РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ В ЗАПИСКАХ ИНОСТРАНЦЕВ О РОССИИ XVI-XVII ВЕКОВ
(автор статьи О.В.ПОПКОВА — кандидат исторических наук, доцент, Владимирский государственный университет)
«Многие историки занимались изучением записок иностранцев о России 16 — 17 столетий под разными ракурсами. Однако вопрос об образе русских женщин, который формировался в глазах представителей Западной Европы, посетивших Россию, недостаточно изучен.
В качестве источников были использованы записки о России английского посла Дж. Флетчера, немецких послов С. Герберштейна и А. Олеария, французского офицера-наемника Ж. Маржерета и французского дипломата де ла Невилля, побывавших в России того периода, а также сочинение подьячего Посольского приказа Г.К. Котошихина «О России в царствование Алексея Михайловича».
Все авторы подробно описывают русские брачные обряды. По словам иностранцев, о заключении брака договаривались родственники невесты и жениха. Брак, заключенный «без ведома и согласия родителей» считался незаконным. Женщина не только не имела права самостоятельно выбирать будущего мужа, но даже не видела жениха до замужества. Жених тоже не видел невесту до свадьбы, посмотреть на неё приходила его мать или другая родственница. Эти свидетельства иностранцев подтверждает Г.К Котошихин, следовательно, они соответствуют действительности. Однако тот же Котошихин упоминает, что по просьбе жениха родители могли показать ему невесту. Значит, в реальной жизни случалось и так, что жених и невеста все-таки виделись до свадьбы.
За невесту давалось приданое в виде лошадей, платья, оружие, денег, скота, вотчин и дворовых людей. Если муж умирал, не оставив детей от жены, то она возвращалась домой со своим приданым. Если же жена умирала бездетной, то муж должен был вернуть приданое ее родственникам.
В 16 — 17 веках родственники будущих жениха и невесты заключали договор, обязывавший стороны совершить брак в назначенный день. Нарушившие договор платили штраф (условленную сумму денег) другой стороне. То есть формально, и жених, и невеста имели право отказаться от выбранного родственниками будущего супруга, но на практике это случалось крайне редко. Если родители невесты узнавали нечто, порочащее жениха, то они имели право обратиться к Патриарху с целью расторжения договора. Если невеста собиралась вступить в брак впервые, то ее отец и родственники должны были поручиться в ее непорочности. Если у мужа возникали сомнения насчет честности жены, то он мог обратиться в суд, требуя от её родственников уплатить штраф, вследствие чего возникали ссоры и тяжбы, как свидетельствует Флетчер. Однако, по словам Котошихина, если жена девственности не сохранила, жених пеняет об этом её родителям «потиху», а не выносит этот вопрос на суд посторонних людей.
Как женщины, так и мужчины могли вступать в брак во второй и даже в третий раз. Жениться в четвертый раз строго запрещалось. Женщины, выходившие замуж повторно, имели больше возможности изъявлять собственную волю при выборе будущего мужа.
У Флетчера встречается упоминание о том, что накануне свадьбы «невесту отвозят в дом жениха с приданым и кроватью, на которой будут спать молодые». Невеста ночует со своей матерью и другими женщинами в доме жениха, но с женихом по-прежнему не встречается. Более правдоподобным кажется описание А. Олеария, который пишет, что в день свадьбы брачную постель в доме жениха устраивает сваха.
Венчание совершалось в церкви, куда невеста и жених отправлялись в сопровождении родственников. Формально бракосочетание происходило с согласия женщины. Олеарий описывает, как поп в церкви трижды спрашивает жениха и невесту, «желают ли они друг друга». Однако, на самом деле, женщина в подавляющем большинстве случаев не участвовала в выборе жениха.
Флетчер отмечает следующую деталь брачного обряда: после обмена кольцами невеста падает жениху в ноги, «прикасаясь головой к его обуви в знак ее покорности и послушания, а жених накрывает ее полой кафтана, или верхней одежды, в знак обязанности своей защищать и любить ее». То есть в семейной жизни жене вменялось в обязанность повиновение мужу и признание его главой семьи.
По словам Флетчера, невеста проводила ночь в доме отца жениха, не снимая покрывала с головы. За всю эту ночь она не должна была произносить ни одного слова. Также в продолжение трех следующих дней невесте дозволялось произнести только несколько «определенных слов за столом, которые она должна сказать жениху с особенной важностью и почтительностью». По прошествии трех дней супруги отправлялись в свой собственный дом и устраивали пир для своих родных с обеих сторон. Однако, согласно описаниям Олеария, жених впервые видел новобрачную с открытым лицом во время первого брачного ужина. По словам Г.К. Котошихина, невесте открывали лицо, после того как жених и невеста приезжали после венчания в дом отца жениха и садились за праздничный стол.
