Поездной состав, предназначенный для Царской Семьи, не был подан на станцию. Между ним и дорогой были две линии полотна железной дороги. По другую сторону тесно сгрудилась серая людская толпа, молчаливая и неподвижная. Так держат себя люди при свершении какого-нибудь великого таинства.
Подошли две легкие машины. Из одной вышли лица, не пожелавшие оставить Их Величества в скорбные дни Их жизни, и быстро прошли в предназначенный им вагон…Из другой вышли Царевны, вынесли на руках Цесаревича. Затем вышел Сам Государь и помог выйти Государыне.
Царская Семья медленно перешла пути и двинулась по шпалам к своему вагону. А на другой стороне путей стояла молчаливая, неподвижная толпа и броневик. Царская Семья начала свой страдный путь, и толпа русских людей, их подданных, свидетельствовала его своим священным молчанием и тишиной…Увидев благословляющую руку Государыни, Кушелев и я сняли фуражки, склонили головы, а потом, точно сговорившись, направились к вагону…
Я шел, совершенно не думая о последствиях этого шага…Сила, ведшая меня к моему Государю, была неизмеримо сильнее всяких посторонних влияний…
Поднявшись, я увидел входящего Царя. Кушелев бросился перед ним на колени. Государь, обняв его, поцеловал, и протягивал мне руку… Бледное лицо Государя и его незабвенный взор навсегда останутся в моей памяти. В необъяснимом порыве я припал головой к его плечу. Государь позволил мне побыть так несколько мгновений и сказал нам: «Идите, иначе может быть для вас обоих большая неприятность. Спасибо вам за службу, за преданность… за любовь к нам…от меня, Императрицы, моих Детей…Служите России так же, как служили мне…Верная служба родине ценнее в дни ее падения, чем в дни ее величия… Храни вас Бог…». Еще раз Государь одарил нас Своим незабываемым взглядом и скрылся в вагоне…Молчаливая толпа смотрела и точно чего-то ждала. Поезд медленно тронулся. Людская толпа вдруг всколыхнулась и замахала руками, платками и шапками. Замахала молча, без одного возгласа, без одного всхлипывания. Видел ли Государь и его Августейшая Семья этот молчаливый жест народа, преданного, как и Они, на Голгофское мучение иудами России? Жест, полный мистической, священной тишины, безусловной любви, последнее «прости». Жест единения в предстоящих муках.
Закоренелый революционер и такой же противник Монарха
Козьмин недоумевающим взором смотрел на происходящее, потом внезапно побледнел, съежился и торопливо уехал.
Таинственный безмолвный поезд…унес в далекую Сибирь мистическую Божественную тайну Царского служения и судьбы России.
Командир 2-го Гвардейского стрелкового запасного полка полковник Н. А. Артабалевский
