Влияние на творчество и личную судьбу Вацлава Нижинского его увольнения из Мариинского театра
Нижинский, с одной стороны был рад, что он стал свободным от обязательств перед Императорским театром и теперь сможет полностью посвятить себя «Русским балетам», но в тоже время он испытал обиду и разочарование из-за того, с какой лёгкостью его родной Мариинский театр расстался с ним. Всё-таки в глубине души он надеялся, что что-то значит для российской сцены.
Теляковский: «Исключение г. Нижинского из состава балетной труппы пройдёт почти незаметным как для последней, так и для публики». И всё-таки это высказывание относилось исключительно к Дирекции, публика Нижинского обожала. Именно из-за того, что, как только Нижинский появился на сцене Мариинского театра, зрители стали предпочитать его всем другим танцовщикам, Дирекция была вынуждена сокращать количество его выступлений. Например, в сезоне 1908-1909 г.г., Нижинский выходил на сцену всего 11 раз.
Феноменальный успех Нижинского в первом же сезоне в Париже раздражал Дирекцию. Нижинский стал для них головной болью, так как его уровень танцовщика бесконечно превосходил уровень заслуженных «звёзд». Танцевать вместе на одной сцене с ним мужчинам-танцовщикам было практически невозможно. Всё это вызывало чудовищные интриги, особенно среди молодых артистов, так как Нижинский, номинально числился корифеем, а танцевал сольные партии с первыми балеринами театра. Вся сложная иерархическая структура театра трещала по швам.
Ситуация для Нижинского была двоякой. С одной стороны, по его словам, он бы «окоченел», оставаясь в казённом театре, с другой: «За время моих долголетних занятий в театральной школе и за короткие три года моего служения, я прилагал все усилия, чтобы не уронить достоинства воспитавшей меня среды и поддержать, по мере моих сил, сначала в России, а потом и за границей престиж и славу нашего хореографического искусства. В награду за это дирекция уволила своего воспитанника и сотрудника в 24 часа, как я бы не уволил из дому мою прислугу за гораздо более серьёзные провинности, чем показавшийся неудачным костюм, одетый с разрешения той же дирекции, не давшей по этому поводу никаких конкретных указаний ни до спектакля, ни во время его. Покидая при таких условиях и всё же несколько преждевременно, в 20 лет, русскую сцену, я надеюсь, что найду где нибудь такое место, где меня будут оценивать и судить по моей художественной дееспособности, а не по тому платью, или костюму, в которые я буду случайно одет. Вам может быть покажется многое странным и непонятным в моём рассказе, но уверяю вас, мне также непонятны официальные причины, которые столь быстро и так безвозвратно «скрутили» мою еле начавшуюся в России художественную работу» (Петербургская газета 27 января 1911 г).
Однако, для Нижинского, покинувшего Мариинский театр, открывались огромные возможности для реализации его феноменального дарования. И не только как танцовщика, но и как хореографа. По свидетельству Брониславы, уже к этому времени (январь 1911 г.), Вацлав весь светился внутренним светом, вынашивая в себе замысел его первого балета «Послеполуденный отдых фавна». Он уже начал реализовывать свои идеи, используя тело своей сестры, как пластический материал. Через год состоится премьера этого балета, а ещё через год – премьера балета «Весна Священная». Оба этих шедевра, в которых Нижинский, как балетмейстер, совершил хореографическую революцию, и сегодня, 100 лет спустя, выглядят необычайно смело и до сих пор будоражат воображение зрителей.
Также, после увольнения, Нижинский смог проявить бесконечное разнообразие своих гениальных возможностей, как танцовщик и драматический артист. Балеты, в которых он исполнял главные роли, превращались в шедевры. Европейская публика сходила с ума. Но количество его выступлений на сцене было гигантским, Дягилев совершенно не щадил Нижинского в этом смысле. Например, за 12-ти дневные гастроли в Париже в 1911 году, он выходил на сцену 21 раз. Обычно, за один вечер показывали четыре балета и в трёх из них, Нижинский танцевал в главных ролях. ЗАМЕНЫ У НИЖИНСКОГО НИКОГДА НЕ БЫЛО.
Иногда спектакли шли несколько дней подряд без выходных. Затем «Русские балеты» переезжали в другой город и через пару недель начинались новые гастроли. Такая интенсивность подрывала здоровье Нижинского, были случаи, когда он танцевал с высокой температурой, с воспалением лёгких, с огромными увеличенными лимфоузлами, но: «Я ЛЮБИЛ РУССКИЕ БАЛЕТЫ, Я ОТДАВАЛ ИМ ВСЮ ДУШУ, Я РАБОТАЛ КАК ВОЛ». (Вспомните расхожее: «Нижинский жил за счёт Дягилева»).
Но при увольнении с Императорской сцены, Нижинский не учёл одного обстоятельства – он был военнообязанным. Это означало одно, что сразу после увольнения, он мог быть призван на военную службу. Для балетного танцовщика, тем более такого уровня, как Нижинский – это было бы концом карьеры. И выехав в марте 1911 года из Петербурга в Париж, Нижинский никогда больше не смог вернуться в Россию. По его признанию позже, если бы он учёл это обстоятельство, то никогда не уволился бы из Мариинского театра.
Дягилев прекрасно знал о военной обязанности Нижинского, но не только не предупредил его об этом, а сделал всё, чтобы эта обязанность не была с него снята, хотя это было возможно, так как старший брат Вацлава был недееспособным. Но Дягилева абсолютно устраивала эта ситуация, так как при любом конфликте между ними, Нижинскому нельзя было вернуться на Родину. Таким образом Дягилев прочно привязал Нижинского к «Русским балетам».
Однако: «Если бы весной 1911 года Вацлав знал, что навсегда покинул Россию, то не уехал бы постоянно жить за границу. ОН ВЕРИЛ В РОССИЮ, ЛЮБИЛ ЕЁ БОЛЬШЕ ВСЕГО НА СВЕТЕ И ХОТЕЛ БЫТЬ ЕЁ ЧАСТЬЮ» (Ромола Нижинская).
