Ко дню рождения. Сергей Дягилев родился 31 марта 1872 года в деревне Селищи Новгородской губернии, в семье офицера и потомственного дворянина Павла Дягилева. Его детство проходило сначала в Петербурге, затем в Перми, где Дягилев жил вплоть до окончания гимназии.
Пермский дом украшали гравюры Рафаэля, Рубенса, Рембрандта, а на книжных полках стояли каталоги главных европейских музеев. У Дягилевых устраивали литературные и музыкальные вечера (отец с мачехой пели под фортепианный аккомпанемент сына) — их дом был центром культурной жизни Перми. Именно здесь начала проявляться у Сергея Дягилева настоящая тяга к искусству.
В 1890 году он вернулся в Петербург, где учился одновременно на юридическом факультете и в консерватории под руководством Николая Римского-Корсакова. Но ни юриспруденция, ни карьера музыканта Дягилева не привлекали — он активно погрузился в художественную жизнь, проявив себя умелым организатором. В Петербурге он устроил нескольких выставок современных художников. Основной их целью было показать столичной публике новое русское искусство. За это Дягилев нередко становился объектом шуток фельетонистов и гневных отповедей консервативно настроенных критиков.
Несмотря на критику, авторитет его стремительно рос. В 1898 году при поддержке меценатов Марии Тенишевой и Саввы Мамонтова вышел первый номер журнала «Мир искусства», редакторами которого были Сергей Дягилев и художник Александр Бенуа. «Искусство, чистое и свободное» — таков был девиз журнала и одноименного творческого объединения, в которое входили Исаак Левитан, Лев Бакст, Валентин Серов, Илья Репин и другие именитые художники.
В литературно-критическом разделе издания печатались известные писатели и публицисты: Дмитрий Философов, Дмитрий Мережковский, Василий Розанов, Лев Шестов, Зинаида Гиппиус. Журнал «Мир искусства» стал печатным оплотом символистов, а также благодаря публикациям, посвященным не только современной российской культурной жизни, но и западной, — важнейшим просветительским проектом в области актуального искусства.
Одной из главных задач была для Сергея Дягилева популяризация русского искусства на Западе. Не менее важно было и включение русского искусства в общеевропейский художественный процесс. К тому времени в Европе представление о культурном наследии России было весьма туманным. Образованному европейцу были известны имена русских писателей — Льва Толстого, Федора Достоевского, Ивана Тургенева, кто-то слышал музыку Михаила Глинки, кто-то видел картины Василия Верещагина.
Дягилев взялся сломать эту стену неведения. В 1906 году он организовал в Париже выставку «Два века русской живописи и скульптуры» и в полной мере проявил свой дар эффективного «менеджера проектов», а также переговорщика, умеющего убеждать и очаровывать даже самых высокопоставленных лиц. Чтобы найти деньги и «позаимствовать» лучшую русскую живопись у музеев, импресарио пришлось договариваться с великим князем Владимиром Александровичем. В Париже он нашел покровителей выставки в лице русского посла Александра Нелидова и графини Элизабет де Греффюль, которая ввела Дягилева в высшее парижское общество и впоследствии активно помогала организации Русских сезонов.
Первым Русским сезоном Дягилева стала выставка «Два века русской живописи и скульптуры». Она открылась 16 октября 1906 года в выставочном центре Гран Пале, где Дягилев арендовал 10 залов. Специально для выставки Лев Бакст и Александр Бенуа оформили большой, подробно иллюстрированный каталог. Для экспозиции отобрали произведения русского искусства XVIII — первой половины XIX века, а также новейших направлений, в основном символистов и модернистов.
В числе представленных работ старых мастеров были картины Карла Брюллова, Дмитрия Левицкого, Алексея Венецианова, среди новых — Николая Рериха, Константина Коровина, Виктора Борисова-Мусатова, Игоря Грабаря, Михаила Врубеля, Исаака Левитана, Льва Бакста, Александра Бенуа, Сергея Судейкина, Михаила Ларионова.
