Русский хронограф. «Честь дороже жизни!»
Весной 1774 года крымский хан Девлет-Гирей во главе более чем 25-тысячной орды пошел на Дон. На пути его у реки Калалы стали лишь два наскоро сформированных казачьих полка в тысячу сабель под началом полковников Платова и Ларионова. При виде вражеских полчищ казаки сперва хотели оставить обоз и уходить, ибо силы были слишком несопоставимы. Но 23-летний полковник Платов считал, что лучше погибнуть с честью.
Друзья мои! – обратился он к полку. – Вы видите сами, какая сила татар окружает нас! Нам нужно биться с этой силой – и победить ее или лечь костьми, как поступали наши деды!.. Не будем же мы русские, не будем донцы, если устрашимся проклятого татарина! Помните, что вам, быть может, предстоит пробиться сквозь неприятеля… Дон не забудет вашей услуги, а если суждена вам славная смерть, то знайте, что вы положите головы в честном бою за край ваших отцов, за православную веру, за ваших братии, за матушку-царицу – за все, что есть на земле святого и драгоценного для русского чувства!
Смелая речь вдохновила казаков. Небольшой окоп, возведенный за ночь, был тотчас окружен телегами, составившими импровизированную «крепость». Рано утром орда со всех сторон ринулась в атаку. Первый приступ был отбит, но за ним последовали ещё семь… Когда татары пошли на штурм в восьмой раз полковник Ларионов предложил Платову пойти на переговоры с противником и «выторговать» возможность отступления для уцелевших казаков. Но Платов категорически отверг это предложение.
– Лучше умрем, нежели покроем стыдом и позором честь нашей отчизны.
– На что же ты надеешься?
– На Бога, и верю, что Он не оставит нас своей помощью.
Бог, действительно, не оставил героев. На помощь им уже спешили подполковник Бухвостов с эскадроном ахтырских гусар и с легкой драгунской командой и полковник Уваров со своим казачьим полком. Триста уваровских всадников с наскока ударили в тыл противнику, вызвав замешательство и панику в его рядах. Татары позорно бежали и были встречены залпами из четырех орудий Бухвостова. Это довершило Калалахскую битву, покрыв неувядаемой славой её героев и, в первую очередь, Матвея Ивановича Платова.
«Платов, – доносил Бухвостов, – будучи в огне, оказался вполне неустрашимым; он сумел ободрить своих подчиненных, приходивших уже в отчаяние, и этим способом удержал их в слабом укреплении до моего прибытия. Затем, во время преследования, он с величайшей опасностью для жизни бросился на многочисленные толпы неприятеля, подавая пример своим подчиненным, особенно в лесном сражении близ Кубани, где ободренные им спешенные казаки оказали храбрость примерную».
Дон был спасен от опустошения, а имя Платова для казаков стало синонимом победы и подлинного чуда. Не остался незамеченным подвиг и на Высочайшем уровне. По приказу Екатерины II для всех казаков — участников боя на высоте у реки Калалах была выбита золотая медаль.
Будущий Вихрь-атаман родился в столице донского казачества Черкасске (ныне — станица Старочеркасская) в старообрядческой семье. Отец его, войсковой старшина Иван Матвеевич Платов был человеком грамотным и «достаточным». В сражениях отличался отвагой, в делах – расторопностью и хваткой, за что был приближен тогдашним донским атаманом Данилой Ефремовым, будущим тестем Матвея. Атаман поручал Платову-старшему секретные дела, отправляя с поручениями в столицу. Находясь в Петербурге, Иван Матвеевич участвовал в Петергофском походе, итогом которого стало воцарение Екатерины Второй. Бравый казак сразу нашелся, как использовать такую удачу и несколькими годами позже прислал в столицу старшего сына, коего определили на службу в Войсковую Канцелярию. Матвею было в ту пору 13 лет, и он попал под начало к достойнейшему командиру — командующему 2-й армией В.М. Долгорукову, став его ординарцем.
В 1771 году Матвей отличился при атаке и взятии Перекопской линии и Кинбурна, а годом позже получил под команду казачий полк, с которым храбровал против горцев. После Калалахской битвы Государыня наградила Платова нашейной именной золотой медалью весом в 30 червонцев с надписью: «За ревностную и усердную службу Донского войска полковнику Матвею Платову».
