Деревня Добшо в Торопецком округе Тверской области — место тихое, на первый взгляд ничем не примечательное. Но стоит подняться на холм, и перед глазами открывается силуэт руинированной церкви. Это Успенский храм, построенный в 1762 году полковником Герасимом Раздеришиным. Когда-то он был гордостью всей округи, а теперь — лишь молчаливое напоминание о прошлом.
Церковь была спроектирована на старинном погосте у Добшинского озера. В XVIII–XIX веках это было большое приходское село: сотни дворов, школа при храме и многочисленные службы. На колокольне, стоявшей отдельно, висели десять колоколов, самый большой из которых весил сорок пудов. В храме хранились особо чтимые иконы Господа Вседержителя и великомученицы Параскевы — последняя, по преданию, была явленной.
Архитектура Успенской церкви — яркий пример торопецкого барокко середины XVIII века. Храм кирпичный, неоштукатуренный, когда-то многократно побеленный, выстроен по системе «восьмерик на двухсветном четверике». Переход от четверика к восьмерику выполнен с помощью тромпов — характерный приём для того времени. Здание завершалось глухим восьмигранным барабаном с купольной главой, которая не сохранилась.
Основное помещение перекрыто восьмидольным сомкнутым сводом, апсида — пятигранная, перекрытая гранёным полусводом. Трапезная с двумя приделами соединена с храмом тремя арочными проёмами.
Фасады четверика расчленены пилястрами и венчаны широким многооболочным карнизом, смоделированным мелкими полочками и полувалами. Окна обрамлены плоскими барочными наличниками с замковыми камнями, а подоконники верхних окон выполнены в виде откосов — приём, унаследованный от древнерусской архитектуры.
На углах храма и апсиды применён редкий для Торопецкого района элемент — утопленный руст, объединяющий соседние пилястры. Металлические решётки на окнах имели изогнутый рисунок, напоминающий крест.
Внутреннее пространство отличалось контрастом: высокая и светлая храмовая часть и низкая трапезная создавали ощущение перехода из будничного в священное. От старинного убранства остались лишь обломки иконостасов конца XIX века и следы потемневшей масляной живописи, местами осыпающейся вместе со штукатуркой из-за сырости. Кирпичный пол ныне засыпан землёй.
И всё же в этом запустении есть своя, может быть странная, но красота. Сквозь трещины в стенах пробивается свет, и кажется, что сама земля не даёт храму исчезнуть. Он всё ещё держится — гордый, израненный, как немой свидетель тех времён, когда вера была сердцем деревни.