Отзывы художественной критики оказались более чем благоприятными, а для большинства парижан русская живопись стала настоящим открытием. Автор биографии импресарио, писательница Наталия Чернышова-Мельник, в книге «Дягилев» цитирует рецензии парижской прессы: «Но могли ли мы подозревать о существовании величавого поэта — несчастного Врубеля?.. Вот Коровин, Петровичев, Рерих, Юон — пейзажисты, ищущие острых ощущений и выражающие их с редкой гармоничностью <…> Серов и Кустодиев — глубокие и значительные портретисты; вот Анисфельд и Рылов — пейзажисты очень ценные…»
Первый европейский успех Дягилева только раззадорил, и он взялся за музыку. В 1907 году он организовал серию из пяти «Исторических русских концертов», которые прошли на сцене парижской Гранд-опера. Дягилев тщательно подошел к отбору репертуара: со сцены звучали произведения Михаила Глинки, Николая Римского-Корсакова, Модеста Мусоргского, Александра Бородина, Александра Скрябина.
Как и в случае с выставкой 1906 года, Дягилев ответственно подошел и к сопроводительным материалам: печатные программки концертов рассказывали короткие биографии русских композиторов. Концерты были так же успешны, как и первая русская выставка, и именно выступление с партией князя Игоря в «Исторических русских концертах» прославило Федора Шаляпина. Из композиторов парижская публика особенно тепло приняла Мусоргского, на которого с этого времени во Франции пошла большая мода.
Убедившись, что русская музыка вызывает у европейцев живейший интерес, для третьего Русского сезона 1908 года Дягилев выбрал оперу «Борис Годунов» Мусоргского.
Готовясь к постановке, импресарио лично изучил авторский клавир, заметив, что в постановке оперы под редакцией Римского-Корсакова были удалены две сцены, важные, как он посчитал, для общей драматургии. В Париже Дягилев представил оперу в новой редакции, которую с тех пор используют многие современные постановщики.
Дягилев вообще не стеснялся адаптировать исходный материал, подстраиваясь под публику, зрительские привычки которой отлично знал. Поэтому, например, в его «Годунове» финальной стала сцена смерти Бориса — для усиления драматического эффекта. То же касалось и хронометража спектаклей: Дягилев считал, что они не должны длиться дольше трех с половиной часов, а смену декораций и порядок мизансцен он рассчитывал вплоть до секунд. Успех парижской версии «Бориса Годунова» только подтвердил авторитет Дягилева и как режиссера.
Идея привезти за границу балет появилась у импресарио в 1907 году. Тогда в Мариинском театре он увидел постановку Михаила Фокина «Павильон Армиды», балет на музыку Николая Черепнина с декорациями Александра Бенуа. В то время в среде молодых танцовщиков и хореографов наметилась определенная оппозиция по отношению к классическим традициям, которые, как говорил Дягилев, «ревниво оберегал» Мариус Петипа. «Тогда я задумался о новых коротеньких балетах, — писал Дягилев позже в своих воспоминаниях, — Которые были бы самодовлеющими явлениями искусства и в которых три фактора балета — музыка, рисунок и хореография — были бы слиты значительно теснее, чем это наблюдалось до сих пор». С этими мыслями он и приступил к подготовке четвертого Русского сезона, гастроли которого были запланированы на 1909 год.
В конце 1908 года импресарио подписал контракты с ведущими артистами балета из Петербурга и Москвы: Анной Павловой, Тамарой Карсавиной, Михаилом Фокиным, Вацлавом Нижинским, Идой Рубинштейн, Верой Каралли и другими.
Кроме балета, в программе четвертого Русского сезона появились оперные спектакли: Дягилев пригласил выступить Федора Шаляпина, Лидию Липковскую, Елизавету Петренко и Дмитрия Смирнова. При финансовой поддержке своей подруги, известной светской дамы Миси Серт, Дягилев арендовал старый парижский театр «Шатле». Интерьер театра специально для премьеры русских спектаклей переделали, чтобы увеличить площадь сцены.
В Париж труппа Дягилева прибыла в конце апреля 1909 года. В репертуаре нового Сезона были заявлены балеты «Павильон Армиды», «Клеопатра» и «Сильфиды», а также «Половецкие пляски» из оперы «Князь Игорь» Александра Бородина. Репетиции проходили в напряженной обстановке: под стук молотков и визг пил во время реконструкции «Шатле». Михаил Фокин, главный хореограф постановок, не раз устраивал по этому поводу скандалы.
Премьера четвертого Русского сезона состоялась 19 мая 1909 года. Большинство зрителей и критиков не оценили новаторскую хореографию балетов, но все были в восторге от декораций и костюмов Льва Бакста, Александра Бенуа и Николая Рериха, а также — от танцовщиков, особенно от Анны Павловой и Тамары Карсавиной.
