«Сердце России помнит смерть тысяч своих детей в тёмных подвалах чека, из которых никуда не докричишься; помнит Соловки, где к медленной смерти ежедневными мучительствами приближаются люди; помнит растлеваемое юношество, которое насильно обращается в коммунистов. »
Мать Мария (Кузьмина-Караваева)
31 марта 1945 года в концлагере Равенсбрюк погибла Мать Мария.
Монахиня Мария (известна как Мать Мария, в миру Елизавета Юрьевна Скобцова, в девичестве Пиленко, по первому мужу Кузьмина-Караваева; 8 [20] декабря 1891, Рига — 31 марта 1945, Равенсбрюк, Германия)
¤ ¤ ¤
Нет, Господь, я дорогу не мерю,–
Что положено, то и пройду.
Вот услышу опять про потерю,
Вот увижу борьбу и вражду.
Я с открытыми миру глазами,
Я с открытою ветру душой;
Знаю, слышу – Ты здесь, между нами,
Мерой меришь весь путь наш большой.
Что-же? Меряй. Мой подвиг убогий
И такой неискупленный грех,
Может исчислением строгий, –
И найдёшь непростительней всех.
И смотреть я не буду на чашу,
Где грехи мои в бездну летят,
И ничем пред Тобой не украшу
Мой разорванный, нищий наряд.
Но скажу я, какою тоскою
Ты всю землю свою напоил,
Как закрыты дороги к покою,
Сколько в прошлом путей и могил.
Как в закатную серую пору
Раздаётся нездешний набат
И видны истомлённому взору
Вихри крыльев и отблески лат.
И тогда, нагибаясь средь праха,
Прячась в пыльном, земном бурьяне,
Я не знаю сомненья и страха,
Неповинна в свершенной вине.
Что-ж? Суди! Я тоскою закатной
Этим плеском немеркнувших крыл
Оправдаюсь в пути безвозвратном,
В том, что день мой не подвигом был.
Париж, 1941г.
¤ ¤ ¤
Мне кажется, что мир еще в лесах,
На камень камень, известь, доски, щебень.
Ты строишь дом. Ты обращаешь прах
В единый мир, где будут петь молебен.
Растут медлительные купола…
Неименуемый, Нездешний. Некто,
Ты нам открыт лишь чрез Твои дела,
Открыт нам, как Великий Архитектор.
На нерадивых Ты подъемлешь бич,
Бросаешь их из жизни в сумрак ночи.
Возьми меня, я только Твой кирпич,
Строй из меня, Непостижимый Зодчий.
¤ ¤ ¤
Пусть отдам мою душу я каждому,
Тот, кто голоден, пусть будет есть,
Наг – одет, и напьётся пусть жаждущий,
Пусть услышит неслышащий весть.
От небесного грома до шёпота,
Учит всё – до копейки отдай.
Грузом тяжким священного опыта
Переполнен мой дух через край.
И забыла я, – есть ли средь множества
То, что всем именуется – я.
Только крылья, любовь и убожество,
И биение всебытия.
