История Одиннадцатой башни
Возведение каменной монастырской ограды Спасо-Евфимиева монастыря в Суздале закончено в 1664 году. Таким образом, деревянный тын, которым был окружен монастырь, был заменён на кирпичные стены с двенадцатью башнями. В 1733 году одна из башен упоминается как наугольная, 12-тигранная.
Согласно проекта реставрации 1975 года, эта угловая юго-западная башня стен монастыря, стоящая на высоком обрыве реки Каменки, получила номер одиннадцать. Все туристы прекрасно её знают, так как рядом с ней находится смотровая площадка с прекрасным видом как на Спасо-Евфимиев монастырь, а внизу простирается замечательная панорама Покровского монастыря и поймы Каменки. В середине XVIII века отмечается её ветхость, башня падает в сторону внутренней территории. В 1763 году строится вновь. В 1818 году упоминается о наугольной башне и трещинах в некоторых её местах. В 1860 году тесовая деревянная кровля заменена на железную. К концу 1980-х гг. состояние всех стен и башен, выходящих на Каменку, уже не могло не вызывать опасений, многие из них получили наклон, башни стояли с трещинами. Культурный слой на территории монастыря к тому времени превышал местами наружную отметку дневной поверхности на полтора — два метра и значительно подпирал стены, ухудшая их равновесие. Тем не менее к тому времени суздальскими реставраторами уже был накоплен значительный опыт выпрямления наклонившихся крепостных стен. Но работы эти очень дорогостоящие и технически сложные. Одновременно с заявкой Владимиро-Суздальского музея – заповедника устроить в одной из башен Музей Былины и сделать пешеходным для туристов верх стен появился реальный повод заняться вплотную стенами, определиться с их дальнейшей судьбой. Как же наиболее целесообразно их реставрировать? Таким образом, перед проектировщиками и реставраторами была поставлена вполне конкретные вопросы, а сама часть проектной документации получила название Реставрации и приспособления башни №11 под Музей былины.
Следует отметить, по Спасо-Евфимиеву монастырю в Суздале наработан масштабный проектный и исследовательский материал. Помимо научно искусствоведческих и архитектурных материалов имеются и инженерно-геологические изыскания площадки и археологические исследования многих экспедиций. А в середине 1980-х стали вполне доступными и первые персональные электронные вычислительные машины. Таким образом сложилась удачная ситуация с хорошей возможностью современными средствами на основе ранее наработанного материала найти оптимальный результат. Перед компьютером были поставлены следующие инженерные задачи: устойчив ли склон реки Каменки сегодня? устойчивы ли стены и башни монастыря, выходящие к реке? когда упадут стены и башни, если ничего не делать, и оставить всё как есть? спрогнозировать эффект от четырёх вариантов действий: а) отсыпать склон; б) выпрямить стены и башни; в) понизить культурный слой изнутри территории; г) вычинить кладку, заделать трещины, сделать кладку вновь максимально монолитной, усилить её скрытыми бетонными поясами. Для решений и ответов была разработана индивидуальная компьютерная программа. В память были заложены механические характеристики грунтов, рельеф, собраны нагрузки от веса кладки и фундаментов. Далее ЭВМ точно, в числах полностью озвучила всю ситуацию. Для начала была просчитана устойчивость башен ещё при строительстве в 1673 году, а так же какую роль сыграли уложенные в массив стен древними зодчими связующие пояса из брёвен. В наше время от них остались только пустоты круглого сечения. Затем просчитаны осадки в грунт тяжелых кирпичных массивов, учтён создавшийся наклон башни к 1985 году. Отклонение её вершины от основания составляло 34 сантиметра, или 1,9 градуса. И, наконец, была просчитана опасная ширина кромки между башней 11 и откосом. Это стало четким ориентиром для прогноза падения во времени, поскольку в распоряжении имелись документы старых топо-геосъемок и современных отсчётов, была высчитана скорость размывания откоса реки.
Инженерный прогноз 1987 года был следующим. Склон имеет тенденцию к оползневым процессам, и если бы оставить ситуацию на самотёк, не трогая, как есть, к 1997 году ожидалось обрушение башни 11. Она бы развалилась пополам, одна часть упала бы сразу самостоятельно вниз к реке, а к 2017 году сползла бы вниз оставшаяся часть башни вместе с примыкающими стенами и частью грунтовых откосов. Вместе с тем расчётом была доказана нецелесообразность выпрямления башни 11, но обязательность её укрепления внутренними связями и перекладки трещин. Ещё один вывод, — в результате общего наклона стен пострадали бы как сами стены, так и двенадцатая, Водяная башня, через которую ездили из монастыря за водой кратчайшим путём к реке. По данным расчета на ЭВМ стены к 1987 году уже находились в критическом положении без запаса устойчивости.
В конце 1980х — начале 1990-х гг. реставраторами были выполнены все необходимые противоаварийные работы. Одиннадцатая, самая проблемная башня была укреплена скрытыми железобетонными связями, трещины переложены, откос отсыпан, аварийные прясла стен (участки между башнями) по всей линии ограды монастыря, выходящей к реке Каменке, были усилены и выпрямлены. Сегодня монастырь радует глаз горожан и туристов красивыми очертаниями и ухоженным видом.
Использованы материалы пояснительной записки Щелоков О.О. «Инженерное обследование башни №11», Владимир, 1987
Спасский монастырь был основан суздальско-нижегородскими князьями еще в середине XIV века. Он занял очень выгодное место на высоком левом берегу Каменки и был северным форпостом города. Житие первого игумена монастыря Евфимия рассказывает, что якобы уже в это время им был построен каменный храм. Видимо, это не более как домысел автора Жития — инока Григория, который писал свое сочинение в XVI веке, когда в Спасском монастыре были уже новые каменные церкви. Уже в XV столетии монастырь обладал многочисленными землями, селами и деревнями в разных местах Средней Руси, пожалованными княжеско-боярской знатью. Важным источником обогащения монастыря стали «открытые» в 1507 году мощи его основателя Евфимия, признанного вскоре святым. Поэтому уже в первой половине XVI века монахи смогли развернуть обширное каменное строительство.
В начале XVII века монастырь стал оплотом захвативших Суздаль польско-литовских войск, окруживших его тыновой оградой. Взамен ее в 1660 году были сооружены новые тыновые укрепления с девятью башнями, замененные в 70—80-х годах существующей каменной крепостью с двадцатью башнями и общим протяжением стен около 1200 м. Сооружение этого грандиозного «кремля» было по средствам монастырю: в это время он владел 10300 крепостных. Стоящие на высоком краю левого берега Каменки розово-красные стены и башни Спасо-Евфимиевской крепости видны издалека. На ее юго-западном углу возвышается мощный двенадцатигранный столп угловой «водяной» башни, а над стеной поднимают свои верхи монастырские храмы. Поистине эпической силой веет от этой величавой панорамы, в которой пейзаж и земной рельеф слиты в единое целое с творением безымянного суздальского горододельца XVII столетия. При всем воинственном облике и внушительной силе стен и башен, в них нет ничего грозного и устрашающего, но есть нечто глубоко поэтичное и прекрасное, чем так богато русское искусство XVII века. Строитель этого монастырского «города» соединял в своем труде опыт военного инженера и архитектора-художника и по силе своего таланта не уступал прославленному горододельцу конца XVI века Федору Коню. Уже при общем взгляде на монастырскую крепость мы ясно ощущаем ее боевой замысел. О нем говорят многочисленные бойницы, машикули навесного боя. Самый характер стен и башен меняется в зависимости от рельефа местности. На крутых склонах речной долины, представляющих трудности для штурма, стены сделаны ниже, а башни приземистее; напротив, с южной, «приступной» стороны ровного плато стены и башни значительно выше. Но в то же время увеличение размеров стен и башен, обращенных к городу, связано и с чисто архитектурным замыслом.
