140 лет назад, 19 (7 — по ст. стилю) марта, родился Сергей Юрьевич СУДЕЙКИН (1882—1946), «своевольный, эфемерный, кипучий, изобретательный и противоречивый» художник, чье творчество отличали «романтическая поэзия, реализм и изысканность».
Его многоцветные лубки, утончённые пасторали на темы искусства, фольклора, «старины глубокой» — это «чудесный, полный… радости и юмора, мир». И всю глубину этого «красочного и фантастического мира», где соединились «правда и ложь, сон и явь, искусство и действительность», художник воплотил не только в своих живописных произведениях, но и в многочисленных театральных работах.
«Русскому Ватто» не было еще и 20-ти, когда он начал пробовать свои силы в сценографии. В разные годы «ироничный символист» Судейкин работал с Верой Комиссаржевской и Всеволодом Мейерхольдом, Александром Таировым и Николаем Евреиновым, Сергеем Дягилевым и Никитой Балиевым.
С 1922 года художник жил в Нью-Йорке и много времени уделял оформлению оперных и балетных спектаклей в Метрополитен-опера, сотрудничая с Анной Павловой, Михаилом Фокиным, Леонидом Мясиным, Михаилом Мордкиным. Зрителей восхищали «пышные… и в то же время изысканно-гармоничные краски» Судейкина, его чувство стиля и безупречный вкус.
Но в послужном списке мастера — не только картины, театральные декорации, эскизы сценических костюмов. Кто не слышал о «Бродячей собаке» и «Привале комедиантов» — знаменитых литературно-артистических кабаре Серебряного века? А ведь к созданию в них настенных росписей приложил руку «могучий и яростный колорист» Судейкин. В 1919-м, находясь в Тифлисе, он также участвовал в декорировании кафе «Химериони» и «Ладья аргонавтов».
К слову, несколько лет спустя художник попытался воссоздать атмосферу богемного предреволюционного Петербурга-Петрограда и на чужбине, открыв нью-йоркский аналог «Собаки» — «Подвал падших ангелов».
Успех сопутствовал Судейкину и в кино. В 1930-е он был приглашен в Голливуд для художественного оформления экранизации толстовского «Воскресения», получившей название «Мы снова живы».
«В декорациях к фильму Судейкин сумел передать дух классического произведения русской литературы и подняться до высот таланта Толстого, его простоты, глубокой откровенности и беспощадной правдивости, — писал биограф художника. — Никакого гротеска, никакой игры в народность, лубок, цветастость не было в декорациях и костюмах к фильму — правда и только правда, правда в большом и правда в деталях».
Подготовка публикации: Зеленая лампа, 19.03.2022
