Матово (Высоково), Веневский уезд, Тульская губерния. Сейчас д.Матово, Новомосковский район, Тульская область.
«Если время подвластно человеку, пусть возродится из пепла дом моего детства, пусть возникнут его колонны, зеленая крыша, просторный балкон, оплетенный диким виноградом, пусть опять зацветут вытоптанные кустарники, тени умерших облекутся плотью и заговорят, а убитые собаки помчатся по лугам. Пусть распахнутся ставни над снегами прошлых лет, под солнцем былых времен, пусть восстанут стройные стволы срубленных деревьев и воздвигнутые вновь качели закачаются среди цветущих кустов! Перед нами — Матово.
Двухэтажный дом в стиле русского ампира — типичная дворянская усадьба, без особой роскоши — оброс разными пристройками по мере умножения семейства. Дикие каштаны несут стражу у «парадного» входа. К нему ведет аллея, где летом витает запах душистого табака, которым засеяны газоны. «Красное крыльцо» выходит на дорогу, ведущую к теннисному корту и дальше, к огородам. Перед ним каждый день толпятся крестьяне и наемные рабочие. В сад обращена терраса, ступени которой спускаются к сирени и розам. »
«В столовой накрыт стол. Мой дед со стороны матери в одиночестве сидит перед серебряным самоваром, посапывающим, будто пес на своем привычном месте. На столе — горы булочек, круглых и продолговатых, с яйцом, с сахаром, с корицей; рядом с нарезанным серым и черным хлебом — масло, мед и варенье. В сливочник налиты густые сливки.
Мое молоко стоит в глиняном кувшине, долго сохраняющем прохладу. Картина изобилия, — но мне это пока неведомо, как неведомо и то, что скоро все это исчезнет и люди будут умирать от голода у меня на глазах.»
«Поднимая тучи пыли, верста за верстой мы приближались к Матову.
Выставленные в стратегических пунктах мальчишки-дозорные стремглав бросали свои посты с воплем: «едут, едут!» Лошади чуяли конюшню, и тройки неслись быстрее…
… В деревенской жизни отсутствовали современные удобства. Воду для наших умываний и хозяйственных нужд привозили из пруда на лошади, под скрип рассохшихся колес. Ванная комната существовала, но ванну наполняли ведрами, а потом приходилось вытаскивать ее на улицу, чтобы опорожнить. Спуска воды в уборной не было, вместо этого использовались большие кувшины, в течение дня то и дело наполняемые водой.
Комфорт заключался здесь в другом: он создавался атмосферой старого дома, его нравами и обычаями, отношениями между его обитателями, ощущением надежной неизменности.»
«Забавы ради я стараюсь по памяти набросать план имения. Сойдя с красного крыльца и оставив позади «неофициальный» фасад дома, я миную двухэтажный флигель, где живут учитель и управляющий и где ночуют мальчики в тех случаях, когда у нас много гостей. У этого флигеля тоже есть свой хозяйственный фасад. Из-за открытой двери доносится стук маслобойки и гудение сепаратора. Иногда, заглянув сюда, я получаю на пробу стаканчик самых свежих сливок — желтых, с ореховым привкусом.
Чуть подальше прямо из земли вырастает крыша, под которой не видно никакой опорной стены. Это ледник, где держат скоропортящиеся продукты. Лед для него заготавливают зимой: подвозят сюда огромные ледяные глыбы, наколотые на пруду, и зарывают их в землю; им предстоит храниться под соломенным настилом до следующей зимы, не тая даже в знойное лето.
Дальше эта дорога прямиком ведет к ферме, состоящей из двух дворов. Первый двор окружают разные постройки: конюшни для господских лошадей, казарма, где живут сельскохозяйственные рабочие, домики птичниц и каретный сарай.»
«Одна с Пупсом я в последний раз обошла усадьбу. Дорога привела меня к полю, где на отлёте стоял сарай. В нём, лёжа на сене, я прочитала немало книг. И там, поворачиваясь на все четыре стороны света, очень торжественно произнесла я своё проклятие: «Пусть ничто не растет на этой проклятой земле! Пусть те, кто вместо нас будет жить на ней, не узнают никогда ни мира, ни счастья!» Неведомо мне было тогда христианское прощение обид… И я ушла с собачкой на руках, отрясая от ног своих прах земли, которую любила.
Ни прозрачность утра, ни золотистый свет, ни ещё прохладный воздух меня более не радовали. Ни разу я не оглянулась, не бросила на Матово прощального взгляда…»
Из книги воспоминаний Шаховской Зинаиды Алексеевны «Таков мой век.»
——————-
На 1765 г. Матово принадлежало «моеорши Александре Николаевой дочери да дочери ее девицы Катерины Николаевой дочери Матовых».
На 1776 г. сельцо Высокое Генерал-поручика Николая Лавреньтева Шетнева с проч. 100 душ м.п.
Тогда же — пустошь Высокая вдовы майорши Александры Николаевны дочери Матовой с прочими.
Далее, примерно с 1817 года, имением владели князья Шаховские.
В 1848 году владельцем усадьбы значился князь Дмитрий Федорович Шаховской, который проживал здесь до 1880-х годов вместе со своей сестрой Варварой Федоровной.
Последним владельцем усадьбы был князь Алексей Николаевич Шаховской, отец Зинаиды Алексеевны Шаховской, автора воспоминаний о Матово.
Источник: Википедия
——————-
На сегодняшний день, от усадьбы ничего не осталось, кроме полностью заросшего парка.
—————-
#матово#венев#новомосковск#шаховский#шаховская#тула#усадьба#таковмойвек
