Село Первый Воин получило свое имя от двух местных речек — Большого Воина (ныне река Кола) и Малого Воина (Воинка). В справочнике 1927 года встречаются несколько соседствующих селений, различаемых цифрами: Воин 1, Воин 2, Воин 3 (он же Выселки) и совхоз «Войново».
«Воинственное» название может быть связано и с так называемым Старым Рубежом – упраздненной, но еще отмечаемой в документах XVII века границей. Поэтому не стоит отвергать местное предание, что в старину его жителям приходилось отражать вражеские набеги, становясь первыми воинами на Старом Рубеже. В 1594 году по Писцовым книгам у реки Воин уже была деревня, принадлежавшая Торсуковым.
В начале XIX столетия эта территория перешла к роду Новосильцевых в качестве приданого наследницы рода Торсуковых. С тех пор усадьба активно отстраивалась новыми хозяевами.
В первые годы XIX века возвели господский дом со службами и каменную церковь Нерукотворного Спаса с колокольней (1806 год). Далее на протяжении всего столетия усадьба достраивалась и совершенствовалась. К концу XIX века по усадьбе тянулась сеть каскадных прудов; в тенистых уголках гостей встречали изящные скульптуры, а само владение было обнесено валами.
Громадный липовый парк впервые в России был разделен на аллеи двух типов – широкие (для экипажей) и поуже (для пеших прогулок). У крутого обрыва к реке Воинке липы высаживались кругами, образуя живую беседку диаметром 16 метров. Каменные беседки-ротонды, расположенные в конце парка, тоже впечатляли зрителя тосканскими колоннами и редкой тогда диковиной – цементированным полом. Вид на парк сверху представлял инициалы его тогдашнего хозяина – Петра Петровича Новосильцева.
Близ главного усадебного дома расположились хозяйственные постройки: склад с подвалом, аптека (бывшая прачечная), каретный сарай, водонапорная башня. Вся усадьба занимала площадь в 100 гектаров, считаясь крупнейшей в Орловской губернии. При ней был конезавод, три мастерские (столярная, слесарная и кузнечная). Предпосылки к упадку усадьбы проявились еще до революции. Бездетный Петр Петрович передает ее племяннику – военнослужащему Георгию (Юрию) Антоновичу Новосильцеву. Но тот умудрился проиграть это владение в карты, когда оно даже еще не было полностью оформлено юридически, и только вмешательство дяди отстояло собственность Новосильцевых. Уволенный из армии после скандальной женитьбы на цыганке, Георгий Антонович беспечно кутил и дела предков не продолжил.
Однако у него хватило сообразительности на то, чтобы в ноябре 1917-го спешно выехать в Германию. В 1918 году владения Новосильцевых реквизировали под туберкулезный санаторий. Это спасло усадьбу, позволив сохранить ее единым целым – здания усадьбы удачно приспособили под санаторные корпуса. Но не спасло усадебный храм – его разрушили в 1930-е. Картины и антиквариат из собрания Новосильцевых вывезли в московские музеи. Немного досталось и орловским музеям и галереям. Кстати, громадное чучело медведя, ныне украшающее лестницу краеведческого музея, «родом» из усадьбы Новосильцевых. В 1941-м, с первых дней войны до конца сентября, в бывшей усадьбе был развернут эвакогоспиталь.
Санаторий временно прекратил свое существование, но был возобновлен сразу после войны. В годы оккупации пострадал парк, многие деревья были вырублены, в самых неожиданных уголках таились мины. Пруд заминировал самозваный наследник – один из сыновей Георгия Антоновича, вернувшийся сюда из Германии в 1942 году в чине обер-лейтенанта. Вместо заботы о родном доме он, по воспоминаниям жителей, разбил стены в поисках фамильного золота и, якобы найдя его, бросил на дно заминированного пруда. В каком конкретно пруду, не уточняют. Хотя известно: прудов в усадьбе было три, причем два из них исчезли и заросли, а оставшийся пруд не подходил для затопления клада, ибо у него цементированное дно. После войны санаторий восстановили. В 1958 году там появился новый кирпичный корпус. Но общий облик усадьбы остался прежним. Более того, мрачный вид нового корпуса только подчеркивал красоту дореволюционных зданий.
Попыткой обыграть традиции «русского модерна» в дереве стало построенное в 1980-е на трассе у Первого Воина популярное кафе. В 2009 году санаторий закрылся. С тех пор пустующие здания разрушаются. Крошащиеся скульптуры и щербатые вазоны прячутся в густых зарослях. Осталась только одна послевоенная беседка-ротонда и то не в лучшем состоянии. Некогда ухоженный парк постепенно превращается в странный лес. Но не все столь безнадёжно. Несколько лет назад Первый Воин стал безусловным лидером в голосовании «Семь чудес Орловщины» в номинации «Усадьба». Разработан экскурсионный маршрут. Оказать помощь в восстановлении этого памятника вызвалось посольство Франции. Навещали Первый Воин и потомки Новосильцевых – оказавшийся в эмиграции Борис Нечаефф с семейством. Предполагается сделать из бывшего санатория реабилитационный центр. Ну а пока все это только радужные планы.
Невзирая на немилосердное время, усадьба Новосильцевых предстает отдельным «государством» и своеобразным туристическим объектом для любителей руин и старинных усадеб. Кажется невозможным, что уцелел этот островок XIX века, и не где-нибудь на отшибе, а в крупном селе, близ большой автодороги. Ведут сюда, к сожалению, стандартные металлические ворота с поблекшими надписями. Но говорят, что до революции въездные ворота украшал герб рода Новосильцевых – скрещенные ножи под короной. Сохранившиеся здания – барский дом и хозяйственные строения – теперь пустуют, скрываясь в некошеной траве.
По пути от ворот в глаза сразу бросается первое из них: с кованым скатом острой треугольной крыши, суженными окошками, балконом, украшенным рядом заостренных досок, и крестообразными балками. Это та самая аптека (бывшая прачечная) 1890 года постройки. Привлекает внимание своей массивностью и величественностью силуэта самая странная и загадочная из построек усадьбы. Это неизвестного назначения прямоугольное высокое кирпичное здание с двускатной крышей и крошечными зарешеченными окошками. В разных источниках его датируют то XVII, то XVIII веком.
В любом случае оно намного старше прочих усадебных построек. Назначение его мне, увы, не известно. Заброшенный и разграбленный после отъезда санатория главный усадебный дом постепенно разрушается. Из окон его торчат ржавые железные посудины, стучится высокая крапива. Пройдет всего несколько лет, и если усадьбу никто не возродит, то мы не увидим больше ни его кованой ограды, ни старых белокаменных ступеней. Уже сейчас не верится, что здесь когда-то были застекленная веранда и деревянный второй этаж. Они сгорели еще в 1925-м
