Сергий (Воскресенский; 26 октября 1897, Москва — 29 апреля 1944, убит неизвестными по дороге из Вильнюса в Каунас) – митрополит Виленский и Литовский, экзарх Латвии и Эстонии.
В миру Дмитрий Николаевич Воскресенский родился в семье священника. С раннего детства прислуживал в храме. Обучался в Московском Духовном училище и Московской Духовной семинарии, затем поступил в Московскую Духовную академию, которую в связи с ее закрытием не имел возможности закончить. В 1918 — 1922 годах на гражданской работе. В 1920 году поступил на историко-философский факультет Московского университета, однако в 1923 году был исключен как «чуждый элемент» и арестован за антисоветскую пропаганду. В начале 1920-х годов будущий Владыка становится иподиаконом архиепископа Феодора (Поздеевского), последнего ректора Московской Духовной академии, в то время управлявшего Свято-Даниловым монастырем, строгого монаха и аскета, знатока святоотеческого богословия. В 1925 году в Свято-Даниловом монастыре принимает монашество с именем Сергий, вскоре рукоположен во иеродиакона, затем во иеромонаха. Поскольку обладал незаурядными административными способностями, нередко посылался в различные учреждения защищать монастырские права. В 1930 году он — настоятель собора в Орехово-Зуево; одновременно исполнял обязанности помощника заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Сергия (Страгородского).
С 1931 года — редактор «Журнала Московской Патриархии». В 1932 — 1933 годах — в сане архимандрита настоятель храма Воскресения в Сокольниках, в Москве. 29 октября 1933 года хиротонисан во епископа Коломенского, с 1934 по 1936 — епископ Бронницкий, с 1936 — епископ Дмитровский. В 1937 году возведен в сан архиепископа, с этого же года — управляющий делами Московской Патриархии. В конце 1940 года, после присоединения Латвии, Эстонии и Литвы к Советскому Союзу, направлен в Прибалтику в качестве полномочного представителя Московской Патриархии для ознакомления с положением дел и ликвидации схизмы в Эстонии и Латвии (в 1923 году Эстонская Православная Церковь, а в 1936 году при митрополите Августине и Латвийская в одностороннем порядке вышли из юрисдикции Московской Патриархии и вошли в подчинение Константинопольскому Патриарху). После смерти митрополита Елевферия (1 января 1941 года) он становится митрополитом Литовским, а с 24 марта 1941 года — экзархом всей Прибалтики.
Во время Второй мировой войны, в период немецкой оккупации Прибалтики, Владыка Сергий остается в Риге. Первоначально он был взят под домашний арест, но вскоре вновь получил свободу передвижения. С первых же дней оккупации занял подчеркнуто антикоммунистическую позицию. Благодаря достаточно тонкой и продуманной политике, ему удается противостоять вновь возродившейся с приходом немцев церковной схизме. Он убеждает оккупационные власти сохранить экзархат, не нарушая его канонической связи с Московской Патриархией.
В июле 1941 года по его инициативе была основана Внутренняя Православная миссия в Латвии и Литве, а с августа 1941 года — Псковская Православная миссия. Ее целью являлось восстановление поруганных храмов и духовное окормление православного населения на оккупированных немцами Северо-Западных территориях России. Миссия объединяла более 400 приходов и действовала до февраля 1944 года.
28 апреля 1944 года Владыка Сергий был убит в своей машине на пути из Вильнюса в Ригу. По одной версии, убийцами были агенты СД, и причиной расправы послужил отказ митрополита признать неканоничными выборы Московского Патриарха (в сентябре 1943 года), а также его антинемецкие высказывания в частных разговорах, а в некоторых случаях и с амвона. По другой версии (официально поддерживавшейся оккупационными властями) — переодетыми в немецкую форму партизанами.
В заключение приводим фрагмент из воспоминаний А. Герича, содержащий описание прощания паствы с Владыкой и его погребения на рижском Покровском кладбище:
«Владыку привезли в церковь в понедельник вечером. Шла всенощная. Я, как всегда, стоял у задней стены храма, недалеко от свечного ящика. В церковь вбежал немецкий офицер и сказал старосте, что привезли Владыку. Тот сообщил об этом епископу Иоанну. Из алтаря начали выходить священнослужители во главе с архиереем и с хоругвями и крестом двинулись через очень длинный притвор Рижского Кафедрального собора на улицу. Там стоял немецкий военный грузовик и в нем два гроба — Владыки и его верного шофера.
Гроб Владыки на руках духовенства внесли в темный храм, все опустились на колени. Гроб Владыки поставили перед самой солеей, насколько я помню, его не открыли, не будучи уверены, что тело Владыки в порядке после длинной дороги на военном грузовике… Служили панихиду, после которой люди начали медленно расходиться. Я, среди других, с разрешения старосты остался в закрытом соборе. Открыли гроб. Владыка был облачен в монашеское одеяние с белым клобуком. Тогда я узнал, что завещал он хоронить его, как монаха, что оказалось не так просто. Духовенство целую ночь сверялось с книгами, как все это сделать.
Руководил похоронами близкий мне священник (он меня венчал) отец Василий Евстафьев, духовник митрополита, он рассказывал: «Когда сняли воздух, я увидел лицо усопшего Владыки — оно было спокойное — ни одна пуля в лицо не попала. Лицо снова закрыли, в руки вложили крест и Евангелие, а гроб покрыли архиерейской мантией». Это было вечером 1 мая.
Отпевание Владыки было назначено на четверг, 4 мая. До этого в церкви шли службы, люди приходили прощаться с Владыкой или просто побыть с ним в тиши храма. Немцы потребовали, чтобы отпевание было с контролируемым доступом, т.е. вход был по билетам, которые можно было получить у духовенства. Когда мы пришли в собор (кажется, было семь часов утра), он был окружен полицией. Нас пропустили, мы вошли в храм — шла служба, гроб Владыки утопал в цветах.
Собор открыли, кажется, в 9 часов утра, и верующие толпами шли в него. Мне повезло — я был один из тех, кто стоял у входных дверей. Люди собирались на паперти с билетами в руках, и когда их пропускали, они должны были пройти весь длинный притвор Кафедрального собора в церковь. В притворе оставаться было нельзя. По нему ходили два чина немецкого СД (в штатском). Один из них подошел ко мне и сказал, что если мы получим билет номер такой-то (не помню какой), то чтобы сразу сообщить ему. Билет этот так и не появился. Билеты проверяли у всех, даже у священников. Единственно, кто прошел без проверки, это был епископ Ковенский Даниил (Юзьвюк). Возглавлявший богослужение Владыка Иоанн (Гарклавс) уж был в храме, когда мы пришли туда. Он, наверное, и ночевал там… К началу службы храм был набит до отказа. Верующие все время подходили ко гробу прощаться, когда это не мешало службе. Прощальную проповедь говорил отец Иоанн Легкий. Многие плакали — и священники, и миряне. Несмотря на желание Владыки быть похороненным, как монах, служба длилась до трех часов дня. Когда начали выносить гроб из храма, во главе процессии всех священников шел отец Василий Евстафьев.
От самой церкви до Покровского кладбища, а это я думаю километра два, народ стоял стеной по обеим сторонам. Саму процессию охраняли солдаты и мы — помощники — с обеих сторон. Никому не разрешали выходить и особенно входить в колонну. Так мы дошли до Покровского кладбища, где направо от кладбищенской церкви похоронен священномученик архиепископ Латвийский Иоанн (Поммер), зверски убитый в 1934 году. Владыку митрополита похоронили слева от церкви. Так теперь два мученика, пострадавшие за веру Православную, охраняют Православный храм»