После первой брачной ночи было принято, что муж и жена моются в бане порознь. В общей сложности праздничные торжества по случаю свадьбы продолжались в течение трех дней.
Не имея возможности наблюдать частную жизнь замужних женщин, иностранцы, посещавшие Россию, ограничивались лишь общими фразами о взаимоотношениях супругов в семье. Флетчер полагал, что в России мужья обращаются со своими женами как с прислужницами, а не как с равными. Однако дворяне уважают своих жен больше, чем простолюдины.
Герберштейн называет положение русских женщин «плачевным», потому что мужья держат их взаперти. Посторонним запрещалось смотреть на женщин. Маржерет отмечает, что женские покои отделялись от мужских. Олеарий пишет, что «знатные люди воспитывают своих дочерей в закрытых покоях, скрывают их от людей».
По словам Герберштейна и Олеария, женщинам редко разрешали ходить в церковь. Олеарий считает, что русские женщины редко ходят в гости, потому что мужья «из подозрительности их редко выпускают из дому». Летом самые знатные женщины ездят в закрытых каретах, обтянутых красной тафтой, а зимой этой же тафтой обтягивают сани.
Действительно, дома знатных лиц были разделены на две половины: женскую и мужскую. Соответственно женщины принимали на своей половине исключительно гостей женского пола, мужчины — мужского, о чем свидетельствует подьячий Посольского приказа Г. Котошихин. Иностранные послы редко видели знатных женщин, потому что их не допускали к мужскому застолью.
По словам иностранцев, знатные женщины хозяйством занимались мало, в основном пряли, сучили нитки, шили и вышивали. У людей победнее жены занимались домашними делами и стряпали. На практике, рукоделием занимались все женщины, как знатного, так и незнатного происхождения.
Но в отличие от свидетельств иностранцев, в реальной жизни русские помещицы активно управляли хозяйством в отсутствие мужей, отправлявшихся на государеву службу. С мнением своих матерей, сестер, жен и дочерей относительно ведения хозяйственных дел знатные мужи неизменно считались. Недостоверные свидетельства иностранцев о данном аспекте жизни русских женщин можно объяснить неосведомленностью иноземцев. Из-за поверхностного знакомства с семейными традициями русских иностранные подданные не смогли понять, что русская женщина — это, прежде всего, хозяйка в доме, которая пользуется всеобщим уважением. В теремах скрывали от посторонних глаз только женщин из знатных семей. В крестьянских семьях женщины много работали наравне с мужчинами и поэтому не могли находиться взаперти. Из развлечений на долю женщин выпадало лишь катание на качелях и пение песен.
Если супруги не могли жить в мире и согласии и желали развестись, то выходом из положения мог стать уход одного из супругов в монастырь. Негодование Флетчера вызывает возможность мужа, разлюбившего жену или по какой-либо другой причине, постричься в монахи и таким образом оставить свою жену, снимая с себя бремя по обеспечению и заботе о ней. Это отчасти соответствовало действительности. Г. К. Котошихин объясняет уход мужа с монастырь следующими причинами. Муж мог постричься в монахи, если жена у него оказалась увечной или неуживчивой. То есть женщина с сильным характером могла «подвести мужа под монастырь». Была и еще одна причина ухода мужа в монастырь. Если муж бил свою жену, она могла пожаловаться на него своим родным, которые подавали челобитную властям. В случае подтверждения фактов мучений и побоев со стороны мужа, последнего ссылали в монастырь на полгода или год. Если же и после этого муж продолжал бить жену, то супругов могли развести, разделив имущество пополам. То есть в России XVI-XVII вв. закон защищал женщину от произвола мужа в семье.
На практике расторгнуть брачную сделку могли и муж, и жена. Основной причиной для развода считалось прелюбодеяние, но определялось оно для супругов по-разному. Жена имела право развестись с мужем, если он имел на стороне наложницу и детей от нее. Муж имел право развестись с женой, если он уличил её в измене. Просьбы мужа о разводе из-за измены жены, как правило, заканчивались прошением о разрешении нового брака (иногда с вполне конкретной избранницей), это заставляет заподозрить авторов грамот в преднамеренном оговаривании жены.
