Шишкин Иван Иванович
«Рожь», 1878
Холст, масло. 107 x 187 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
На полотнах многих русских художников присутствует дорога — как один из символов национальной жизни. Смысловая музыка этого мотива всякий раз определяется контекстом картины
Этот шедевр Шишкина экспонировался на VI передвижной выставке, прошедшей в 1878-м году в помещении Общества поощрения художеств. Наряду с «Рожью» тогда было показано несколько замечательных работ соратников Шишкина по Товариществу передвижных художественных выставок, в частности — всем известные «Вечер на Украине» Куинджи, «Кочегар» Ярошенко, «Протодьякон» Репина. Но, по общему мнению, все они уступали картине Шишкина; это мнение сформулировал Крамской в письме к Репину: «Я буду говорить в том порядке, — писал он, — в котором (по-моему) вещи по внутреннему своему достоинству располагаются на выставке. Первое место занимает «Рожь» Шишкина».
Тему для этого произведения — как и для многих других своих картин — Шишкин нашёл на родине, во время поездки в Елабугу, совершенной в 1877-м году вместе с дочерью. На карандашном наброске, выполненном на Лекаревском поле, художник написал «Эта» — этот набросок и стал основой полотна. Его содержание, его основная идея тоже раскрыта самим художником в краткой записи, сделанной на одном из эскизов; надпись гласит: «Раздолье, простор, угодье. Рожь. Божья Благодать. Русское богатство». Эти назывные предложения в концентрированном виде передают нам тогдашнее ощущение Шишкина.
Не найти русского пейзажиста (да и, пожалуй, вообще русского художника), который бы не писал просёлочную дорогу, затерявшуюся в безбрежье широких полей. Дорога в данном случае выступает почти метафизическим знаком национальной жизни, обрастая массой подсмыслов и музыкальных обертонов: тут и устремлённость к горизонту, за горизонт, и мистическая углублённость, и вечное странничество, и … Этот ряд определений можно продолжать до бесконечности.
Конкретный же смысл всякий раз определяется в зависимости от «декораций», в которые дорога помещена. Иван Шишкин пишет дорогу — в соответствии с идеологией собственного творчества — предельно просто, в номинации «мудрая наивность». У его сподвижника, Архипа Куинджи, поражавшего современников «невозможными» цветовыми и световыми эффектами, дорога часто смотрится таинственно и символично. А Исаак Левитан в знаменитой «Владимирке» неожиданно для самого себя «отрабатывает» социальную тематику, заключенную как в колорите и композиционных деталях, так и в обозначении «дороги скорби», вынесенном в название работы. Впрочем, несмотря на не единожды растолкованную «революционность» этой работы, любимой поколениями «критически мыслящей интеллигенции», она остаётся еще одни пронзительным образом русской земли.
К концу 1870-х годов наиболее дальновидные передвижники осознали, что на тотальной критике не построишь здания новой общественности; в этой ситуации живопись затосковала по положительному идеалу, причем ближе всего, к решению этой задачи оказался как раз пейзаж. «Рожь», в сущности, является зримым выражением указанной тоски и блестящей попыткой решить поставленную задачу. Вспомним ещё раз собственный комментарий Шишкина: «Божия Благодать. Русское богатство». Дорога, популярный прежде символ скорбного пути русского народа, здесь кардинально переосмыслена, превратившись в дорогу к счастью, в дорогу в чаемое Беловодье, о котором рассказывает столько русских легенд, — при этом конкретику и, что ли, обеспеченность этого пути указывают и подтверждают характерные пейзажные детали.
Видели этот шедевр вживую?
