«На западе за последнее время много говорят и пишут, иногда с
большими преувеличениями, о казалось бы давно решенном вопросе — о бесправном положении женщины в семье.
Заграничная жизнь Цветаевой новоявленным поборницам женского равноправия показалась бы неотразимым доводом. Страшной ценою заплатила Цветаева-поэт за право быть женою и матерью и недаром вырвалось у нее в одном из писем утверждение, что «Брак и любовь личность скорее разрушают, это испытание. Так думали и Гете и Толстой. А ранний брак (как у меня) вообще катастрофа, удар на всю жизнь» (26 мая 1934 г.).
Многим значительным русским поэтам нашего столетия приходилось жить в нищете. Но все же у Осипа Мандельштама в «летейской стуже» Воронежа была любящая и заботливая Надежда Яковлевна; но все же Георгию Иванову в той богадельне на юге Франции, где в конце его жизни так поразительно созрел его талант, не приходилось мыть полы и стирать белье; но все же часто голодавший и к негодованию многих отказывавшийся работать Борис Поплавский мог слоняться по Монпарнассу как вольная птица. У всех этих поэтов, живших в нищете, была элементарная физическая возможность писать. У Цветаевой ее не было.
Муж — мягкий, вежливый Сергей Яковлевич — часто хворает,
часто отсутствует из дому, занимаясь своими темными политическими авантюрами. Дочь, Аля, — барышня двадцати с лишним лет — учится, иногда работает, потом первой из семьи уезжает в Советский Союз. И сын, Мур, — диковатый, хулиганистый мальчик, без всяких духовных запросов. Всех их Цветаева содержит на свою чешскую пенсию, на редкие литературные заработки, на подачки от благожелателей и друзей. Всех их она кормит, одевает, обслуживает, обшивает. На эту хозяйственную работу уходит все ее время и вся ее энергия, а на ее основное дело — писание — остается самое большее час-полтора в день. И ни Сергей Яковлевич, ни Аля, знающие цену творчества Цветаевой, понимающие, какой она исключительно редкий поэт, никак не облегчают ей эту домашнюю каторгу…
…Жалоба на отсутствие времени, чтобы писать — постоянный лейтмотив писем к Тесковой [А. А. Тескова (1872—1954) — чешская писательница и переводчица, одна из создателей культурно-благотворительного общества помощи русским беженцам в Чехии — Чешско-русской едноты. — З. л.]. Вырвавшись на морской курорт летом 1926 года, Цветаева пишет сразу, одну за другой, три поэмы; в открытке из Лондона Цветаева сообщает, что она там за неделю написала статью, которую дома писала бы полтора месяца; а очерк об Андрее Белом «Пленный дух», одну из вершин цветаевской прозы, удалось написать «только потому, что у Мура и Али была корь, и у меня было время» (26 мая 1934 г.).
Легче легкого было бы вынести приговор домашним Цветаевой
(«домашние, которым со всеми интересно, кроме меня, ибо я дома: посуда метла котлеты, сама понимаю»), мешавшим ей писать и в конце концов приведшим ее к гибели, не оставив ей иного выхода, как уехать в Советский Союз. Но не их вина те страшные условия, в которых находилась семья, и за рубежом, и по возвращении на родину. Не их вина «биологическая необходимость» и весь ряд привычек и навыков семейного общежития, который потребовал у поэта Цветаевой совершенно особенных жертв, с какими не сталкивался ни один другой поэт».
Семен Карлинский. Из статьи «Новое об эмигрантском периоде Марины Цветаевой».
На фото: М. И. Цветаева с сыном Георгием (Муром) и дочерью Ариадной. Франция, 1930-е.
Подготовка публикации: ©Зеленая лампа, 11.01.2024
