Весной 1882 года «Московский листок» сообщал: «5-го марта, в квартире доктора Богословского, на Тверской, в Леонтьевском переулке, в доме Мичинера в 8 часов вечера состоялась первая проба телефонного сообщения его квартиры с Императорским Большим театром. Сбор с посетителей «телефонной» оперы, как известно, предназначается на усиление средств Общества спасения на водах и в пользу детского приюта имени князя Владимира Долгорукова. Билеты продаются у Дациаро, по рублю за каждые 10 минут».
Билеты на это сенсационное событие действительно продавались исключительно в упомянутом художественном магазине Дациаро на Кузнецком мосту. Этот магазин считался своего рода прибежищем московской публики не бедной, в меру утонченной и при этом склонной к эпатажному эксперименту. Рубль за 10 минут — были деньги приличные. Как не трудно догадаться, этим временем никто не ограничивался, и за прослушивание оперы целиком следовало выложить около двух червонцев. Для сравнения: стакан чаю с сахаром стоил в чайной-столовой Попечительства о народной трезвости стоил всего лишь копейку, а чашка кофе — 5 копеек.
Перед необычным представлением была проделана колоссальная подготовительная работа. От Большого театра до дома в Леонтьевском было протянуто по воздуху несколько километров медных проводов, приобретены телефонные аппараты системы Александра Белла, оборудован уютный зал, закуплены мягкие кресла.
Перед началом представления на сцену вышел распорядитель и произнес: «Уважаемые дамы и господа! Я рад доложить вам, что вместе с присутствующей сегодня в зале почтеннейшей публикой оперу «Риголетто» будут слушать также и на почтительном расстоянии от нашего театра». Это было неожиданностью. Кто зааплодировал, кто засвистел. Не на шутку испугались исполнители — труппа гастролеров, прибывшая из Милана. Тем не менее, все обошлось благополучно.
На сцене в первый день установили пару микрофонов, но вскоре их число увеличили до двенадцати. Газета «Московские ведомости» излагала подробности: «Впечатление получается поразительное! После того как оба телефона прикладываются к ушам, слышится какое-то неясное жужжание, но потом все звуки различаются совершенно ясно, только смягченные расстоянием».
Около месяца перед домом Мичинера по вечерам собиралась толпа любопытных. Для обеспечения порядка рядом постоянно находился полицейский. Доходы предприятия были колоссальные. Но вскоре трансляции пришлось прекратить. Во-первых, слушатель, удовлетворив свое любопытство, более не возвращался. Не было смысла — ведь билет в Большой театр стоил около пяти рублей. С праздничной атмосферой, буфетом, возможностью лорнировать певиц и гораздо лучшим качеством звука. А во-вторых, на организатора слушаний стали косо посматривать на Моховой, в университетских коридорах и аудиториях. Консервативное академическое общество считало всю эту затею чересчур легкомысленной и недостойной высокого звания российского ученого.
#МосковскиеЗаписки
