей ее родителей. На стене, около гроба Императрицы, висят иконы и лампады. Белые стены, вдоль которых размещены гробы ее родственников, по протестантскому обычаю, не украшены лампадами и иконами.
Покойная Императрица, после своей смерти, может быть навсегда оставила светлый след и сохранится в памяти людей на долгие годы.
После ее смерти, еще в мое время, существовала в Дании не официальная, а скорее интуитивная «Русская Партия». Вспоминаю старого лэнс-барона Герсдорфа, вобщем большого оригинала, хорошо говорившего по-русски, ставшего даже православным. На наших церковных собраниях он любил начинать свои заявления словами: «Я, как православный датчанин», что, по его мнению, давало ему некое особое положение в обществе. Вот это увлечение Россией и всем русским началось еще в конце прошлого столетия, когда датчане увидели в России бескорыстного друга.
Когда во время оккупации Дании немцами (9.4.1940 по 5.5.1945) я попал в сентябре 1944 г. в немецкую тюрьму, мои родители были направлены знакомыми к некоему Ворсое, в Министерство Иностранных Дел, который имел лазейку к оккупантам. Он поклялся моей маме сделать все, что было в его силах, чтобы меня освободили, прибавив, что это он почтет своим долгом ибо, как он выразился, «ваша матушка столько сделала для моего отца!» Что она сделала? Я, к сожалению, не знаю. Знаю лишь то, что его отец был в свое время датским гвардейским офицером. Меня выпустили уже через месяц. Была ли это его заслуга, или я обрел свободу по другой, более мистической причине, — не знаю.
Когда я сидел в тюрьме и ничего не знал о встрече родителей с моим спасителем Версое, мне явилась «Амама»: в узорах стены я ясно увидел как бы ее небольшую фотографию…
Конечно, сидя в тюрьме я усердно молился и, зная как бабушка не любила немцев, я обращался к ней за помощью. Можно ли обращаться к мертвым, не святым? Не является ли это языческим «культом предков»? Не знаю. Мои молитвы были услышаны. Я взял лишь пример с нашего, тогда уже покойного, протоиерея о. Леонида Колчева. Еще в моем детстве, вскоре после кончины Императрицы, полпредство СССР подало в датский суд иск о правах на русскую церковь в Копенгагене, так как она, дескать, была «посольская». И дело обернулось очень, очень серьезно. Впоследствии о. Леонид, знавший мою бабушку еще по Ливадии (Крым), рассказывал, как он после своих положенных молитв, — обращался мысленно к покойной Императрице и простыми словами просил ее помощи: заступиться и сохранить ею построенный храм.
И тогда, как и со мною, лет 13 позже, произошел неожиданный случай. Некий г-н Троллэ, адвокат датского высшего суда, сам по своей инициативе, чувствуя себя как бы обязанным покойной Императрице, — взялся безвозмездно за это дело и блестяще выиграл процесс в Высшем Суде. Храм большевикам не достался и поныне, а рассказ старого батюшки произвел на меня — мальчишку большое впечатление. Поэтому и я молитвенно обращался к моей бабушке. Помазаннице Божией, Матери и Бабушке наших Царственных Новомучеников и самой много претерпевшей в своей жизни и за них, и за Россию.
Святой она не стала. Но этих двух примеров достаточно, чтобы сказать, что оставленный ею, как я раньше сказал, «Светлый След» продолжает помогать людям, которых она любила, и о которых она сама позаботилась бы, если бы была жива. Верю, что Господь упокоил ее настрадавшуюся в земной жизни душу. И да будет ей вечная и благодарная память! Аминь.
