Спас-Железино «У Спаса» (Селивановский район).
«По одному преданию, между 1166 и 1181 гг. Илья Муромец выехал из Мурома в Киев. В этот день по дороге конь его оступился об огромный гранитный валун, на котором остался след от копыта, и чудесным образом не сломал себе ногу. Пораженный этим Илья Муромец сказал, что только благодаря заступничеству Николы произошло это чудо…»
(по материалам газеты «Комсомольская правда» от 3 июня 2004, статья А. Климовой «У суковатовских мужиков капусты — немеряно!» )
«Особенностью владимирских погостов, основанных царем, как вышеназванного, так и некоторых в Судогодском уезде, является то, что церкви в них посвящены одному празднику – Преображенью Спасителя, иначе говоря, это Спасо-Преображенские церкви. Еще одна особенность владимирских погостов в том, что факт их строительства Иваном Грозным не подтверждается письменными свидетельствами, как об этом не раз упоминает В.Г. Добронравов в своем труде «Историко-статистическое описание церквей и приходов Владимирской губернии»
…На погосте Спас-Железино на р. Тетрух в Судогодском уезде (сейчас Селивановский район) будто бы от опухоли желез стали падать лошади Ивана Грозного, но здесь же, по древнему преданию, будто бы проскакал Илья Муромец в Киев на службы, и на огромном валуне оставил след богатырского копыта. Недавно какими-то варварами валун был расколот.»
(Из статьи Н.В. Большаковой, Москва, «Церковное строительство Ивана Грозного по пути следования его войска в Казань в 1547-1552 гг.» опубликовано на сайте «Муромский музей: Уваровские чтения» www.museum.murom.ru/wwwmus/history/Uvar5%5CBolshakova.htm 16 июля 2005 )
18 ноября 1937 года был арестован священник с. Спас-Железино Селивановского района Петр Покровский — прямо в церкви, после окончания богослужения. При обыске были изъяты личные документы, переписка на 42 листах, впоследствии уничтоженные.
Первый допрос состоялся в тот же день.
«Вопрос. Вам предъявлено обвинение в том, что вы, являясь активным участником контрреволюционной повстанческой группы церковников, среди населения вели контрреволюционную агитацию, т.е. в преступлении, предусмотренном ст.ст. 58-10 ч. 2 и 58-11 УК. Признаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении?
Ответ. В предъявленном мне обвинении виновным себя признаю лишь в том, что среди населения распространял провокационные слухи о закрытии церквей. Протокол записан с моих слов верно и мной прочитан».
Он не стал подписывать этот протокол, в конце он своей рукой приписал: «Разговоры относительно закрытия церквей с некоторыми верующими были. Покровский. Но это я не считаю распространением <провокационных слухов - прим. сост.>. Покровский».
19 ноября был допрошен вторично, и в этот же день была проведена очная ставка со священником Болотовым А.А. На следующий день священника снова подвергли допросу:
«Вопрос: На очной ставке с обвиняемым Болотовым 19/XI с.г. вы уличены в лживости ваших ответов на поставленные перед вами следствием вопросы в протоколе 19/XI с. г. о том, каким путем предполагали осуществить свои контрреволюционные цели и какой срок был для этого вами установлен. Дайте правдивые ответы?
Ответ: Да, признаюсь, я на эти вопросы прямо не ответил, теперь я буду говорить правду. Говоря о смене советской власти, мы имели в виду и говорили, что ни одно правительство от власти добровольно на уходит, его свергают силой и в данном случае иначе не мыслим смену советской власти, как только путем народного восстания под руководством Церкви, как имеющей за собой большую массу верующих, чего не имеют другие антисоветские партии. Сроков для этого мы не устанавливали, а ставили в зависимость от нападения на СССР иностранных государств, момент, который по нашему мнению являлся наиболее подходящим для осуществления наших целей.
Вопрос: Назовите участников контрреволюционной повстанческой группы? Ответ. Мне известны из участников этой группы: Болотов, как руководитель, Гусев, священник церкви с. Талызино, и Желудков Иван Петрович.