Южная стена крепости включалась в главный «фасад» монастырского ансамбля, и на ее разработку зодчий затратил много таланта и художественной изобретательности. Он сосредоточил их прежде всего на большой проездной башне. Величие и значение ее огромного четырехгранного объема высотой около 22 м подчеркнуто низкими сводчатыми пролетами въезда, как бы опертыми на короткие «тумбы» и сдавленными тяжестью башенного массива. Проездная башня является основной осью и главным зданием ансамбля. Она несколько повернута в сторону дороги и смыкается со стенами под косыми углами. Нижний ярус до верха смежных стен очень прост и суров: два киота для икон и круглые бойнички составляют все убранство мощных стенных плоскостей с рустованными углами. Верхний же ярус, по контрасту с простым низом, поражает исключительным богатством декоративной обработки. За поясом продолговатых ширинок следует ряд бойниц, оформленных узорчатыми килевидными наличниками; над ним — широкий карниз с ширинками для изразцов; выше — бойницы навесного боя (машикули) и венчающий башню аркатурно-колончатый пояс с частым ритмом колонок и остриями кокошников, украшающий щели верхнего боя. Богатство убранства башни оттеняется контрастом красного фона, на котором особенно четко рисуются белые детали. Проездная башня с ее шатровым верхом стоит почти в центре южного фасада. Угловые граненые башни подчеркивают ее главенство: они убраны несравненно проще. На их гранях выделяются круглые розетки бойниц, и только бойницы верхнего боя обрамлены килевидными наличниками, образующими как бы венчающую столп корону. Впечатление стройности и высоты граненых башен усиливается благодаря еле заметному глазом утоньшению, создающему иллюзию их большей, чем на самом деле, высоты. Башни восточного фасада, смотревшие на проходившую вдоль него дорогу, богаче башен западной стороны: их углы оформлены широкими лопатками, сужающими их красные грани и повышающими впечатление стройности столпа. Напротив, башни восточной стороны крепости, обращенной к городским окрестностям, наиболее просты; широкие щели из зубцов обнажены и лишены декоративной обработки. В этом сказывается подчеркнутая демонстративность монастырского ансамбля, художественное воздействие которого обращено прежде всего в сторону города. Разнообразие формы и обработки башен — прямоугольных, круглых и многогранных — придает ансамблю монастыря особую живописность и силу. Видный с далеких точек и господствующий над городом, он казался теперь его «кремлем», затмив архитектурное значение древнего кремлевского центра…
Пройдя под сумрачным сводом ворот главной башни, мы оказываемся перед новыми воротами, помещенными в нижнем ярусе Благовещенской церкви, продолговатый корпус которой еще закрывает главные здания монастыря. Видимо, здесь был огражденный с двух сторон внутренними стенами дворик, замкнутый южным фасадом Святых ворот. Отсюда направо и налево хорошо видна внутренняя конструкция боевых стен с их высокими аркадами, несшими боевой ход, прикрытый бруствером, или, как говорили в Древней Руси, — «заборолами» с их узкими бойницами. Точная дата Благовещенской церкви неизвестна; она упоминается как каменная уже в описи 1628—1629 годов, а некоторые ее детали сходны со столпом монастырской звонницы начала XVI столетия, которую мы увидим позднее. Надвратный храм состоит из центрального четверика, паперти с запада и продолговатых апсид алтаря с востока. Верх церкви изменен в позднейшее время: первоначально над его килевидными закомарами поднимались два шатра, хорошо связывавшие здание с шатровыми покрытиями крепостных башен. Убранство фасадов церкви богато и разнообразно. Под широким карнизом с пояском балясин симметрично размещены два окна с фигурными наличниками и килевидным киотом для иконы между ними. Особенно эффектно обработаны стены паперти. На ее торцовых частях помещены большие окна с наличниками в виде перспективных порталов, видимо, подражающих порталам суздальского Рождественского собора XIII века. На западный фасад паперти выходят также три широких окна. Каждое из них охвачено килевидным профилированным наличником, а перекрытие проема сделано в виде двух арочек с висягой между ними. Этот мотив также, возможно, воспроизводит форму двойных или тройных окон владимиро-суздальской архитектуры XII столетия.
За аркой ворот (вторая заложена) расположены древнейшие здания монастыря. В центре — Преображенский собор, справа — большая, похожая на отрезок стены звонница, слева выходит восточный фасад трапезной Успенской церкви. Эти здания очерчивают как бы второй, внутренний и главный двор монастыря. За его чертой размещались кельи, многие из которых уже в начале XVII века были каменными, а за ними шли обширные хозяйственные участки монастырской территории. Архитектурная история главных зданий монастыря не во всем ясна, мы не знаем и их точных дат, которые устанавливаются лишь относительно. Трудно с полной точностью определить и их древние и позднейшие части, потому что, как увидим, строители новых частей использовали мотивы старых построек, стремясь объединить их с новыми. Таким сложным памятником является здание звонницы, принадлежащее двум строительным периодам. Древнейшей частью является девятигранный столп первоначальной колокольни, точнее, столпообразного храма «под звоном», какой мы видели уже в Покровском монастыре. Видимо, оба здания относятся и к одному времени — первым десятилетиям XVI века. Над цокольным восьмигранным ярусом помещалась крошечная церковка Рождества Иоанна Предтечи. Возможно, что посвящение храма «под звоном» было связано с рождением Ивана IV (1530), а постройка осуществлена на средства великокняжеской казны. Фасады церкви-колокольни испорчены позднейшими починками и пробивкой новых проемов, но, видимо, их убор раньше, как и теперь, был прост. Грани нижнего яруса оживлены как бы резными вставками, островерхими кокошниками; особенно интересен мотив сплетенных кокошников на северо-восточной грани цокольного яруса. Щелевидные узкие амбразуры окон второго яруса, в котором помещалась церковь, чередовались с широкими наличниками в форме порталов, вроде тех, какие мы видели на надвратной Благовещенской церкви. Третий, возможно перестроенный, ярус был занят звоном с широкими уплощенными арками, над которыми поднимался шатровый верх.
Как эта, так и Покровская столпообразные церкви «под звоном» представляют выдающийся научный интерес как памятники, предшествующие сооружению крупнейшего шатрового храма знаменитой церкви Вознесения в селе Коломенском под Москвой. В XVI—XVII веках к столпу была пристроена звонница в виде высокой полой стены с трехпролетной аркадой звона на коротких граненых столбах. Первый, ближайший к столпу пролет пристроен в 1599 году, второй и третий — в 1691 году. Тип подобного сооружения восходит к архитектуре древнего Пскова, а позднее, в XVI— XVII столетиях, он был развит московскими и ростовскими зодчими. Обработка фасадов звонницы характеризуется той же свободой и нерегулярностью, какие мы отмечали, осматривая надвратную церковь Покровского монастыря: лопатки, равно как и горизонтальные пояса ширинок, кокошников, балясин и поребрика, расположены как бы случайно. На стыке столпа и аркады стоит палатка-часозвоня с шатром. Любопытно, что ее детали похожи на детали часозвони Покровского монастыря — такой же круг с отростком, видимо, предназначавшийся для часов, такая же круглая розетка рядом. Может быть, зодчие часовой башенки присматривались к более древней, аналогичной постройке в Покровском монастыре и повторили ее детали. Шатру часозвони вторили два других шатра, стоявшие над ярусом звона. Это шатровое завершение звонницы отвечало шатрам надвратной церкви, создавая характерную перекличку архитектурных форм, связывавшую отдельные здания монастыря в единое художественное целое. Это единство поддерживало стоящее почти напротив звонницы здание Успенской трапезной церкви, построенной около 1525 года. Храм выходит на площадь соборного двора своими гранеными алтарными апсидами, обработанными килевидными нишами и кокошниками. Они размещены поясами, в систему которых включен и ряд узких арочных окон. Возвышающийся над средней апсидой четверик храма завершается ярусами кокошников, окружающих основание короткого восьмерика, несущего шатровый верх. Над боковыми апсидами первоначально возвышались два симметрично поставленных меньших шатра, вероятно, со сходными живописными ярусами кокошников в основании восьмериков. Видимо, эта композиция и дала тон последующим постройкам с их шатровыми завершениями — звоннице и надвратной церкви. Справа и слева к восточному фасаду Успенской церкви примыкают позднейшие монастырские здания, скрывающие главную часть храма. Основной корпус трапезной — когда-то украшенная фресками, теперь сильно измененная переделками XIX века палата с ее подклетным хозяйственным этажом — выходит в глубину монастырского двора и не виден с его центральной площади. Особенно хорош его западный фасад с дробным карнизом из балясинок и зубчиков, контрастирующим с суровой гладью стены с симметрично расположенными простыми арочными амбразурами окон без каких-либо декоративных обрамлений.