По свидетельствам иностранцев, муж мог развестись с женой по уважительной причине, например, вследствие отсутствия детей. При этом жена заключалась в монастырь, в том числе и насильственным образом, а муж спустя шесть недель мог жениться на другой. Случалось и так, что муж, желая избавиться от неугодной жены, мог оговорить её, заявив, будто бы он застал свою жену при каком-либо проступке или прелюбодеянии. После чего женщину заставляли надеть монашескую одежду, и она уже больше никогда не могла выйти замуж. Г.К. Котошихин свидетельствует о том, что неугодных жен, действительно, могли отправить в монастырь: если по доброй воде жена не хочет стать монахиней, то муж «её бьёт и мучит всячески, и вместе с нею не спит, до тех мест, что она похочет постричися сама».
Иностранцы наблюдали вольности, которые позволяли себе женатые мужчины по отношению к другим женщинам. Герберштейн пишет, что знатные вельможи нередко «пятнают себя позорной похотью на стороне». Олеарий отмечает случаи измены как со стороны мужей, так и со стороны жен. За измену мужу женщину били кнутом. Она должна была провести несколько дней в монастыре на хлебе и воде, затем её вновь отправляли домой, где муж еще раз бил её кнутом за запущенную дома работу. Случаи неверности жен и мужей, действительно, имели место в обыденной жизни.
Что касается внешности русских женщин, то Флетчер считает их некрасивыми. Он отмечает их темный, болезненный цвет лица, который он связывает с тем, что «они постоянно сидят в жарких покоях, занимаются топкой бань и печей и часто парятся». По его мнению, женщины слишком сильно белятся и румянятся, «стараясь скрыть дурной цвет лица» и превратиться «в красивых кукол». Но от краски морщится кожа, и женщины становятся еще безобразнее, когда ее смоют.
В отличие от англичанина Флетчера, немец А. Олеарий отмечает, что русские женщины «красиво сложены, нежны лицом и телом», но чересчур «густо и жирно» румянятся и белятся. Однако они так поступают, согласно заведенному обычаю, а не потому, что им не присуща естественная красота. Также у русских женщин принято красить брови.
Иностранцы с интересом рассматривали и описывали костюмы русских женщин. По словам Флетчера, зимой благородные женщины на голове носили повязку, поверх нее шлык и шапку из золотой парчи с богатой меховой опушкой и жемчугом. Маржерет уточняет, что расшитый жемчугом головной убор надевали только замужние женщины, тогда как незамужние носили высокий головной убор из черной лисы. Летом на голову надевали тонкое белое покрывало, унизанное жемчугом. Верхняя одежда (опашень) широкая, обычно красного цвета, застегивалась золотыми, серебряными или оловянными пуговицами. Сверху к ней пришивался широкий воротник из дорогого меха. Под опашнем носили платье с длинными широкими рукавами. На ногах сапожки на каблуках из цветной кожи, вышитые жемчугом. Летом женщины надевали широкие туфли. В ушах знатные женщины носили длинные золотые серьги с рубинами, сапфирами или другими драгоценными камнями. На шее — толстые ожерелья из жемчуга, на руках — жемчужные запястья.
Флетчер пишет, что жены простолюдинов одевались бедно. Летом надевали две рубахи, одна на другую, а зимой меховую шубу. На голове носили цветные шапки или повязки. Все простые русские женщины носили серебряные или медные серьги.
Итак, основную часть жизни русской женщины XVI-XVII вв. занимала семья. Выбор брачного партнера осуществлялся родственниками невесты. Отношение общества ко второму и третьему браку женщин было терпимым. Требование сохранения девственности до брака не всегда соблюдалось. Развод был возможен по причине ухода одного из супругов в монастырь. Основным занятием русских женщин в XVI-XVII вв. было рукоделие. В отличие от свидетельств иностранцев, женщины также нередко принимали активное участие в управлении хозяйством.
Таким образом, большая часть описаний иностранцами русских женщин XVI-XVII вв. соответствовала действительности. Приезжавшие в Россию англичане, французы, немцы с интересом изучали обычаи и нравы русских. Наиболее подробно и достоверно описаны брачные обряды.
Лишенные возможности наблюдать за частной жизнью женщины в семье иностранцы практически не оставили свидетельств об этом аспекте. Суждения о том, красивы ли русские женщины и насколько уместен используемый ими яркий макияж, субъективны и носят сугубо личностный характер. Восприятие авторов в данном случае сильно зависит от традиций и обычаев их родных стран.»
