Военное духовенство в Русской Армии
Основой воспитания и обучения личного состава русской армии во все периоды ее развития являлось православие. Одним из каналов религиозно-нравственного воздействия на воинов служило военное духовенство. Оно делило с армией и флотом все тяготы боевой и мирной воинской жизни и немало содействовало в воспитании всех категорий военнослужащих.
История возникновения и совершенствования структуры управления
В полной мере о военно-религиозной службе в русской армии мы вправе говорить с момента появления самой постоянной армии, а это произошло, как мы знаем, в первой четверти XVIII в.
Правда, было бы несправедливо не вспомнить, что еще в допетровское время появились ее первые признаки. Об этом, в частности, свидетельствует документ, датированный 1647 г. «Учение и хитрость ратного строя пехотных людей», где впервые упоминается полковой священник[1]. На основании этого факта первые назначения в полки особых священников можно отнести: ко времени царствования государя Алексея Михайловича (1645–1676 гг.). Во времена Царя Федора Алексеевича (1676–1682 гг.) организация полковых церквей осуществлялась при непосредственном участии царя. Он сам предписывал патриаршему приказу назначать церковнослужителей и количество церковной утвари в полк.
Однако в полной мере о деятельности священнослужителей в воинской среде можно говорить только с момента создания регулярной армии и узаконенной формы деятельности в ней священников. При этом необходимо учитывать, что становление и полноценное функционирование военно-религиозной службы произошло не сразу. Путь становления занял столетия.
Известно, что в первой четверти XVIII в. правительство Императора Петра I произвело коренную реорганизацию вооруженных сил. Была упразднена прежняя военная организация: дворянское ополчение и стрелецкое войско. С 1699 г. введена рекрутская повинность, единая система воинских званий и твердые основы прохождения службы.
В 1716 г. впервые в уставах русской армии появились отдельные главы «О священнослужителях», которые определяли их правовое положение в армии, основные формы деятельности, обязанности, но не указывали, кем последние должны быть определены. С 1721 г. эта обязанность возлагалась на Святейший Правительствующий Синод, центральный орган управления церковными делами и имениями. Однако, Св. Синод, не имея в своем распоряжении кандидатов, предоставил это право преосвященным тех епархий (епархия – церковно-административная территориальная единица в христианской церкви, во главе которой стоит епархиальный архиерей (митрополит, архиепископ, епископ), в округах которых находились полковые команды. При этом Св. Синод предписывал епархиальным преосвященным назначать в полки священников «искусных» и известных им по своему благонравному поведению, которые должны служить примером для прихожан. На содержание их с патриаршей области и архиерейских епархий собирали по гривне с церкви, которые отправлялись в армию. Эта, на первый взгляд сложная система комплектования и финансирования военного духовенства, приобрела впервые элементы стройности и правовой обеспеченности. Это, в свою очередь, привело к значительному повышению эффективности религиозно-нравственного воздействия на воинов, и усилению ответственности священников за свою деятельность.
Параллельно с совершенствованием сухопутных войск в эпоху Императора Петра I строился военный флот. По мере его роста увеличивалось число матросов на корабле.
Если в 1713 г. на самом большом корабле «Полтава» по расписанию полагалось при наступательных действиях 460 чел, а при оборонительных только 300, то в 1718 г. появляются суда, на которых экипаж достигал 800 чел. В результате возник вопрос о судовых священнослужителях.
В апреле 1717 г. по указу царя было решено «В Российском флоте содержать на кораблях и других военных судах 39 священников»[2]. При выполнении этого указа правительство остановилось на белом духовенстве[3]. Но служба в военном флоте прельщала не многих. Например, в летнюю кампанию 1718 г. священников из белого духовенства оказалось во флоте всего 4 человека.
Это объяснялось неведомой суровой природой прибалтийского края, которая ассоциировалась у большинства с Сибирью. Кроме того, само учреждение флота Императором Петром I многим казалось греховной «мирской затеей». Неудача с призывом на флотскую службу белого духовенства побудила правительство искать священников для флота среди монашествующих лиц, которые не могли отказаться от назначения, так как были связаны обетом послушания. Поэтому с 1719 г. утвердилась практика назначения на флот монашествующих лиц.
Право назначения иеромонахов для службы на флоте, до учреждения Св. Синода, фактически принадлежало Александро-Невской Лавре. С 1721 г. эти права перешли к Св. Синоду. Он предписывал преосвященным разных епархий высылать необходимое количество иеромонахов для комплектования военно-морского духовенства. На практике дело было поставлено так, что отдельные священники назначались только на более крупные суда – корабли и фрегаты, а мелкие суда имели одного священника на нескольких.