Вопрос: Какую вы вели подготовку для осуществления намеченной цели? Ответ: Прежде всего, мы рассчитывали на озлобление и недовольство масс верующих существующим положением, и в этом направлении вели работу. С этой целью, чтобы <нрз6.> среди верующих недовольство существующим строем, я распускал провокационного характера слухи (с кем говорил, не припомню, а потому и лиц назвать не могу) о том, что советская власть не считается ни с чем, и скоро закроет все церкви; или, говоря о конституции, говорил так, что это не конституция, а одна пыль, которую Сталин пускает в глаза народа, а она не дает никому ни прав, ни свободы. По вопросу выборов с отдельными лицами, ко мне заходящими в дом из других приходов, я говорил, что о выборах говорят много, а начнем выбирать, будет не <нрзб>, а кого прикажут. Вот вам и свободные выборы.
При встречах с Желудковым и Гусевым мы говорили о тяжелом материальном положении духовенства, в которое его поставили Советы и правительство, о непосильном обложении налогом. Сопоставляя жизнь в прошлом, дореволюционную с настоящей, мы не видели ничего хорошего при существующей советской власти, кроме тяжелой жизни, всевозможных лишений и недостатков, говоря, что у советской власти все хорошо и много <нрзб> на бумаге, а не на деле.
При встрече с Гусевым в сентябре м-це 1937 г. в пос. Красная Горбатка он высказал, что боится, что наверно и его скоро арестуют, и он спит в одежде, не раздеваясь.
Мне известно, что Желудков в дер. Черновской в июне м-це 1937 г. вел разговор среди кр, кого не помню, по вопросу канала Москва-Волга. В чем выражался этот разговор, сейчас не припомню.
Вопрос: Вы во время богослужения в церкви произносили за руководителей контрреволюционных белых армий поминовение.
Ответ: Да, я произносил: «За вождей и воинов, павших на поле брани за веру, Христа и Отечество», но только не за руководителей белых армий.
Протокол мне прочитан, записано с моих слов верно, что и . Покровский.
Нетрудно заметить, что ответы Покровского в основном записаны терминологией следователя, а признание в намерении организовать восстание против советской власти и прочем тому подобном, вероятно, является самооговором вследствие пыток или под угрозой их. Называя имена священников — «участников группы», — священник указал тех, кто был уже арестован или известен следствию. Содержался сначала в тюрьме пос. Красная Горбатка — центре Селивановского района, а затем в Ковровской и Ивановской тюрьмах.
В выписке из протокола № 89 заседания тройки УНКВД СССР по Ивановской области от 3 декабря 1937 года Петр Покровский обвиняется «в активном участии в к[онтр]р[еволюционной] деятельности группировки церковников. Систематически и активно вел к[онтр] р[еволюционную] агитацию и распространял к[онтр]р[еволюционные] провокационные в клеветнические измышления. Пропагандировал против конституции СССР, вместе с единомышленниками ставил перед собой задачи организовать восстание против соввласти. Признал себя виновным». На этом заседании тройки был приговорен к расстрелу с конфискацией лично принадлежащего ему имущества.
16 декабря 1937 года священник Петр Покровский был расстрелян в г. Иваново. Захоронения убитых производились на городском кладбище Балино. Священники А.А. Болотов (с. Дуброво) и И.П. Желудков (с. Спас-Железино), арестованные в ноябре 1937 г., также были расстреляны.
Таким образом, в этом случае для обвинения священников использовались обвинения в подготовке восстания. В то же время все остальные показания выглядят вполне правдоподобными: духовенство не могло устраивать такое завышенное налогообложение, массовое закрытие храмов, бесправие, несоответствие между заявленными в Конституции правами и реальностью тех лет и многое другое. Некоторые признания выглядят даже неожиданно лично, например, упоминание о священнике, который, находясь все время в ожидании ареста, даже спит одетым. (Материалы предоставлены Отделом Комиссии по канонизации святых Владимирской епархии) // Ершов А.Л. Церковь на земле Владимирской в 1930-е годы. — Владимир: Калейдоскоп, 2011. – 322 с. С. 204-207.
