Васнецов Аполлинарий Михайлович
«Тайга на Урале. Синяя гора», (1891)
Холст, масло 107 х 142,5 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В 1890–1891 годы Аполлинарий Васнецов предпринял путешествие по Среднему и Южному Уралу. Величественная, суровая природа Уральских гор — каменного пояса России — и равнин Приуралья, покрытых дремучими вековыми лесами, на долгие годы стала для художника неиссякаемым источником вдохновения. «Характер Урала и его природа очень мне напоминали Вятский край — те же хвойные леса, увалы, только грандиозных размеров, а леса — щетина тайги по хребтам гор; вместо одиночек елей — гиганты кедры. Потому-то, вероятно, я несколько лет только и делал, что писал уральские пейзажи. Они напоминали мне милое Рябово», — отмечал позднее Васнецов.
В 1890–1900-е годы он создал цикл монументально-эпических пейзажей Урала и Сибири, который открывает полотно «Тайга на Урале. Синяя гора». В картине в полную силу проявилось особое художественное видение Васнецова, склонного к трактовке природных мотивов в поэтическо-возвышенном, героико-романтическом духе. Кисть художника запечатлела места, связанные с жизнью знаменитого казачьего атамана Ермака, покорителя Сибири. Древняя земля, хранящая память веков, была воспринята Васнецовым как исторический пейзаж. Свое название – Синяя гора – один из самых красивых хребтов Урала получил из-за густых сине-зеленых хвойных лесов, покрывающих его скалистые склоны. С виртуозным мастерством переданы световоздушная перспектива и ощущение пространства, окутанного голубоватой дымкой. Пейзаж наполнен величественным спокойствием и звенящей тишиной.
Появление монументальных изображений Урала и Сибири кисти Аполлинария Васнецова повлияло на развитие русской пейзажной школы. В его картинах ощущается родство с величавым образом природы на полотнах Архипа Куинджи. По словам самого Васнецова, в творчестве старшего товарища его поражала передача света и пространства. Одним из первых близость двух пейзажистов отметил живописец Игорь Грабарь, который назвал Васнецова «певцом сумерек, надвигающейся ночи, тайги и тайн сибирских степей» и отметил, что «после А. Куинджи, он является, пожалуй, единственным художником, попробовавшем подойти к пейзажу несколько с иной стороны, чем это практиковалось до сих пор».
