Сейчас мы воспринимаем слова вроде «etot», «luk» или «jabloko» разве что как причуды школьников, не сумевших сменить раскладку клавиатуры, да в виде мемов про неправильное изучение английского языка. Но в начале XX века в Советской России на полном серьёзе рассматривался законопроект, по которому это могло бы стать правильным написанием слов «этот», «лук» и «яблоко». Речь о масштабной кампании по латинизации СССР.
Инициатива претворялась в жизнь в 1920-1930-ые годы при значительной поддержке Ленина и Луначарского, которые, собственно, и были основными её идеологами. Но зачем же отказываться от кириллицы, тем более на фоне совсем недавно проведенной реформы дореволюционного русского языка? — Ну, помимо оглашаемых политизированных аргументов вроде «переведём родину Революции на алфавит Маркса и Энгельса!», были и вполне объективные причины: латиница являлась международным средством записи, используемым в странах Европы и Америки, благодаря чему переход на неё и считали необходимым — дескать, унификация и удобство. Кроме того, на данном этапе всё ещё планировался экспорт революции в другие страны, и использование латинских букв сильно бы облегчило работу пропагандистов, составлявших листовки и брошюры.
Однако если Луначарский стремился перейти к латинским буквам и порвать с кириллицей как можно быстрее (как говорится, «не считаясь с потерями»), Ленин был куда более осторожен и заявлял, что резкая смена алфавита будет иметь катастрофические последствия. Поэтому было решено устроить «пробу пера» и внедрить латиницу для народов, использующих письменность на основе арабского алфавита — жителей Азербайджана, Бурятии, Северного Кавказа и ещё пары регионов.
Эксперимент прошёл весьма успешно. Тогда же был создан яналиф — новый единый тюркский алфавит. Далее была проведена более радикальная реформа: латинизировали алфавит народа, издавна использовавшего кириллицу — коми. Итогом данных преобразований стало то, что к 1930-м годам на латинскую письменность перевели около 60 языков и диалектов СССР. Всё шло к последнему и самому сложному шагу.
Лингвисты довольно потирали руки, и уже готовились латинизировать русский алфавит, — для чего были созданы аж 3 возможных варианта, — но этой инициативе уже не суждено было воплотиться в жизнь. Во-первых, умер Ленин, а вставший у руля СССР Иосиф Виссарионович не очень-то жаловал программу латинизации. Во-вторых, со всех уголков страны (даже оттуда, где латинизация вроде бы прошла успешно) начали доноситься обеспокоенные голоса учителей, заявляющих, что дети попросту не справляются с программой обучения на новом языке. В-третьих, ноту протеста подали деятели культуры, заявившие, что отмена кириллицы нивелирует всю многолетнюю историю России и нанесёт удар по культурному и литературному достоянию.
И, наконец, сменился политический вектор — теперь уже СССР не нёс революцию всем и каждому, а строил социализм в отдельно взятой стране, так что нужда в упрощении средств международной коммуникации отпала. Более того, латиница вскоре начала восприниматься как «буржуазное веяние», и в Союзе начали диаметрально противоположную кампанию по кириллизации всего, что только можно. И, само собой, от латинизации отказались.