Ранние памятники шатровой архитектуры Спасо-Евфимиева и Покровского монастырей при их последующем изучении займут важное место в начальной истории этого наиболее сильного и своеобразного течения древнерусского зодчества XVI столетия. Меж описанных зданий звонницы и трапезной, составляющих как бы боковые кулисы, очень торжественно рисуется мощный пятиглавый массив Преображенского собора XVI века, опоясанный суховатым аркатурно-колончатым фризом и украшенный в XVII столетии наружной росписью. Видимо, роспись главных южного и западного фасадов входила и в первоначальный замысел здания, так как вместо обычных щелевидных окон во втором ярусе над поясом были сделаны широкие светлые оконные проемы, связанные с аркатурой пояса. Большую живописность придает зданию примыкающий к его юго-восточному углу придельный храмик. Он, видимо, был сооружен раньше собора — в 1507—1511 годах. Таким образом, первый каменный храм монастыря был всего лишь памятной маленькой бесстолпной церковкой над могилой Евфимия; к ее четверику с запада, возможно, примыкала небольшая паперть.
В середине или в конце XVI века к этой церковке был пристроен большой собор, а придел был переименован в Евфимиевский. Совершенно такой же случай известен в эти годы в Никитском монастыре в Переславле-Залесском, где подобный маленький храм, построенный Василием III над могилой местного «святого» Никиты, стал приделом грандиозного собора, сооруженного в 1564 году. Бесстолпные храмики этого типа, появляющиеся на посадах Москвы в конце XV и начале XVI века, характеризуются известным демократизмом и интимной простотой. Тождество фасадной обработки придела и собора, видимо, объясняется тем, что фасады старой надгробной церковки были переработаны строителями собора. Если в рассмотренных памятниках — звоннице и трапезной — много новизны и живой творческой мысли, которыми так богато искусство XVI и XVII столетий, то собор стоит целиком в русле старозаветных традиций, которые характерны для строительства XVI века в крупных монастырях и городских кремлях. Однако от древности здесь остались лишь формы, «иконография»; и те же традиционные лопатки — очень худосочные по отношению к масштабам здания, перспективные порталы с украшенными рельефным орнаментом капителями, переутонченный колончатый пояс, «освященное пятиглавие» — все эти детали не создают уже той силы и цельности образа, которые так покоряют в памятниках XII—XIII веков. В этом смысле хорошо сравнить пристроенный к собору в XVII столетии западный притвор с его живой и непосредственной игрой свободно примененных сочных деталей и богатой светотеневой пластикой стены. Южный притвор сильно искажен при включении его в новую паперть, окружившую собор с трех сторон и завершенную новым северным приделом (1866). Столь же архаичен интерьер собора с его четырьмя широко расставленными мощными столбами и глубокими алтарными апсидами. Хорошо освещенное пространство храма производит сильное впечатление своей широтой и холодной представительностью.
Долгое время после постройки собор оставался нерасписанным. Судя по монастырским описям, его интерьер выглядел очень своеобразно: на белых стенах были развешаны многочисленные иконы в сверкавших золотом, серебром и эмалью драгоценных окладах и шитые шелками пелены — вклады знатных богомольцев. Роспись, сделанная в 1689 году, но, к сожалению, не расчищенная из-под «поновлений» 1865 и 1877 годов и крайне загрязненная, представляет и в этом своем виде немалый интерес: ремесленники XIX века не выдумывали нового, но писали по сохранившимся старым фрескам. Храм расписывала артель живописцев под началом крупных мастеров Гурия Никитина и Силы Савина. Первое, что бросается в глаза, — это сочетание в одном живописном ансамбле двух художественных принципов. Часть росписи характеризуется подчеркнутым монументализмом и тягой к грандиозности. Другой свойственно обратное: стремление к иконописной мелочности, многосложности и дробности композиции. Мастера словно не могут согласовать живопись с масштабом архитектурных плоскостей, с величиной сравнительно небольшого и невысокого пространства. Под изображением Саваофа в куполе они помещают в простенках окон огромные, чрезвычайно вытянутые фигуры архангелов. Эта черта особенно сильно сказывается в непомерно высоких фигурах других архангелов на арке алтаря и апостолов на подпружных арках. Также очень крупны изображения двунадесятых праздников на сводах. Но в целом роспись производит очень сильное впечатление. Так, очень красива и величественна большая фреска в верхней части алтарной апсиды, посвященная прославлению богородицы — «О тебе радуется всякая тварь», с многолюдной толпой святых по сторонам трона, на котором восседает богоматерь с Христом на руках. Роспись стен храма и столбов идет четырьмя сравнительно узкими поясами. В нижнем представлены деяния апостолов, в трех верхних — евангельская «биография» Христа, рассказанная художниками с исключительной подробностью и обстоятельностью.
Многолюдные сцены тесно соприкасаются и почти срастаются друг с другом, их действие развертывается на фоне разнообразных пейзажей, в обстановке богатых узорчатых палат или на фоне причудливого архитектурного ландшафта; в них проявляются и живые наблюдения художника. Как бы прибегая на помощь зрителю, который легко может не опознать содержания того или иного сюжета, художники снабжают их пространными надписями. Роспись стен производит впечатление узорчатого цветистого ковра, который легко «загибается» на косяки окон. В крупных фигурах алтарной части, например в изображениях архидиаконов в жертвеннике или «отцов церкви» в средней апсиде, проявляется орнаментальное мастерство живописцев, изобретающих разнообразные по рисунку и расцветке ткани одежд. Видимо, первоначальная роспись отличалась красочным богатством и нарядностью, которые сейчас утрированы или искажены иконописцами XIX века. Любопытно, что в нижних ярусах росписи столбов, на гранях, обращенных к алтарю, помещены изображения основателей царской династии Романовых — царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича, представленных в нимбах как святые. Здесь они выступают в обществе библейских царей Давида и Соломона, «равноапостольных» Константина и Елены, русских «святых князей» Владимира, Бориса и Глеба, в их число попадает и «владимирский самовластец» — великий князь Всеволод III. Эта черта содержания росписи восходит к традициям фресок московских соборов, например росписи 1508 года Благовещенского собора. XVII век ознаменовался бурными восстаниями крестьянства и горожан; церковь пыталась укрепить авторитет царской власти, сообщая ее носителям священный, «божественный» характер.
