Сергей ГОРНЫЙ
До того ясно, что хочется передернуть плечами, чуть-чуть от зябкости: так вспоминаются морозные темнеющие сумерки Царского Села.
Почему-то один только кусок. Один момент. Будто идешь домой по Московской из Гостиного Двора. Видишь себя вдоль какого-то серого, неясного, даже морозно-дымчатого забора. Так бывает во сне. Несешь из лавки Митрофанова или клякс-папир, свернутый большой трубой, или цветные, клейкие, полупрозрачные облатки, или солдатиков для вырезывания: лейб-гвардии Преображенского, альпийских стрелков, турецкую пехоту. Какая радость! Прийти домой, клеить и вырезывать!
И в этот смеркающийся тихий, словно уже уставший час (должно быть, четверть шестого) сзади, со стороны большого Собора, доносится тоже вечерний, бесконечно-знакомый, негромкий благовест. Должно быть, суббота. Без него не бывает этих чуть морозных, засыпающих сумерек.
Шее холодно и немного спине, сейчас же, за воротником. Хочется так передернуть, уйти поглубже.
Вот до сих пор — в местах чужих, в жизни недоброй —достаточно, чтобы наступил этот час: слегка стемнело, почуялся, угадался за окном легкий снежный холодок, и донесся далекий засыпающий перезвон, чтобы Божьим чудом опять настал тот самый вечер, живой, непреходящий. Вечер Царского Села.
Четверть шестого.
Из рассказа «Четверть шестого» (1927).
__________________________________________________________________
Царское Село. Екатерининский собор. Дореволюционное фото.
Подготовка публикации: ©Зеленая лампа, 09.12.2022
