Несмотря на устоявшийся миф о Мандельштаме как о замкнутом и тяжелом в общении человеке, в кругу близких ему людей он был удивительно веселым человеком, готовым развеселить собеседника до слез. Все, кто хорошо знал Осипа Эмильевича, отмечали его особую смешливость, из-за которой поэт часто заливался смехом. При этом получалось у него это так заразительно, что другие тоже начинали смеяться, даже не понимая, что он нашёл смешным. Так, поэтесса Ирина Одоевцева вспоминала:
«Я увидела шедшего по противоположному тротуару Мандельштама. Он смотрел прямо на меня, трясясь от смеха. Помахав мне шляпой, стал торопливо перебираться ко мне, разбрасывая брызги и зачерпывая калошами воду. Смеясь всё сильнее, он подошёл ко мне и я не могла не присоединиться к его смеху. Так мы и простояли несколько минут, не переставая смеяться».
Сам же Мандельштам объяснял свою смешливость «иррациональным комизмом, переполнявшим мир», и с искренним удивлением добавлял: «А вам разве не смешно? Ведь можно лопнуть со смеху от всего, что происходит в мире».
Наиболее полно смешливость Осипа Эмильевича давала себе волю в «соавторстве» с Анной Ахматовой. Именно она, по воспоминаниям Надежды Мандельштам, выступала его главным партнером по постоянным шуткам — или, как они это называли, по «большому смиезю»:
«В отношениях О. М. и Анны Андреевны всегда чувствовалось, что их дружба завязалась в дурашливой юности. Встречаясь, они молодели и наперебой смешили друг друга. У них были свои словечки, свой домашний язык. Припадки озорного хохота, который овладевал ими при встречах, назывались „большой смиезь“ — посмотреть, скажешь: не двое измученных, обреченных людей, а дрянная девчонка, подружившаяся по секрету от старших с каким-то голодранцем…
В тот год Анна Андреевна часто к нам ездила и еще на вокзале привыкла слышать первые мандельштамовские шутки. Ей запомнилось сердитое: „Вы ездите со скоростью Анны Карениной“, когда однажды опоздал поезд, и: „Что вы таким водолазом вырядились?“ — в Ленинграде шли дожди, и она приехала в ботиках и резиновом плаще с капюшоном, а в Москве солнце пекло во всю силу».
«Смешили мы друг друга так, что падали на поющий всеми пружинами диван и хохотали до обморочного состояния», — вспоминала сама Анна Андреевна.
#МосковскиеЗаписки