По сравнению с холодным и представительным пространством собора интерьер Евфимиевского придела пленяет своей камерностью и уютностью. Он перекрыт цилиндрическим сводом, в центре которого врезано кольцо барабана главки с четырьмя щелевидными оконцами. Роспись придела, сделанная, видимо, одновременно с росписью собора в 1689 году, также поновлена в XIX веке. В апсиде — изображения апостолов в медальонах, на арке — здесь особенно выделяющиеся своей огромностью фигуры архангелов. Роспись остальных стен посвящена в основном сюжетам жития Евфимия. Среди них представляет особый интерес помещенная на северной стене сцена монастырского строительства, которым руководит Евфимий с чертежом в руках. Это, конечно, отображение практики конца XVII столетия, когда чертеж стал входить в обиход строителей. Та же пора «русского барокко» сказалась и в архитектурных элементах росписи, проникнутых орнаментально переработанными мотивами столичной архитектуры этого времени. Вспомним, что они почти не отразились в архитектуре Суздаля XVII—XVIII веков: живописцы же были явно знакомы с новыми архитектурными мотивами как по реальным русским постройкам, так и по западным гравюрам, — это были, конечно, не суздальцы. К востоку от собора, против его алтаря, в 1642 году был погребен выдающийся полководец и борец с польско-литовскими захватчиками князь Димитрий Михайлович Пожарский.
По книге Н.Н. Воронина «Владимир, Боголюбово, Суздаль, Юрьев-Польской Книга-спутник по древним городам Владимирской земли»
Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, 1 класса, в городе Суздаль, на берегу реки Каменки, в 35 верстах от города Владимира. Основан в 1352 году, по повелению Суздальского и Нижегородского князя Бориса Константиновича, пр. Евфимием Суздальским (см. 1 апреля), которому поручено было устройство монастыря. В 1445 году монастырь был разорен татарами; в 1501 году пострадал от пожара; но затем, по милости царей Василия Ивановича и Иоанна Грозного, пришел в цветущее состояние. В Спасо-Преображенском соборе, построенном в 1511 году, почивают мощи пр. Евфимия, в серебряной раке, сооруженной в 1823 году. Здесь же находится весьма чтимая древняя Корсунская икона Божией Матери. В монастыре погребен знаменитый освободитель России князь Дмитрий Михайлович Пожарский с прочими лицами своей фамилии; над могилой его памятник из белого мрамора. В ризнице между множеством богатых вещей, жертвованных князьями Пожарскими, хранятся: Евангелие с собственноручною надписью князя Д.М. Пожарского и шитая супругою его плащаница, митра пр. Евфимия, его же медный крест и рукописное Евангелие. В 9-е воскресение после Пасхи бывает крестный ход вокруг монастыря. В монастыре сохранилось арестантское отделение, устроенное для заключения лиц за преступления против веры. При монастыре находится школа имени князя Д.М. Пожарского.
Из книги С.В. Булгакова «Русские монастыри в 1913 году»
Край Владимирский, град Суздаль — место последнего покоя героя 1612 года, освободителя Москвы Д.М. Пожарского. Он был похоронен в Спасо-Евфимиевом монастыре – родовой усыпальнице князей Пожарских. Часовня из каррарского мрамора над могилой кн. Д. Пожарского в Суздале. Арх. А. М. Горностаев.1860 год. Разр. в 1933 г. В Суздале исстари хоронили представителей рода Пожарских. “…князь Дмитрий же Михайлович… пошел в Суздаль помолитца… и у родительских гробов проститца» . Выступив с ополчением, Д. Пожарский «сворачивал с дороги, ездил в Суздаль кланяться гробам своих отцов». Князья Пожарские «всегда являлись заметными вкладчиками Суздальского Спасо-Евфимьевского монастыря. Надо отметить, что ни в один из русских монастырей не сделано князьями Пожарскими столь богатых и многочисленных вкладов»… Пожарский «…сам с малою дружиною удалился в Суздаль, в монастырь Спасо-Евфимиев, поклониться гробам родителей. Рать успела сделать один переход и остановиться в Ростове, куда прибыл и Пожарский. Поклонение родителям в таких важных случаях было коренным и крепким русским обычаем во все времена нашей истории. Отчее благословение утверждало дома чад. Благословиться у покойных родителей, поклонившись их гробам, и ходил Пожарский в свой любезный монастырь. Вот для чего он сворачивал с дороги на один переход» — комментирует происходившие в 1612 г. события историк И. Е. Забелин.
Прадед Д. Пожарского по материнской линии – «Иоанн Берсень — был духовным сыном преподобного Максима Грека, владел обширной библиотекой», которая перешла в дом Пожарских. От матери Дмитрий Михайлович впитывал великую византийскую культуру. (выделено авт.) Он был весьма образован, имел хорошую библиотеку, собирая в ней духовную литературу». Дмитрий Михайлович «скончался 20 апреля 1642 г. Погребли его в родовой усыпальнице Пожарских в суздальском Спасо-Евфимиемом монастыре». «Менее всего оспаривается факт о месте упокоения боярина князя Дмитрия Пожарского в Суздальском Спасо-Евфимьевском монастыре — в родовой часовне-усыпальнице князей Пожарских. Вместе с ним в часовне нашли покой ещё более сорока человек из рода Пожарских». Из метрической книги монастыря за 1660 год «можно узнать, что в монастыре была сооружена часовня-«палатка родителей», построенная общими усилиями двоюродных братьев – князей Петра Никитича Хованского и Иоанна Дмитриевича Пожарского (сына полководца)(…) Однако столетием позже архимандрит монастыря Ефрем распорядился разрушить часовню, а камень употребить на нужды обители, что и было сделано в 1765-1766 гг». «К концу ХVII в. (…) усыпальница оказалась заброшенной — некому было заботиться о могилах предков. И в 1765-1766 гг. по приказу архимандрита Ефрема усыпальницу «за ветхостью» сломали, а надгробные плиты сняли и употребили на церковные строения. Фундаменты «палатки» были видны еще в начале ХIХ в. Несколько надгробий из разоренной усыпальницы было обнаружено на территории монастыря во второй половине ХIХ в. Еще шесть плит нашли при реставрации западной монастырской стены в 1988 — 1989 гг. Сейчас они экспонируются в музее». К началу 19 в. «среди монахов Суздальской Спасо-Евфимьевской обители сохранились лишь предания о месте захоронения полководца на территории монастыря. Предания засвидетельствовали владимирский губернатор князь И. М. Долгоруков и исследователь А. Ф. Малиновский»…
«Уже несколько десятилетий стоял на Красной площади в Москве великолепный памятник Мартоса вождям ополчения, а место захоронения одного из них было затеряно. Никто из «благодарного» потомства не «ведал, где погребён Дмитрий Михайлович Пожарский ». В Интернет – журнале московского Сретенского монастыря есть публикация «Помнить о спасителях Отечества». «В преддверии Дня народного единства, который будет отмечаться в этом году в третий раз (в 2007 г. — прим. авт.), региональная общественная организация «Русское афонское общество» обратилось к гражданам и организациям России с призывом начать сбор пожертвований на восстановление в суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре часовни-усыпальницы великого сына России – князя Дмитрия Михайловича Пожарского. (выделено авт.) Из описи Спасо-Евфимиева монастыря 1660 года следует, что там находилась общая усыпальница князей Пожарских и Хованских. Она была двухъярусной: внизу находились захоронения, а вверху – монастырская ризница. Это было какое-то значительное архитектурное сооружение, описаний внешнего вида которого не сохранилось. (Сестра Д. Пожарского Дарья Михайловна (р. 1573 г.) вышла замуж за Н. А. Хованского «(инок Никифор), ум. 1606 г., погребён рядом с Дмитрием Михайловичем Пожарским», прим. авт.).
К концу XVII века род князей Пожарских по мужской линии иссяк. Усыпальница оказалась заброшенной: некому было заботиться о могилах предков. И в 1765–1766 годах по приказу архимандрита Ефрема усыпальницу «за ветхостью» сломали, а надгробные плиты сняли и употребили на церковные строения. Фундаменты «палатки» были видны еще в начале XIX века. (Несколько надгробий из разоренной усыпальницы Пожарских было обнаружено на территории монастыря во второй половине ХIХ века. Еще шесть плит нашли при реставрации западной монастырской стены в 1988–1989 годах).