Права, обязанности и материальное положение флотского духовенства, а также религиозно-нравственные отношения служащих на военных судах были определены в Морском уставе, утвержденном в 1720 г. Через год была обнародована Инструкция флотским иеромонахам: «Пункты о иеромонахах, состоящих во флоте», где регламентировалось их поведение и взаимное отношение между собою и служащими на корабле[4].
Регулярные военные походы армии, увеличение численности военного духовенства привели к необходимости создания специального органа для управления им. Этим объясняется появление при Петре I по примеру западных штабов должности полевого обер-священника. Согласно уставу 1716 г. полевой обер-священник полагался при фельдмаршале или генерале, командующем армией. Первый известный пример назначения на должность полевого обер-священника относится к 1746 г., когда по просьбе главнокомандующего армии генерал-фельдмаршала Ласси Св. Синод назначил протопопа Антипа Мартемьянова[5].
Аналогичные организационные нововведения происходили и на флоте. Морской устав 1720 г. предлагал поставить во главе всего флотского духовенства одного начального священника. Но так как на флоте по известным причинам служили иеромонахи, то и управление ими было поручено начальному иеромонаху или обер-иеромонаху. В помощь ему в период царствования Петра I во все эскадры назначались особые начальствующие иеромонахи, в первые годы называвшиеся также префектами.
Так складывалась система управления военным духовенством. Само собою понятно, что это управление получило вполне определенную и прочную организацию не сразу. На первых порах здесь было много неустоявшегося, и только к концу царствования Императора Петра I институт обер-священников (обер-иеромонахов), стоявших во главе военного духовенства, упрочился и получил на практике более или менее законченный вид. Таким образом, только при Императоре Петре I была создана и начала функционировать военно-религиозная служба как централизованная организация, предназначенная для обучения и нравственного воспитания военнослужащих.
До вступления на престол Императора Павла I (1796–1801 гг.) структура управления военным духовенством особых изменений не претерпела. Корабельные и полковые священники оставались в двойном подчинении. В организационном плане – Св. Синоду и военному руководству, а в делах церковных епархиальным управлениям и Преосвященному, в епархии которого квартировался тот или иной полк. И только в случае проведения компаний или боевых действий Св. Синодом назначался полевой обер-священник (на флоте – обер-иеромонах), которому на это время подчинялись священники частей, а в обычной жизни они опять поступали в ведение епархиальной администрации и сливались с епархиальным духовенством.
В годы правления Императора Павла I ведомство по управлению военным духовенством претерпело значительные изменения. При поддержке императора оно обособилось от епархиального, переподчинило себе все его функции по руководству полковыми священниками в мирное время и вело свою, независимую политику. В частности, в указе от 4 апреля 1800 г. Император Павел I объявлял:
«… положенный полевой обер-священник как в военное время и тогда, когда войска в движении, равно и в мирное время, иметь должен в ведении своем всех священников армии… без одобрения оного полевого обер-священника никаких перемен по части армейских священников не чинить»[6]. Св. Синод, со своей стороны, предписывал всем епархиальным архиереям поддерживать тесную связь с полевым обер-священником при подборе кандидатов для службы в армии и на флоте. Так начинался процесс относительного обособления военного духовенства от епархиального, появления священнослужителей, основной миссией которых было религиозно-нравственное воспитание воинов, совершение религиозных обрядов в армейских условиях.
Этому процессу способствовало также объединение армейского и флотского духовенства, сосредоточение его управления в одних руках – полевого обер-священника армии и флотов. Эта должность становилась постоянною. Первым на нее был назначен протоиерей П.Я. Озерецковский (1800–1807 гг.)[7]. Расположение Императора Павла I и право личного доклада императору ставили протоиерея П.Я. Озерецковского в исключительное положение в управлении военным духовенством.
Наряду с централизацией шел поиск и форм управления низовыми структурами военного духовенства. В частности, в инструкции полевым обер-священникам 1797 г., в связи с увеличением объема работы по руководству полковым духовенством, было предоставлено право избирать «достойнейших священников по дивизиям, чтобы они имели частное над прочими смотрение и в назначенное время о состоянии духовных лиц рапортовали»[8]. Таким образом, постановление учреждало еще один особый орган в управлении военным духовенством – дивизионных благочинных, которые призваны были содействовать полевому обер-священнику в управлении духовенством.