Героя представил матушке-Императрице сам Потемкин, до конца своих дней ставший покровителем лихого казака. Примечательно, что молодой герой легко «вписался» в великосветское общество. Как сообщает его биограф Николай Смирный, «он имел случай воспользоваться отличным вниманием первейших придворных дам, известных по превосходному уму и высочайшей к ним доверенности, как, например, Марьи Саввичны Перекусихиной, графини Шарлотты Карловны Ливен, Катерины Ивановны Нелидовой и многих других. К ним до самой своей смерти сохранял он полное свое уважение и признательность». В свою очередь адъютант Платова отмечал, что тот «в обращении с дамами был отлично вежлив, уважителен, ласков и приветлив. Он имел тысячу средств прилично их занимать и, так сказать, ласкать слабостями их. Иным раскладывал карты и предсказывал будущность, другим отгадывал виденные сны, а с третьими играл в бостон или в другую какую игру составлял партии». Известно также, что Матвей Иванович пользовался неизменным расположением супруги Павла Петровича, Марии Фёдоровны, которая любила слушать рассказы героя о славных походах и подвигах.
Немало укрепило позиции Платова и участие в разгроме пугачёвцев.
После Матвей Иванович вновь оборонял южные пределы России, сражаясь с ногайцами, подавляя восстания лезгин и чеченцев.
В 1788 году он отличился при штурме Очакова, В 1789 году — в сражении под Каушанами, при взятии Аккермана и Бендер. А в 1790-м Платов вновь покрыл себя славой — при штурме Измаила.
На военном совете, предшествующем штурму, Суворов объявил:
Два раза русские подходили к Измаилу — и два раза отступали они; теперь, в третий раз, остается нам только взять город, либо умереть!
После этого великий полководец предоставил высказаться участникам совещания, первым из которых должен был озвучить свое мнение Платов, как младший по званию. Матвей Иванович трезво оценивал сложность положения русских войск. Измаил был неприступной цитаделью с огромным гарнизоном, численность которого превышала численность русских войск – недопустимая пропорция для штурма. Однако, разве легче было при Калалахе?
Штурм! – коротко и горячо высказался Платов и первым поставил свою подпись под решением совета.
Тяжело пришлось в этом бою дончанам. Своих лошадей они лишились еще при осаде Очакова и были сведены в пешие полки, обращенные теперь в штурмовые колонны. На рассвете 11 декабря 1790 года казачьи колонны пошли на приступ. Ненастье способствовало скрытности передвижений. Однако, когда казаки достигли цитадели, противник открыл огонь. Не теряя боевого порядка, штурмующие ринулись на стены, приставляя к ним лестницы и проворно взбираясь вверх. Препятствием для наступавших колонн в какой-то момент стала заполненный ледяной водой ров, но Платов первым просился в него, а за ним последовали его казаки. Во главе их он поднялся на крепостной вал и захватил турецкие пушки.
Городской бой пришлось вести за каждый дом, каждую мечеть – всюду засели и укрепились янычары, ожесточенно отстреливавшиеся. И всё же уже к четырем часам дня «неприступная» крепость была взята. За проявленные в деле сем отличия бригадиру Матвею Платову был пожалован орден Св. Георгия III степени и звание генерал-майора. В том же памятном году Матвей Иванович стал атаманом Екатеринославского и Чугуевского казачьих войск.
В 1796 году Платов участвовал в персидском походе, по воцарении Императора Павла ненадолго попал в опалу и даже заключён в Петропавловскую крепость по подозрению в заговоре, но в январе 1801 года был освобождён и отправлен в новый поход – Индийский. Он, впрочем, как и Персидский завершился ничем, так как был прерван убийством Государя.