В 1850-х годах, будучи в Суздале, великие князья Николай и Михаил Николаевичи Романовы изъявили желание посетить могилу князя Пожарского. Они были неприятно поражены забвением места погребения полководца-освободителя. На монастырском дворе им показали место, где, по преданиям, прежде стояла усыпальница Пожарских. Теперь это место ничем не отличалось от остальной территории монастырского двора. Великие князья сделали пожертвования на сооружение памятника. Чтобы вновь обрести могилу Пожарского, летом 1851 года археолог граф Уваров по поручению министра внутренних дел проводит раскопки на территории Спасо-Евфимиева монастыря к востоку от апсид Спасо-Преображенского собора. Там он обнаруживает «бутовые стены какой-то усыпальницы», в которой в три ряда стояли кирпичные склепы и каменные гробницы. На двух гробницах были надписи, из которых следовало, что они принадлежат Никите Андреевичу Хованскому и Федору Дмитриевичу Пожарскому. В усыпальнице на почетном месте, прямо напротив алтаря, находились три гробницы: Федора Дмитриевича (№ 1), первой супруги полководца и матери Федора Дмитриевича (№ 6) и предположительно самого Дмитрия Михайловича (№ 3). Белокаменная гробница № 3 отличалась от других. Только она находилась внутри кирпичного «чехла», а сверху над ней возвышался сильно поврежденный свод. Над верхней плитой была разостлана береста, что свидетельствует об особой заботе.
С разрешения императора и Святейшего Синода была создана специальная комиссия для дальнейшего исследования предполагаемой гробницы князя Пожарского. 23 февраля 1852 года члены комиссии провели тщательный осмотр усыпальницы и гробницы. Исследования показали, что тело усопшего покрыто шелковым узорчатым саваном. На груди сохранились куски шелковой одежды с золотыми ворворками и узором. В средней части тела был заметен шелковый вышитый пояс, на левом бедре – шитая золотом кайма кафтана и левый кафтанный разрез, шитый золотым шнурком. Комиссия решила, что данные находки являются остатками богатого боярского одеяния, которое не могло принадлежать никому другому, кроме полководца. Члены комиссии полагали, что «нет никакого повода, тем менее права, сомневаться, чтобы гробница под № 3 не заключала в себе праха князя Дмитрия Михайловича Пожарского». 24 февраля 1852 года отслужили торжественную литургию и панихиду. После этого открытые гробницы были приведены в прежний порядок. Место раскопанной усыпальницы снова засыпано землей и обнесено оградой. А над могилой был поставлен скромный столбик с надписью: «Здесь лежит князь Дмитрий Михайлович Пожарский». [Тогда, по воспоминаниям современников, были устроены торжества по случаю обретения могилы героя: «24 февраля 1852 г. отслужили торжественную литургию и панихиду. Этот день надолго запомнился жителям Суздаля. С раннего утра, услышав о необычном событии, в монастырь поспешили стар и млад. Начался благовест. Все местные начальники в полных парадных формах собрались в церкви. Епископ Владимирский и Суздальский Иустин обратился к присутствовавшим: «Граждане Суздаля! Для вас особенно должно быть радостно открытие места погребения приснопамятного князя Пожарского. Его имя принадлежит всей России, но гроб его составляет ваше исключительное достояние. Храните же его с благоговением». На голове епископа Иустина была митра – вклад вдовы полководца в монастырь по душе усопшего супруга. Зажглись погребальные свечи, воздымились кадила, раздались священные гласы и послышалось в беспрерывных славословиях любезное всякому русскому имя боярина князя Пожарского». Тогда настоятель Спасо-Евфимиева монастыря архимандрит Иоаким служил в ризе, сшитой из вкладной шубы князя Пожарского, которой при погребении было покрыто тело умершего. Кроме того, в церкви находились и другие многочисленные богатые вклады полководца и его семьи в монастырь: иконы в драгоценных окладах, сосуды, церковные книги, пелены и паникадило. После этого открытые гробницы были приведены в прежний порядок, место раскопанной усыпальницы снова засыпано землёй и обнесено оградой. А над могилой национального героя был поставлен скромный столбик с надписью: «Здесь лежит князь Дмитрий Михайлович Пожарский». «С подобающим приличием» гробница Пожарского предана земле». «Владимирские ведомости» № 158, 15 июля 2008 г. С.1].
19 мая 1852 года государь император Николай I (он внес свой вклад как частное лицо) объявил по всей империи добровольную подписку по сбору средств для сооружения на этом месте памятника – дабы он «был достойным на месте погребения великого человека». Только во Владимирской губернии менее чем за полгода, уже к лету 1852 года, собрали 409 рублей 80 копеек. Самыми активными были жители Суздаля – 241 руб. 50 коп. Всего за шесть лет была собрана значительная сумма – 75 тысяч рублей, достаточная для возведения памятника. 14 ноября 1858 года император приказал: 1. Над прахом князя Пожарского в суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре возвести на фундаменте прежней палаты каменную усыпальницу в стиле старинной архитектуры. Внутри усыпальницы, на месте могилы, поставить простое каменное надгробие, покрытое пеленою с нашивным крестом. На восточной стороне поставить аналогий для совершения панихид. Также там поместить иконы, пожертвованные князем Пожарским и данные вкладом по душе его. Поставить в шкафах за стеклами ризы, сделанные из надгробной его шубы, другую утварь и книги, по душе его данные. На прочих стенах усыпальницы изложить краткое сказание о заслугах князя Пожарского. 2. Открыть через Академию художеств конкурс для составления технического проекта этого памятника. В конкурсе победил проект профессора Академии художеств Алексея Максимовича Горностаева (1808–1862). Он предложил построить великолепный мавзолей-часовню (выделено авт.) из белого каррарского мрамора, украшенный искусной резьбой, бронзовыми рельефами, мозаичной иконой Спасителя и надписью на фронтоне: «Боярину князю Дмитрию Михайловичу – благодарное потомство».
Возведение мавзолея растянулось почти па четверть века. Закладной камень был заложен настоятелем монастыря архимандритом Иларионом в июле 1863 года. В 1865 году, уже после смерти Горностаева, император Александр II внес изменения в проект: «Вместо деревянного киота сделать таковой из мрамора, а икону Божией Матери вместо живописной сделать из мозаики». Из двух мозаик сохранилась лишь икона «Спаситель во славе», которая сейчас экспонируется в музее – филиале Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Образ Спасителя для исполнения мозаики написал академик Гейдеман в 1867 году. А мозаичные работы были исполнены в 1870 году художником Рикатовым и мраморщиком Кокошкиным. Мраморный киот для образа выполнен скульптором Ботта. Часовня над усыпальницей Пожарского была торжественно открыта и освящена 2 июня 1885 года. Судя по сохранившимся фотографиям часовни-мавзолея, получился действительно достойный памятник национальному герою. Внутри, согласно указаниям императора, был поставлен массивный шкаф, в котором были размещены вещи, пожертвованные монастырю самим князем Пожарским. Так часовня над могилой полководца стала первым своеобразным музеем князя Пожарского в Суздале. Долгие годы мемориал был местом паломничества и поклонения россиян, не равнодушных к истории своей Отчизны. Вплоть до октябрьского переворота мавзолей находился под наблюдением Императорской Академии художеств. В 1930-е, когда по стране катилась волна массовых репрессий, не пощадили и усопшего национального героя. Его часовню-усыпальницу в Спасо-Евфимиевом монастыре разрушили в 1933 году, увидев на ней слово «князь». Плиты каррарского мрамора отправили на… украшение Москвы, которую великие сыновья России, спасители Отечества – Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин – освобождали от польских интервентов в 1611–1613 годах. «Благодарные потомки» разобрали усыпальницу с целью «использования мрамора для строительства Дома Советов». Мраморное резное убранство мавзолея Пожарского утрачено безвозвратно. Чудом уцелели рельефы с бронзовой двери и мозаичный образ Спасителя. Даже само место могилы оказалось утеряно.