После смерти Павла I были предприняты попытки вернуться к старой схеме управления военным духовенством. Резко ограничивалась власть обер-священника армии и флотов, восстанавливался прежний порядок назначения, увольнения, награждения военного духовенства и т.д. Однако, как свидетельствуют источники, однозначного возврата к прошлому не произошло. Факты говорят о другом. Сосредоточение всего управления военным духовенством в Св. Синоде при масштабах существовавшей армии, крайне затрудняло его работу, обременяло его канцелярию перепиской, ведением учета и т.д. В связи с этим по предложению последнего в 1803–1806 гг. были приняты указы, которые значительно расширили права законного участия обер-священника в управлении военным духовенством. Он, как и раньше, представлял свои предложения в Св. Синод по определению священнослужителей в полки, назначению им пенсии и наград. Все это ставило его ведомство в одинаковое положение с епархиальными, тем самым окончательно обрисовало и определило его место в синодальном управлении.
Одновременно тяжело, в ведомственной борьбе шел и дальше процесс обособления военного духовенства от епархиального. Например, с 1812 г. в Св. Синоде неоднократно возникали вопросы о подведомственности различных неподвижных церквей, но окончательное определение по этому вопросу состоялось лишь в 1826 г., когда было объявлено, что все церкви при сухопутных и морских госпиталях, крепостях, портах, гарнизонах переходят из епархиального подчинения в ведомство обер-священника армии и флотов[9]. Так постепенно расширялись права, полномочия и сфера влияния военного духовенства.
В 1815 г. с определением состава Главного штаба его Императорского Величества была введена должность обер-священника Главного Штаба. Ему предписывалось быть священником всех частей, которые входили в состав гвардейского корпуса. С наименованием в 1830 г. гвардейского корпуса «отдельным», его должность стала именоваться «обер-священник Главного Штаба и отдельного гвардейского корпуса», а с переподчинением ему в 1844 г. священников гренадерского корпуса – «обер-священник гвардейского и гренадерского корпусов». Таким образом, в связи с положением, которое занимала гвардия в системе вооруженных сил, параллельно с ведомством обер-священника армии и флотов, было создано ведомство обер-священника Главного Штаба «гвардейского и гренадерского корпусов». Такое положение привело к двоевластию в одном по существу ведомстве, а в конечном итоге, хоть и временно, к нарушению единства военно-духовного управления.
В 1858 г. обер-священники были переименованы в главные священники. Один – «главным священником Главного Штаба и отдельных гвардейского и гренадерского корпусов», а другой – «главным священником армии и флотов». Назначались они властью царя из лиц белого духовенства при том только различии, что главный священник Главного Штаба по непосредственному усмотрению царя, а главный священник армии и флотов из кандидатов, представленных Св. Синодом. Они обязаны были наблюдать за службой подчиненного им духовенства, его поведением, заботиться об охране его прав и преимуществ, о материальном обеспечении, ходатайствовать о награждении достойных и назначении уволенным пенсий и пособий, наблюдать за правильным и законным употреблением церковных сумм и т.д. По своим правам они были поставлены наравне с епархиальными Преосвященными.
По сравнению с жалованием воинских чинов главные священники пользовались привилегиями генерал-майора. В отношении к подчиненному духовенству, они являлись высшей инстанцией по всем церковным делам своего ведомства. Свои административные распоряжения главные священники посылали в виде ордеров. Это была особенность, указывающая, что отношения главных священников к подчиненному духовенству принимали характер воинской дисциплины. В рассматриваемый период совершенствовались и вспомогательные органы военно-духовного управления. В частности, в состав действующей армии была введена должность полевого обер-священника. Он, как правило, назначался Св. Синодом из кандидатов, представленных главным священником армии и флотов, при согласовании с главнокомандующим той армии, в которую он назначался. Ему подчинялись все полковые священники армии, а в военное время – духовенство постоянных и временных госпиталей, находившихся на территории, объявленной на военном положении. Он, в свою очередь, подчинялся непосредственно главному священнику армии и флотов и обязан был информировать его о состоянии дел в армии.
С появлением в русской армии специальных корпусов для проведения самостоятельных действий, в составе его штаба полагался особый корпусной священник. Примером может служить деятельность обер-священника отдельного Кавказского корпуса. Учитывая сложность решаемых корпусом задач, обер-священнику предоставлялась определенная самостоятельность, расширялись его полномочия, совершенствовалась структура его канцелярии. В 1845 г. он имел в своем подчинении 466 священнослужителей, 156 церквей[10]. Ему предоставлялось право определять благочинных, выбирать и утверждать старост, снабжать церкви Св. Антиминсами[11] и Св. миром[12], увольнять священнослужителей в отпуска на определенные сроки и т. д.
Так шаг за шагом, с совершенствованием структуры вооруженных сил совершенствовалась военно-религиозная служба в русской армии. Особое место в ряду преобразований, по своим последствиям, в том числе и для системы управления военным духовенством, сыграла военная реформа 60-70-х годов XIX в. Характер изменений в военно-религиозной службе отразило «Положение об управлении церквами и духовенством военного ведомства», утвержденное 12 июня 1892 года.
