Писатели-эмигранты часто вступали в полемику и споры, публиковали гневную переписку, их ограничивал в основном отказ читателя читать что-то, но не цензура.
Так в 1966 в Лондоне появились эссе бывшего политзаключенного, профессора русской литературы в Сорбоне, Андрея Донатовича Синявского (псевдоним Абрам Терц) под названием «Прогулки с Пушкиным». Эссе возмутили многих. Среди возмущенных оказался и Р.Б. Гуль. В 1967 году он на страницах «Нового журнала» раскритиковал Терца в пух и прах публикацией «Прогулки хама с Пушкиным».
С первых строк Гуль поясняет, что термин хам он употребляет не в ругательном смысле, а в библейском — как цинизм человека и надругательство над тем, что в человеческом обществе надругательству не подлежит.
Как яркую иллюстрацию хамства Терца Гуль приводит слова советского эмигранта третьей волны:
’’…Вы не знаете, что проблема ведь не только в освобождении от большевиков, как власти. Есть и другая … проблема чрезвычайной важности. Это проблема сплошного охамления всей страны… Этого хамства вы здесь не чувствуете и не знаете, что это за страшный социальный бич… это может быть социальной и культурной гибелью на века, а может быть и навеки. Вот, скажите, например, могли ли, скажем, Анна Павлова, Петр Аркадьевич Столыпин или Павел Николаевич Милюков «крыть в быту матом»? Не могли? Нет? Я то же думаю. А у нас кроют все: и премьер-министр, и столп литературы Михаил Шолохов, и прима-балерина, и члены Союза Писателей, и академики, и московские шоферы, и блатные, и фабричные работницы, и домохозяйки. И этот мат вовсе не какая-нибудь «экзотика», это язык советской жизни, язык быта, говорящий о градусе всеобщего охамления. Но не страшно, если бы дело было только в языке. Но ведь в Сов. Союзе охамлены человеческие чувства и человеческие отношения. Хамство большевизма, как серная кислота, десятилетиями проедало чувства чести, жалости, бескорыстия, благородства, искренности, честности, жертвенности, подлинной дружбы, настоящей любви. Всё охамлено… Если в Содоме и Гоморре нашлось несколько праведников, конечно, они есть и в России, даже в большем количестве. Но это же единицы, десятки, сотни, ну, тысячи, ну, скажем десять тысяч, пусть будет двадцать тысяч, сто, если хотите. Я же говорю о массе, о миллионах людей, о всей стране. И вот тут всеобщее охамление — явление совершенно страшное: духовно, душевно, культурно, политически, социально, всячески”.
И комментируя слова эмигранта, Гуль пишет: «Советский эмигрант говорил мне это в Америке, но этим Америки мне не открыл. Он говорил о явлении известном. Не упомянул он только о том, что хамство соприродно рабству. Одно психологически питает другое. Не даром библейский Ной, прокляв потомство Хамово, сказал, что будет оно «рабом рабов». И «Прогулки с Пушкиным» — тому иллюстрация.”