В 1955 году был установлен памятник Пожарскому работы З.И. Азгура у стен Спасо-Евфимиева монастыря (после 1917 года в монастыре размещались воинские части, был концлагерь, а во время войны – лагерь для военнопленных, в частности здесь содержался взятый в плен под Сталинградом фельдмаршал Паулюс, поэтому вход в монастырь был закрыт). В 1963 году усилиями Владимиро-Суздальского музея-заповедника и Владимирской реставрационной мастерской на месте разрушенного в 1933 году мавзолея князя Пожарского был установлен скромный памятник по проекту архитектора О.Г. Гусевой. А через 11 лет, в 1974 году, над могилой полководца установили стоящий и поныне (до мая 2008 г. – прим. авт., публикация 2007 г.) монумент работы скульптора Н А. Щербакова и архитектора И.А. Гунста.
Из работы «Часовня-усыпальница Д. М. Пожарского…» Добавляет автор
Монастырь был основан в 1352 г. князем суздальским и нижегородским Константином Васильевичем как мужская обитель Святого Спаса. Он расположился к северу от города и в то время находился за его пределами, одновременно исполняя и функцию форпоста. Место, которое он занимает, было очень выгодно стратегически: высокий обрывистый берег Каменки сам по себе являлся дополнительной защитой. Изначально, как и все суздальские монастыри, он был деревянным, и поэтому от его первых построек ничего не осталось — они сгорели в XVII в. во время польско-литовского нашествия. Первый игумен монастыря — Евфимий — был в начале XVI в. канонизирован, а его обретенные мощи признаны святыми и сохранялись в монастыре, в храме Спаса (ныне это – придел Преображенского собора), построенном над местом погребения игумена Евфимия.
Уже в XV в. монастырь был довольно богат: ему принадлежало множество сел, деревень и земель в среднерусской полосе. Все это было пожаловано монастырю князьями и боярами, благоволившими к нему. Спасо-Евфимиеву монастырю принадлежала и примыкавшая к нему большая слобода Скучилиха, в которой были построены Смоленская и Симеоновская церкви. Здесь жили каменщики и кирпичники, и прочий «работный люд». В XVII в. монастырь обстраивается новыми крепостными стенами, с огромными и мощными оборонительными башнями, видными издалека над высоким берегом реки. Из-за стен выглядывают и многочисленные главы монастырских храмов и крыши его построек. От Каменки и от Покровского монастыря Спасо-Евфимиев монастырь виден во всей своей красе и мощи.
Центральное сооружение монастыря — массивный Спасо-Преображенский собор (XVI-XIX в.в.). Он неоднократно достраивался и расширялся в течение всего времени своего существования. Поставлен он был на месте древней деревянной церкви Спаса Преображения, которую в 1507-1511 г.г. сменила маленькая бесстолпная каменная Спасская церковь. Это и было древнейшее каменное сооружение на территории монастыря. В 1594 г. к ней пристраивается громадный четырехстолпный собор, рядом с которым прежняя церковь стала выглядеть как придел и была названа Евфимьевским приделом. Стены нового храма были разделены пилястрами с закомарами на три части, а в XVII в. украшены наружной росписью. По периметру собор опоясан аркатурно-колончатым поясом. В XVIII в. притворы собора были объединены в одну галерею, идущую вокруг его стен, а в 1865 г. с севера пристроили придел Сергия Радонежского. Все это добавило массивности собору, прежде сходному с Рождественским собором Суздальского кремля.
Собор увенчан мощным пятиглавием. Широкие барабаны — световые, с узкими высокими окнами-прорезями. Барабаны поменьше венчают два храмовых придела. С востока к собору примыкают глубокие алтарные апсиды с гладкими стенами и глубокими нишами окон без наличников. Интерьер собора очень богат.
Высокий иконостас собора был утрачен в XX в., но, к счастью, уцелели фрески 1689 г. работы костромских иконописцев под руководством знаменитого мастера Гурия Никитина (ок.1620-1691). Он известен, в частности, своими росписями Троицкого собора Данилова монастыря в Переславле-Залесском, Архангельского собора Московского Кремля, церкви Воскресения в Ростовском кремле, церкви Ильи Пророка в Ярославле, Троицкого собора Ипатьевского монастыря в Костроме и др., написал немало икон. Помощником Гурия Никитина был Сила Савин, артель насчитывала десять иконописцев. Фрески Спасо-Преображенского собора — последняя или одна из последних работ мастера.
Своды храма покоятся на четырех столпах. Росписи в сводах, парусах и главах изображают Церковь Небесную — «Отечество», архангелов, праотцов, евангелистов и апостолов. На столпах изображены святые, в том числе владимирские князья и «державные персоны» дома Романовых. Тема росписей алтаря — «О Тебе, Благодатная, радуется каждая тварь, ангельский собор и человеческий род». Роспись стен повествует о земной жизни Спасителя, нижний ярус посвящен деяниям апостолов. Икона на столпе изображает (слева направо) преподобного первого игумена обители Евфимия Суздальского (1316-1404), святителя Дионисия, архиепископа Суздальского (начало XIV в. — 1385), по благословению которого был построен монастырь и преподобного Сергия Радонежского (1314?-1391). Фрески Евфимиевского придела иллюстрируют житие преподобного Евфимия Суздальского. Со всеми подробностями переданы основные вехи жизненного пути святого. При реставрации собора в южном приделе были обнаружены и под руководством А.П. Некрасова частично расчищены фрески XVI в., изображавшие главным образом житие игумена Евфимия.
Рядом с собором, с восточной его стороны, находился фамильный некрополь князей Пожарских и Хованских. В 1642 г. здесь был похоронен князь Дмитрий Пожарский, герой борьбы с польско-литовскими войсками. В некрополе в XVII в. была поставлена часовня-усыпальница («палатка родителей»). В XVIII в. после указа Екатерины II о секуляризации монастырских земель некрополь был разорен разгневанной братией, а часть плит пущена в ход как строительный материал. Тогда же была разрушена и часовня. Только после Отечественной войны 1812 г. имя князя Д. М. Пожарского снова вспомнили. В 1818 г. был открыт памятник Минину и Пожарскому на Красной площади, и была высочайше утверждена специальная комиссия по обнаружению останков князя. В 1852 г. ученый-историк и археолог граф А.С. Уваров обнаружил в Спасо-Евфимиевом монастыре захоронение Пожарских. Новая усыпальница (мавзолей Пожарских) была построена в 1885 г. по проекту архитектора Горностаева. В 1933 г. усыпальница была разобрана, часть плит каррарского мрамора отправилась в Москву. Практически все иконы и прочее внутреннее убранство было утрачено. Только в 1974 г. приблизительно на ее месте была поставлена плоская плита с барельефом Д. М. Пожарского.
В 2008 г. раскопки в монастыре возобновились. Бетонная плита советских времен была снята и передана детской школе-интернату Кадетского корпуса им. Д.М. Пожарского в г. Радужный Владимирской области. Мавзолей Пожарских был восстановлен по обмерам, чертежам и фотографиям, в большом количестве сохранившимся в архивах. В полном объеме воссоздан резной декор фасадных стен по рисункам из архивов. Бронзовая дверь с барельефом и горельефом выполнены в мастерских Российской академии художеств. На главном фасаде установлена копия мозаичной иконы Спаса Вседержителя. Новый мавзолей поставлен не на месте прежней усыпальницы, а немного дальше от апсид собора. 10 ноября 2009 г. мавзолей был освящен архиепископом Владимирским и Суздальским Евлогием. На месте прежней часовни-усыпальницы установлен памятный каменный крест.