Новый виток карьерного роста Матвея Ивановича начался сразу с восшествием на престол Александра Первого. Он был произведён в генерал-лейтенанты и назначен войсковым атаманом Войска Донского. В этом качестве Платов многое сделал для упорядочения управления войском, а кроме того заложил новую донскую столицу – Новочеркасск. Станицу Старочеркасскую всякую весну затапливал выходивший из берегов Дон, к тому же, построенная без какого-либо плана, она регулярно истреблялась пожарами. Кроме того, к древняя столица не имела надёжных сухопутных подъездных путей. Всё это и привело атамана к убеждению в необходимости строительства нового города. Будущих строителей он сразу упредил:
Я вам торговать не дам. Служить будете!
9 мая 1806 года состоялась торжественная закладка нового Черкасска.
А в следующем году атаман ушёл в очередной поход – уже кипели вовсю европейские войны против наполеоновской армии… Сражение при Прейсиш-Эйлау сделало имя Платова известным Европе. Благодаря лихим налётам казаков на фланги французской армии, русским удалось нанести поражение нескольким её отрядам.
Плато́в! Европе уж известно,
Что сил Донских ты страшный вождь.
Врасплох, как бы колдун, всеместно
Падёшь, как снег ты с туч иль дождь! – славил героя Г.Р. Державин.
Европейские войны в целом были для России весьма неудачны и завершились Тильзитским миром. Здесь, в Тильзите, состоялась встреча Матвея Ивановича с Наполеоном. Французский властитель вознамерился наградить русских генералов орденом Почетного легиона в знак уважения к их воинской доблести. В число награждённых входил и Платов.
За что ему меня награждать? Ведь я ему не служил и служить не могу никогда! – возмутился атаман.
Эти слова тотчас передали Наполеону, и на встрече с русским генералитетом он не удостоил строптивца рукопожатием. Матвей Иванович в долгу не остался. На последовавшем военном смотре он долго и пристально смотрел на Наполеона, чем затронул его самолюбие. Корсиканец отправил к Платову генерала из своей свиты с вопросом:
Атаману не нравится великий император, что он так пристально смотрит на него?
Я вам скажу, что я вовсе не на императора вашего смотрю, ибо в нем нет ничего необыкновенного, он такой же, как и прочие люди. Я смотрю на его лошадь, а как сам знаток, то весьма хочется мне узнать, какой она породы, – ответил Матвей Иванович.
Необходимо отдать должное Наполеону. Будучи сам блестящим военачальником, он действительно умел ценить военный талант и отвагу в других – даже во врагах. Платову покоритель Европы в итоге подарил табакерку с собственным портретом. Атаман также ответил вежливостью, подарив корсиканцу боевой лук. Портрет же Наполеона на табакерке он… заменил на «более приличный антик».
До новых сражений с французами Матвей Иванович вновь бил турок. За тем славным занятием и встретил 1812 год. В «годину Отчизны бедствий» Платов командовал всеми казачьими полками на границе и прикрывал отступление армии Багратиона. 9 июля казаками была одержана первая русская победа в этой войне. Прикрывая отход основных сил, Матвей Иванович приказал устроить засаду и задержать передовой отряд противника. В засаду угодили польские уланы: в ходе двух дней боёв под Миром 6 их полков были разбиты, 18 офицеров и 375 нижних чинов захвачены в плен. Эта победа позволила армии Багратиона отойти к Слуцку. Наполеон был столь разгневан поражением, что отстранил от командования собственного брата, Жерома, заменив его маршалом Даву.
В ходе дальнейшего отступления Платов на какое-то время подвергся искусу уныния. Привыкшему к суворовским быстроте и натиску атаману зрелище отступавшей к Москве русской армии было нестерпимо. Известно, что Матвей Иванович стал топить горе в вине, ввиду чего был на время отстранен от должности, которую в подобном состоянии не мог исполнять надлежащим образом, служа лишь соблазном своим казакам, терявшим понимание воинской дисциплины и порядка.
Тем не менее к Бородинской битве атаман вновь был в строю и вместе со своими казаками вновь проявил себя в полной славе. После же сражения при Малоярославце Платову было поручено организовать преследование отступавшего неприятеля. Преследование противника – задача куда более естественная для казаков, нежели арьергардные бои. Здесь Матвей Иванович и его воинство вновь показали себя в всём блеске и доблести. Платов участвовал в сражении под Вязьмой, организовал преследование корпуса Богарне, отличился в сражениях при Колоцком монастыре, Семлёве, Смоленске, Красном… При взятии А. Н. Сеславиным города Борисова с потерей противником около 5000 убитыми и 7000 пленными преследовал в течение трёх дней откатывающуюся армию противника от Вильно к Ковно и, не дав ему времени переформировать свои силы, вступил в Ковно.
