#техника
В конце XIX века Россия вступила в конкуренцию с США, Аргентиной, Канадой за доли на мировом рынке зерновых. Из Российской Империи поставлялись: пшеница, кукуруза, рожь, овёс. Экспорт зерновых в тот период составлял половину всего российского экспорта.
От эффективности сельского хозяйства зависело будущее экономики государств. Самыми популярными жатками на мировом рынке тогда были жатки Маккормика, которая упрощала только один из процессов сбора зерна — скашивала колосья.
Собирать в копны, молотить, просеивать — всё это нужно было делать по старинке или покупать дополнительные механизмы. Конечно, «английская механика» появлялась в русских помещичьих хозяйствах как дань моде на научное и заграничное, но после отмены крепостного права внедрения отечественных изобретений требовала сама жизнь.
В России аналог простой жатки собственного изобретения создал житель немецкой колонии Хортица в Екатеринославской губернии (сейчас Верхняя Хортица, г. Запорожье) П. П. Лепп в 1854 году. Материалы для своих машин он покупал на деньги, вырученные от продажи часов, затем сбывал жатки и снова покупал часы, пока в 1854 году не открыл собственную машинную мастерскую, которая через четверть века превратилась в крупное производство с оборотом в 200 тысяч рублей.
Многие изобретатели работали над улучшением жаток, добавляя к ним устройства по вязке снопов и прочее. Но вот в Тверской губернии дождливым осенним утром 1868-го учёный управитель, агроном Андрей Романович Власенко совершил настоящую технологическую революцию — он показал комбайн и подал заявку на 10-летнюю привилегию на машину «конная зерноуборка на корню».
«Цель и назначение такой машины, как показывает само название, убирать хлеб прямо с корня зерном. Всякому и малознакомому с земледелием известно, сколько отнимает рабочих рук уборка хлеба и молотьба и с какими часто сопряжены бывают затруднениями и потерями для хозяйства эти работы, особенно в степных губерниях, где не редкость, что хлеб остается неубранным. …Заведенные в некоторых хозяйствах жатвенные машины, конечно, облегчают уборку хлеба, но сравнительно немного…», — писал тогда агроном-изобретатель в Вольное Экономическое общество.
Он придумал исключить этапы сбора, перевозки и хранения снопов, вместо этого после скашивания сразу перейти к молотьбе. В этом и была революция — в изменении алгоритма обработки пшеницы, с отбрасыванием привычных, но ненужных этапов.
1 — гребёнка для прочесывания стеблей и срывания колосьев; 2 — молотильный барабан; 3 — транспортёр; 4 — решета для очистки зерна; 5 — ларь (бункер); 6 — устройство для подъёма гребёнки и барабана; 7 — штурвал; 8 — дышло.
Испытания своего комбайна Власенко проводил в присутствии землевладельцев и крестьян 8 и 19 сентября. В первый день испытаний было убрано 4 десятины овса за 10-часовой рабочий день, а во второй день — 4 десятины ячменя. Мировой судья Эдинг, как член испытательной комиссии, отметил в протоколе: «Несмотря на то, что во время работы шёл дождь и овёс был наклонившийся, зёрна почти все собраны машиной». Возможность работать в дождливую погоду и убирать зерно при любой влажности соломы — была отличительной особенностью машины Власенко, столь важной для наших климатических условий.
По итогам испытаний и дальнейшей работы опытные образцы жнеи-молотилки (как её потом стал называть Власенко) показали отличные результаты: она была в 20 раз эффективнее жатвы серпом и последующей молотьбой цепом, и в 8 раз лучше, чем жатки Маккормика. А ведь после косарей и жатки ещё надо было колосья собрать, увязать в снопы, отвезти, обмолотить, просеять. Т.е. эффективность жнеи-молотилки Власенко была на порядок выше. При этом практически отсутствовала потеря зерна при уборке (жатка Маккормика, например, давала 20% потерь).
Увидев перспективы, которые давал комбайн Власенко для сельского хозяйства, группа учёных и землевладельцев направила письмо в правительство с просьбой наладить выпуск жней-молотилок. На данном обращении министр государственных имуществ Александр Зеленой поставил свою резолюцию: «Выполнение подобной сложной машины не под силу нашим механическим заводам. Мы даже более простые жатвенные и косильные машины и молотилки привозим из-за границы».
Может показаться, что чиновник просто поставил крест на русском комбайне и зарубил перспективное дело на корню. Однако, объективная общая картина по всей Империи показывала, что сложные машины ломались и лежали заброшенными в подворьях помещичьих усадеб. Журналист Ярошко отмечал в своих записках: «Финал этой истории произошел гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Через год все хитрые изобретения английской индустрии уже валялись под сараями и у кузниц, в самом жалком, искалеченном виде».
Культуры обращения с техникой не было, мало того, наиболее способные к работе со сложными устройствами крестьяне уезжали в города, где они могли заработать больше. Так что министр госимущества Зеленой делал выводы, видя картину целиком. А вот землевладельцы вполне сами могли бы вложить средства и наладить производство машины Власенко. Успешный пример часовщика Леппа мог бы их вдохновить. Но, внутренняя маниловщина и обломовщина победили.