Небольшую площадь перед Спасо-Преображенским собором окружают еще два незаурядных сооружения: звонница и Успенская трапезная церковь.
Успенская церковь (1525) — уникальный образец русского зодчества XV-XVI в.в. Здание объединяет в себе церковь и трапезную палату — хозяйственное строение. Шатровая центрическая церковь построена по типу «восьмерик на четверике» и увенчана шатром, опирающимся на два яруса кокошников. Маленькую главку придела также поддерживают кокошники, меньшие, но в три яруса, создающие эффект ажурности и пышности. Под гладким граненым шатром сделана деревянная кровля — полица, добавляющая легкости и стройности всему храму и гармонирующая с крытой лемехом главкой.
С западной стороны к церкви пристроена двухэтажная трапезная палата, в которой размещались хозяйственные помещения. В нижнем этаже были складские помещения и кухня, второй этаж был занят просторным трапезным залом, перекрытым сложной системой сводов, поддерживаемых стенами и центральным столпом. В подвалах под трапезной хранились богатые запасы монастырской провизии. С юга к Успенской церкви примыкают палаты архимандрита (XVI-XVII в.в.), с интересным опоясывающим их на уровне второго этажа балконом-гульбищем.
Звонница (XVI-XVII в.в.) имеет сложную структуру и длинную историю строительства. В первой половине XVI века рядом с главным собором монастыря была возведена девятигранная столпообразная церковь Иоанна Предтечи «под колоколы». Она служила молельной церковью для Василия III и его супруги Соломонии Сабуровой, позднее сосланной в Покровский монастырь, и, вероятно, построена была на средства, выделенные из великокняжеской казны. По стилю церковь сходна с соседней Успенской. В конце XVI в. к южной грани столпа пристраивается одна высоко поднятая над землей арка звона, а позднее, в XVII в., — ещё две. Таким образом составилась трехпролетная галерея звонов, близкая к псковской архитектуре, декорированная весьма разнообразно. На башенке-часозвоне, соединяющей столп и аркаду, сделан круг, вероятно, предназначенный для помещения в него часов. Колокола звонницы были отправлены в переплавку в 1930-х г.г., и только один колокол, расколовшийся на части, директору музея В.И. Романовскому удалось сохранить в груде строительного мусора, сваленного в углу собора. Сейчас он находится в музейной экспозиции.
Восточнее Спасо-Преображенского собора находится Никольская больничная церковь (1669) с больничной палатой для монастырской братии. Первый этаж двухэтажного корпуса, перекрытый сомкнутыми сводами, был отведен под трапезную, а второй занимали больничные покои, ряд маленьких окон которых украшен резными наличниками. Никольская церковь, возведенная как молельня для больных монахов и узников монастырской тюрьмы, декорирована скромно и увенчана одной деревянной главкой. Несколько оживляют гладкую белую стену перспективный портал, окна с наличниками и ряд кокошников. Сейчас в здании размещается «Золотая кладовая».
Братский корпус (XVII в.) — двухэтажное каменное здание, вытянувшееся параллельно северной стене монастыря, Г-образное в плане. Он был построен между 1628 и 1660 г.г. К концу XVII века в монастыре проживало 118 человек братии. Здесь располагались кельи монахов. Наиболее старыми постройками (первая половина XVII в.) являются, по результатам исследований И.А. Столетова, южный двухэтажный корпус и весь первый этаж. Второй этаж был перестроен в XIX в. В южной части сохранились два сводчатых этажа и балконы-гульбища. Почти 100-метровый братский корпус оживляют деревянные галереи-крыльца, которые вели в сени и кельи с двух сторон от них. Келейная архитектура секционного типа довольно редка для построек такого назначения. Здание поделено на несколько секций, состоящих каждая из трех каменных клетей — сеней и двух жилых комнат. Фасады здания украшены скромно, главным образом оконными наличниками с кокошниками, а также пилястрой на южном фасаде.
К весьма примечательным для истории монастыря постройкам относится тюремный корпус, где в 1766 г. по указу Екатерины II была организована тюрьма для «безумствующих колодников», иначе говоря, политических преступников. Первоначально узников помещают в больничный корпус, но так как его не хватает, в XIX в. тюрьма расширяется, и монастырские постройки возле Никольской церкви перестраиваются в корпус с камерами-одиночками, а вокруг них строится высокая глухая каменная стена. Суздальская тюрьма имела печальную славу одной из самых жестоких в России. В 1905-1907 г.г. она была упразднена, но ненадолго. Уже в 1923 г. монастырь, из которого были изгнаны последние 15 монахов, снова получает статус тюрьмы. Сейчас экспозиции в тюремном корпусе посвящены как истории заключенных царской России, так и узникам политизолятора советских времен.
Надвратная Благовещенская церковь (первая половина XVII в.) — массивный, впечатляющий памятник монастырского зодчества. Вероятно, она была въездной башней до времени постройки новой крепостной стены с башнями. Основание надвратной церкви исследователи относят к началу XVII в. (по другим источникам – даже к концу XVI в.). В городской описи 1628-1629 г.г. церковь уже упоминается как каменная двухшатровая. К 1722 г. она уже названа пятиглавой — за эти сто лет здание претерпело существенные изменения. Позднее церковь была перестроена в одноглавую. В ней два арочных проезда: под центральной частью – больший, и меньший – под высоко поднятой папертью. Паперть украшена пятью красивыми окнами с висячими «бусинами» и резными перспективными килевидными наличниками. Сама церковь декорирована главным образом с южной стороны, считавшейся, вероятно, парадной. Между двумя окнами помещен киот для иконы, убранной оттуда в советское время и сейчас снова помещенной на место. С востока к основному четверику примыкает массивная трехапсидная алтарная часть.
Весь огромный комплекс Спасо-Евфимиева монастыря охватывают высокие кирпичные стены с башнями (XVII в.). До XVII в. стены оставались деревянными; в 1660 г. после польско-литовского нашествия монастырь был обнесен новой тыновой оградой, через 10-20 лет замененной на сохранившиеся до наших дней каменные стены и башни. Все сооружение построено с расчетом на ведение оборонительного боя: со стороны реки — естественного укрепления — стены ниже, с южной стороны (ул. Ленина) — наоборот, значительно выше. В стенах прорезаны бойницы и машикули (отверстия для навесного боя). Все двенадцать башен также снабжены бойницами для различных видов боя: дальнего, навесного и подошвенного.
Главная проездная башня в высоту достигает двадцати двух метров и доминирует с южного фасада стены. В ее массивном прямоугольном в плане объеме проделаны две проездные арки, в которых сейчас располагаются книжная лавка и билетная касса музея. В ее декоре совмещаются строгость и узорочье; над почти абсолютно гладкой нижней частью в верху башни в изобилии размещены бойницы и кирпичные украшения: наличники, колонки, карнизы, пояски. Венчает башню четырехскатная крыша. В эту крышу в XVIII в. ударила молния, но восстановили её нескоро, только в 1860 г.
Прочие башни украшены гораздо скромнее, но разнообразие их форм не может не оживлять общего вида стен. Выходящие на берег реки башни проще и скромнее; напротив, с восточной части стены, выходящей к городу, башни декорированы более нарядно, с зубцами и широкими лопатками.
Стенам монастыря не пришлось выполнять свою оборонительную функцию: к тому времени, когда они были построены, нападения на город прекратились.
