Роль К.П. Победоносцева в государственной политике царствования Александра III
Мы не согласны с преобладавшими до недавнего времени в исторической литературе оценками, согласно которым с воцарением Александра III в России наступил страшный период реакционного мракобесия, во время которого К.П. Победоносцев — этот главный идеолог и вдохновитель нового «обратного хода». (выражение Г. В. Флоровского) толкал Россию «в пропасть» (А. Ю. Полунов).
Это устойчивое мнение, возникшее еще при жизни К.П. Победоносцева (так, 16 марта 1881 г. военный министр Д. А. Милютин запишет в своем дневнике: «Реакция под маской народности и православия — это верный путь к гибели для государства») было подвергнуто сомнению уже современниками К.П. Победоносцева. Б. Н. Чичерин, К. Ф. Головин, С. Ю. Витте подчеркивали, что чрезвычайные меры были неизбежным ответом правительства на террор народовольцев; обществу, уставшему от лавины реформ, была необходима передышка. «Консервативные органы были правы, когда писали в 1881 г. о „разброде“ общественном и политическом. При бессознательном состоянии народных масс, при отсутствии единства в обществе, должна была естественно восторжествовать старая, испытанная система. Хороша она была или нет, но в старом режиме чувствовалась последовательность и организованность», — подытоживает рассуждения современников меньшевик С.Г. Сватиков.
При этом следует подчеркнуть очевидный, но забываемый многими исследователями факт, что ужесточение политического курса началось еще в эпоху Александра II, «несмотря на продолжавшуюся еще как бы по инерции преобразовательную деятельность». С первого дня нового правления К. П. Победоносцев неизменно отстаивает необходимость сохранения самодержавия. Уже 1 марта 1881 г. в письме к Александру III он наставляет царя: «Вам достаётся Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы ее повели твердою рукой, чтобы правящая власть видела ясно и знала твердо, чего она хочет и не допустит никак. Все будут ждать в волнении, в чем Ваша воля обозначится. Многие захотят завладеть ею и направлять ее», поэтому «ради Бога в эти первые дни царствования, которые будут иметь для Вас решительное значение, ни упускайте ни одного случая заявлять свою личную решительную волю, прямо от Вас исходящую, чтобы все слышали и знали: „Я так хочу“, или „Я не хочу этого“».
К.П. Победоносцев прекрасно понимал, что отныне его имя навсегда будет ассоциироваться в глазах так называемого «общества» с понятием «мракобес» («Имя мое в ушах всей здешней интеллигенции с проклятиями, с пеною у рта: „отверзоша на мя уста свои“»). И поэтому неоднократно возвращался к анализу этих памятных событий. Так, вечером 29 апреля 1881 г. он делится своими переживаниями с Е.Ф. Тютчевой: «Я долго не мог заснуть. Думал и ни в чем не могу упрекнуть себя. Эти люди ведут к гибели. <...> Неужели не может он [император. — А. С., М. Н.] без совета заявить народу о своей самодержавной власти? А в настоящем случае пора было: ибо все, одни с восторгом, другие с ужасом, ждали манифеста о конституции. Вся Россия в смятении. Необходимо было прекратить все толки твердым словом». Подобным духом проникнуто и письмо К.П. Победоносцева к Александру III от 11 марта 1883 г.: «Как же безумны, как же ослеплены были те quasi-государственные русские люди, которые задумали обновить будто бы Россию и вывести правительство из смуты и крамолы посредством учреждения какой-то палаты представителей! Как были легкомысленны те, которые готовы были уступить им и принять сочиненный рецепт, как лекарство от болезни, состоявшей в расслаблении власти. Кровь стынет в жилах у русского человека при одной мысли о том, что произошло бы от осуществления проекта графа Лорис-Меликова и друзей его».
𖢖 ══━━━━⪻◈⪼━━━━══ 𖢖
Соловьёв А. Л., Невская М. А. Антиконституционалистская деятельность обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева в 1881–1905 гг. // Церковь. Богословие. История. 2024. № 5. С. 57-58, 65-66.
