РОЩИНА-ИНСАРОВА ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА, урожд. Пашенная (1883–1970) – рус. драматическая актриса, дочь известного актера Н.П. Рощина-Инсарова и сестра сов. актрисы Веры Пашенной.
На сцене с 1897 г., играла в провинциальных театрах Астрахани, Пензы, Киева; с 1911 г. – в Малом театре, с 1913 г. – в Александринском (СПб.). В 1919 г. эмигрировала, жила в Париже. Участвовала в лит. вечерах, концертах. При поддержке кн. Ф. Юсупова организовала Русский театр, выступала в качестве реж. и исполнительницы, давала спектакли в театре «Альбер». Играла до 1949 г. Последние годы провела в доме престарелых под Парижем.
Фрагмент из воспоминаний: «…Не было павильонов, а были декорации сада, так что были кусты. И вдруг на первый план в нескольких аршинах от меня вылезла какая-то девица в ситцевой кофточке, с рукой полной семечек. И стояла на первом плане на сцене. Я ей, закрыв лицо, незаметно для публики, сказала «Уйдите отсюда!». Она хохотала. Тогда я рабочему, который в кулисе, сказала: «Уберите ее!». Рабочий махнул рукой и захохотал. Как я кончила первый акт, я не помню. Вы сами можете понять состояние актрисы, когда видишь такое безобразие, которое творится на сцене. Опустился занавес, аплодисменты, хотели поднять занавес, я сказала:
— Нет! Потрудитесь рабочих позвать на сцену!
— Что случилось?
— Ничего не случилось, потрудитесь позвать рабочих на сцену, потом я вам объясню, что случилось.
Рабочие пришли все. Я говорю:
— Чья знакомая, кто позвал, кто выпустил на сцену?
Молчание. Я сказал им все, что я о них думала в довольно резкой форме, очень резко, в повышенном тоне. Тогда выступил старший рабочий и говорит:
— Катерина Николаевна, теперича кричать нельзя! Теперича мы все равны.
Вот тут я уже вышла совершенно из себя. Я говорю:
— Что!? Ты со мной равен!?
Схватила свой головной убор, довольно тяжелый, золотом шитый кораблик, сорвала с головы. Кинула ему в лицо, сказала:
— Играй сам, мерзавец, второй акт, если ты со мной равен! Пусть на тебя смотрят!
И ушла в уборную. Со мной сделалась истерика. Я заплакала. Действительно, это настолько возмутительный случай, что и описать нельзя. Конечно, волнение, режиссеры побежали к рабочим, рабочие к режиссерам: что ж теперь делать? Я говорю:
— Я играть не буду, пусть он играет второй акт, если он со мной равен!
Дали мне валерианку, задержали антракт. Я успокоилась, вышла…»
