Автор: Александр Григорьев
Российская империя в 1891 году. Я обнаружил, что автор этой книжки (он скрылся под псевдонимом) личность выдающаяся, но, к сожалению, забытая. Знакомтесь: Эмиль Диллон, полуирландец-полуангличанин, готовился стать священником, но стал лингвистом и журналистом. Работал корреспондентом британских газет в России. В Харьковском университете преподавал санскрит и армянский. Дружил с Сергеем Витте, причем дружил настолько плотно, что сопровождал премьера в США на переговоры об окончании Русско-японской войны. Писал об армянском геноциде — причем, как очевидец. Также освещал дело Дрейфуса, Боксерское восстание и Парижскую мирную конференцию. Был женат на русской, она родила ему четверых детей. Под конец жизни поселился в Барселоне, где и умер в 1933 году: Диллону крупно повезло — гражданская война в Испании, а Барселона была одним из эпицентров, началась позже.
Книжка, мягко говоря, совершенно не комплиментарная по отношению к великороссам. Широкие народные массы он считает добродушными, но невежественными и вороватыми. При этом, автор подчеркивает, что никак нельзя осуждать людей за их дурные наклонности и привычки, возникшие в результате воздействия условий их существования.
В очередной раз напоминаю, что я пересказываю чужие мнения и истории — а если что исходит лично от меня, то это я всегда помещаю в скобки или иным образом выделяю.
Крестьянин повесился по причине голода и нужды. На следствии выяснилось, что соседи его застали ещё живым, но не перерезали верёвку, чтобы не отвечать перед начальством. «Множество россиян при аналогичных обстоятельствах откажутся спасти родного отца, лишь бы не сталкиваться со властью».
В России практически отсутствует качество, считающееся жизненно необходимым для социального прогресса — правдивость. Русские клинически неспособны отделять факты от фантазии, причем это прослеживается и у простонародья и у элиты. Два крестьянина из одной деревни укажут разное расстояние до соседней деревни — один скажет три версты, другой — пятнадцать. Реальное расстояние их не интересует.
Два чиновника могут час обсуждать в каком океане находится тропический остров, но никто из них не попытается проверить это в энциклопедии.
При этом, пойманные на вранье в подавляющем большинстве случаев не готовы признать это. Наоборот, они будут клясться в собственной правоте, постоянно крестясь и повторяя: Yay-ee-bo-goo!
За водку можно набрать сколько угодно свидетелей для дачи ложных показаний — причем свидетели будут врать искреннее и с удовольствием.
Врут даже лучшие из лучших: рассказаны истории про европейца Тургенева, который банально кидал людей: например, приглашал друзей на торжественный обед, те тащились за тридевять земель, чтобы обнаружить, что писатель дома отсутствует, а его прислуга об обеде ничего не знает.
Русские журналисты отличаются любовью к морализаторству и обычно выступают с интонациями пророков, бичующих современные пороки, но они хронически не дружат с фактами, заменяя их своими фантазиями.
«Русские газеты, за несколькими исключениями, специализируются на лжи и процветают на этом». Например нормально, когда газеты существенно завышают или занижают стоимость акций каких-либо компаний: причина проста — биржевые спекулянты или владельцы этих компаний, для реализации каких-то своих коммерческих планов, платят газетам за публикацию неверной информации. И совершенно никого не смущает обман читателей.
Русские очень суеверны и уделяют особое внимание религиозным обрядам и церемониям.
В Польше Православие внедряют просто: в католической деревне появляется полиция, католического священника увозят, после чего крестьян заставляют подписать коллективную петицию о вступлении в лоно Православной церкви. Если крестьянин тайно продолжает совершать католические обряды, в отношении него состряпывают дело о воровстве или драке, после чего судят и загоняют а Сибирь.
Продолжение следует