Всего за кампанию 1812 года казаки взяли около 70 тысяч пленных, захватили 548 орудий и 30 знамён, 70 тысяч наполеоновских солдат, офицеров и генералов, а также отбили огромное количество награбленных в Москве ценностей. «Услуги, оказанные вами Отечеству, не имеют примеров, вы доказали целой Европе могущество и силу обитателей благословенного Дона…», — писал Платову М.И. Кутузов.
Государь пожаловал атамана графским титулом, а В.А. Жуковский воспел в своем «Певце во стане русских воинов»:
Хвала! Наш вихорь-атаман,
Вождь невредимых, Платов!
Твой очарованный аркан —
Гроза для супостатов.
Орлом шумишь по облакам,
По полю волком рыщешь,
Летаешь страхом в тыл врагам,
Бедой им в уши свищешь;
Они лишь к лесу – ожил лес,
Деревья сыплют стрелы;
Они лишь к мосту – мост исчез;
Лишь к селам – пышут села».
14 декабря 1812 года Платов одним из первых перешёл Неман и преследовал войска Макдональда до Данцига, который обложил 15 января 1813 года. Во время Заграничного похода вновь неоднократно отличился. Командуя особым корпусом, участвовал в сражении при Лейпциге, в ходе которого, преследуя неприятеля, взял в плен около 15 тысяч человек. За это дело Матвей Иванович удостоился высшей награды Российской империи — ордена Святого апостола Андрея Первозванного.
10 октября летучий корпус нанес поражение войскам генерала Лефевра под немецким городом Веймаром. С наступлением 1814 года казаки храбровали уже в пределах Франции. Корпус отличился в сражениях при Лаоне, Эпинале, Шарме, в штурме укреплённого города Намюра, в разгроме неприятеля при Арисе, Арси-сюр-Об, Вильнёве… У города Сезанна платовцы взяли в плен отряд отборных войск императора Наполеона I — часть сил его Старой гвардии, а затем овладели предместьем Парижа — Фонтенбло.
По заключении Парижского мира Матвей Иванович сопровождал Императора Александра I в Лондон, где его встречали шумными овациями. Легендарный герой встречался с Вальтером Скоттом, внимательно слушавшим его рассказы, которые хотел использовать при написании нового романа. Его именем был назван корабль королевских военно-морских сил, а Лондонским монетным двором в его честь были отчеканены бронзовые медали. Кроме того, Платов стал первым русским, кому присвоили звание Почётного доктора Оксфордского университета.
Впрочем, для самого Вихря-атамана более важным в лондонском вояже стало совсем иное обстоятельство. Вторично овдовев к тому времени, он познакомился здесь с англичанкой Элизабет, с которой и возвратился на родину. Матвей Иванович не знал иных языков, кроме русского, и трудно понять, как объяснялся он со своей последней избранницей. Однако, эта женщина была с ним до последнего вздоха и по-видимому искренне любила своего русского героя.
Платов называл жену «мисс», и вслед за ним челядь стала именовать её «мисой». По свидетельству историка А.А. Карасева, на Дону «все люди, не исключая самого графа, звали ее ангелом и старались ей высказывать при всяком случае знаки душевного почтения и уважения». Ее называли «апостолом — женщиной», заступницей за всех обиженных.
Когда Платов скончался, Элизабет горько рыдала у гроба. «Постоянно рыдавшая около постели больного Миса, похоронив своего героя, на другой же день выехала домой, в свою Англию, — сообщает Карасев. — На Мишкине собралась вся дворня и молодые графы со своими близкими. Плакали хозяева, а дворня и мелкие чиновники просто ревели. Когда она села в коляску и тронулась в Новочеркасск, чтобы оттуда пробраться на ближайшую станцию Казанского