После этого Дягилев целиком сосредоточился на балетной антрепризе и существенно обновил репертуар, включив в программу Cезонов «Шехеразаду» на музыку Николая Римского-Корсакова и балет по мотивам русских народных сказок «Жар-птица». Музыку к последнему антрепренер попросил написать Анатолия Лядова, но тот не справился — и заказ перешел к молодому композитору Игорю Стравинскому. С этого момента началось его многолетнее плодотворное сотрудничество с Дягилевым.
Прошлый успех балетов позволил импресарио представить спектакли нового сезона уже в Гранд-опера; премьера пятых Русских сезонов состоялась в мае 1910 года. Лев Бакст, традиционно участвовавший в создании костюмов и декораций, вспоминал: «Сумасшедший успех «Шехеразады» (весь Париж переоделся по-восточному!)».
Премьера «Жар-птицы» прошла 25 июня. В переполненном зале Гранд-опера собралась художественная элита Парижа, в том числе Марсель Пруст (Русские сезоны не раз упоминаются на страницах его семитомной эпопеи «В поисках утраченного времени»).
Неординарность видения Дягилева проявилась в знаменитом эпизоде с живыми лошадями, которые должны были появиться на сцене во время спектакля. Игорь Стравинский вспоминал про этот случай: «…Бедные животные вышли, как предполагалось, по очереди, но начали ржать и приплясывать, а одна из них выказала себя скорее критиком, нежели актером, оставив дурно пахнущую визитную карточку… Но эпизод этот был потом забыт в пылу общих оваций по адресу нового балета».
Михаил Фокин объединил в постановке пантомиму, гротеск и классический танец. Все это гармонично сочеталось с декорациями Александра Головина и музыкой Стравинского. «Жар-птица», как отмечал парижский критик Анри Геон, была «чудом восхитительнейшего равновесия между движениями, звуками и формами…»
В 1911 году Сергей Дягилев закрепил постоянное место проведения своего Ballets Russes («Русского балета») — в Монте-Карло. В апреле того года в «Театре Монте-Карло» новые Русские сезоны открылись премьерой балета «Призрак Розы» в постановке Михаила Фокина. В ней публику поразили прыжки Вацлава Нижинского. Позднее в Париже Дягилев представил «Петрушку» на музыку Стравинского, который стал главным хитом этого сезона.
Следующие Русские сезоны, в 1912–1917 годах, в том числе из-за войны в Европе, были не очень удачными для Дягилева. В числе самых обидных провалов была и премьера новаторского балета на музыку Игоря Стравинского «Весна священная», который публика не приняла. Зрители не оценили «варварские танцы» под непривычную языческую бурную музыку. В это же время Дягилев расстался с Нижинским и Фокиным и пригласил в труппу молодого танцовщика и хореографа Леонида Мясина.
Импресарио начал все больше обращаться к услугам современных западных композиторов и художников. Так, в Сезоне 1917 года он представил балет «Парад» на музыку Эрика Сати; автором либретто стал драматург Жан Кокто, а созданием декораций занимался Пабло Пикассо. Позднее художники Хуан Миро и Макс Эрнст сделали декорации для балета «Ромео и Джульетта».
1918–1919 годы были отмечены успешными гастролями в Лондоне — труппа провела там целый год. В начале 1920-х годов у Дягилева появились новые танцовщики, приглашенные Брониславой Нижинской Серж Лифарь и Джордж Баланчин. Впоследствии, после смерти Дягилева, они оба стали основоположниками национальных балетных школ: Баланчин — американской, а Лифарь — французской.
Начиная с 1927 года работа в балете все меньше удовлетворяла Дягилева, к тому же он увлекся книгами и стал заядлым коллекционером. Последним громким успехом дягилевской труппы стала постановка Леонида Мясина 1928 года «Аполлон Мусагет» с музыкой Игоря Стравинского и костюмами Коко Шанель.
«Русский балет» успешно проработал вплоть до кончины Дягилева в 1929 году. В своих воспоминаниях Игорь Стравинский, говоря о новых тенденциях в балете ХХ века, отметил: «…возникли ли бы эти тенденции без Дягилева? Не думаю».
Автор: Олег Зиновьев