Комплекс Спасо-Евфимиева монастыря внесен в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Пережив тяжелые 1920-е, 1930-е и 1940-е г.г., успев побывать политизолятором, лагерем специального назначения НКВД, фильтрационным лагерем для военнопленных, он наконец стал музеем, в его стенах разместились экспозиции, посвященные истории и искусству Суздальской земли. Большой музейный комплекс является частью Владимиро-Суздальского музея-заповедника.
http://suzdal.org.ru/Arhitect/spaso.htm
В 1918 году ликвидационная комиссия закрыла Cуздальский Спасо-Евфимиев монастырь. Оставшиеся 15 монахов были изгнаны в 1923 году. Последний настоятель монастыря, архимандрит Леонтий (Стасевич), прошёл лагеря, пережил Великую Отечественную войну и в 1970-е годы скончался в Ивановской области. Он почитается в лике Новомучеников и исповедников Российских, частица его мощей хранится в церкви Смоленской иконы Божией Матери, напротив Спасо-Евфимиева монастыря. С 1923 по 1939 год в зданиях, за монастырскими стенами, обнесёнными колючей проволокой, располагалась суздальская тюрьма особого назначения (Политизолятор). Здесь содержались, в частности, митрополит Крутицкий Пётр Полянский, архиепископ Ивановский и Кинешемский Александр Боярский, экономисты Николай Кондратьев, Леонид Юровский, коммунистические и комсомольские деятели Владимир Невский, Мартемьян Рютин, Лазарь Шацкин, Иван Смирнов и др. В 1933-34 гг. за монастырскими стенами был совершён кощунственный акт: разобрана усыпальница князя Пожарского; мрамор был тогда отправлен в Москву (насколько известно — на облицовку одной из станции строящегося метро). В 1940 году на территории монастыря разместили интернированных военнослужащих Чешского легиона польской армии, которые были взяты под стражу после Польского похода Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА). Среди них был будущий президент ЧССР Людвик Свобода. В 1941 году, после начала Великой Отечественной войны, в монастыре был организован проверочно-фильтрационный лагерь, в котором солдаты и офицеры РККА проходили проверку после пребывания в плену и окружении противника. Через него прошли 8232 человека. После разгрома немцев под Сталинградом в Спасо-Евфимиев монастырь заключили пленный штаб немецкой армии во главе с фельдмаршалом Паулюсом. С 1946 по 1967 гг. на территории монастыря размещалась воспитательно-трудовая колония для несовершеннолетних преступников (сначала мальчиков, а после бунта 1947 года — девочек). В 1965 году Суздаль посетил известный банкир барон Ротшильд и, делясь впечатлениями, обронил фразу: «Я богатый человек, но если бы мне дали Суздаль на несколько лет, я бы удвоил своё состояние». На это замечание обратили внимание, и уже в сентябре 1967 года вышло постановление Совета министров РСФСР «О создании в Суздале Международного туристического центра». Колонию перевели в другое место, и в монастыре начались реставрационные работы (с 1968-го года).
В конце 1970-х гг. началась кропотливая работа по раскрытию первоначальной росписи фресок Гурия Никитина в Спасо-Преображенском соборе. В 1971-1981 гг. звонница, Успенская трапезная церковь и Архимандритский корпус подверглись комплексной реставрации. Была восстановлена первоначальная объёмно-планировочная структура и форма памятников, воссозданы своды, оконные и дверные проёмы, а также декоративное убранство фасадов. В 2001-2008 гг. реставрационные работы были продолжены. Теперь приходилось бороться с деформацией фундамента и стен, ведущей к образованию трещин и угрожающей полным разрушением сооружений. Для спасения зданий был применён комплекс мер по инженерному укреплению, включающий установку анкеров в фундамент и стены этих зданий. В 2008 году проведена соответствующая окраска звонницы, отражающая разновременность строительства её составных частей, а также восстановлены куранты. Монастырские колокола ХVI века не сохранились: они были сброшены и отправлены на переплавку в 1930-х годах. В настоящее время звонница имеет 17 колоколов, которые звонят пять раз в день. Также был произведён ремонт фасадов Успенской трапезной церкви: покрытия закомар и главок вызолоченными листами из меди, покрытие кровли с использованием биметалла. Никольская церковь реставрировалась в 1968-1974 и 1999-2006 гг.
В начале ХХI века была заменена деревянная кровля на основном объёме церкви и её алтарной части, выполнена работа в интерьере и произведена вычинка кирпичной кладки и обмазка фасадов. К концу 1990-х годов состояние монастырских стен и башен Спасо-Евфимиевского монастыря стало критическим: произошло глубинное разрушение контрфорсов, образовались трещины, случилось отклонение стен. Так, входная башня высотой в 22 метра, в советское время использовалась в качестве водонапорной башни, отчего со временем сильно пострадали её стены и своды, что грозило разрушением в любую минуту. В самом начале 1980-х (перед Олимпиадой 1980 года) годов, перед тем, как в Суздаль хлынет большой поток иностранных туристов, было проведено серьёзное инженерное укрепление и реставрация монастырского «Донжона» и других построек обители. Весной 2003 года в монастыре всё-таки произошла катастрофа: часть мощной монастырской стены вдоль реки Каменки обрушилась, а другая, протяжённостью 80 метров, наклонилась на 30 градусов, готовая вот-вот упасть. На реставрационные и инженерно-укрепительные работы было выделено около 340 миллионов рублей. Добавили и музейщики заработанные деньги на экскурсиях.
В 2003 году по инициативе Владимиро-Суздальского музея-заповедника согласно Федеральной адресной инвестиционной программе «Культура России» началась крупномасштабная реставрация всего монастырского ансамбля. Генеральный подрядчик — Региональный инженерный центр (г. Владимир) произвёл укрепление стен и башен с применением новейших технологий: в фундамент для заполнения пустот закачивался под давлением специальный раствор, в стенах были установлены металлические связи. Фирма «Русская реставрация» (г. Москва) восстановила шатровые завершения башен, галереи боевых ходов, произвела кирпичную кладку стен, а также их отделочную обмазку. Памятник ЮНЕСКО спасали не менее девяти организаций, известных возрождением таких уникальных памятников, как Московский Кремль, Государственный исторический музей, храм Василия Блаженного, Храм Христа Спасителя и др. Главным архитектором проекта по реконструкции объектов монастыря выступила Мария Горячева, кандидаты технических наук Юрий Коваль и Виктор Кувшинников, кандидат искусствоведения Александр Скворцов и другие. Ну, а заключительным аккордом в деле возрождения архитектурного ансамбля стала подсветка с применением самых современных энергосберегающих технологий. И теперь с наступлением темноты величественный «музейный град» становится похожим на сказочный. Сегодня ансамбль Спасо-Евфимиева монастыря входит в состав Владимиро-Суздальского музея заповедника и внесён в 1992 году в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.
Из журнала «Православные монастыри. Путешествие по святым местам». Выпуск №30, ООО «Де Агостини», 2009 и с сайта: html/www.RG.ru/2010/02/11/red-roscentr/obitel
Братский корпус
Братский корпус — памятник гражданского зодчества XVII в. Построен между 1628 и 1660 г.г. и представляет собой двухэтажное Г-образное здание. В небольшой южной части его сохранились оба сводчатых этажа, а в протяженной на 100 метров северной части второй этаж перестроен в XIX в. Фасады украшены наличниками разного фасона, нарядными деревянными галереями-крыльцами, корпус покрыт высокими тесовыми кровлями – «колпаками». В корпусе помещались настоятельская и келарская кельи, кладовая, дневальная палаты. Здание было отреставрировано в 1970-х г.г. Вместе с ансамблем монастыря внесено в Список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.
В 2012 г. была проведена реставрация крылец Братского корпуса.
Информация с сайта Министерства культуры Российской Федерации, http://www.mkrf.ru
