Про ненависть к купцам
И речь не про коммунистов, история сегодня про московского генерал-губернатора Арсения Закревского и его очень специфические методы работы.
В 1848 году Николай I поставил военного с впечатляющим послужным списком руководить Москвой, чтобы уберечь ее от революционной смуты. За 11 лет работы Закревский (который все же преуспел в решении настоявших городских проблем) также сумел нажить себе врагов фактически в лице всех слоев населения. Он поощрял доносы, на эту тему даже родился анекдот:
«Чем отличаются жандармы Закревского от беременной женщины? Женщина может не доносить, а жандармы обязательно донесут»!
Мог остричь бороду писателю, запретить поэту читать стихи, везде кричал «я-власть», но больше всего он запомнился тем, что «кошмарил бизнес».
К купцам он относился как бесконечной дойной корове, которая должна за свой счёт оплачивать публичные мероприятия, скидываться на богоугодные заведения и пр. Он держал у себя список купцов и каждый знал, что он всегда должен. В народе циркулировал слух, что у Закревского есть пустые бланки за подписью царя, которые позволяют ему вписать туда любое имя и учинить любую расправу. Пишут, что он запросто мог «схватить купца за бороду, повалить на пол, избивая ногами куда попало». Ужас в среде предпринимателей подкреплялся страшными историями. Так, вызванный к Закревскому купец Б. Шухов, не зная, что его ждет, перепугался до смерти и по дороге в экипаже умер от удара.
Про последний вопиющий случай в карьере Закревского рассказывает в своих мемуарах купец Николай Варенцов:
«Купечecтво, желая отметить коронацию государя каким-нибудь торжecтвом, устроило ему обед в Манеже…
Задолго до начала обеда представители купечества явились в Манеж во главе с М.Л. Королевым (московским купеческим старшиной) и с трепетом ожидали приезда государя, держа наготове дорогое блюдо с хлебом и солью.
Начала подъезжать свита, и незадолго до приезда царя приехал граф Закревский. Выйдя из кареты, он наткнулся на ожидающих купцов во главе с Королевым, державшим в руках блюдо с хлебом и солью. Граф, увидевший их и от злости покрасневший, обратился к купцам:
— Вы зачем здесь?
— Как же-с, ваше сиятельство! Даем обед государю, желаем поднести хлеб и соль нашему дорогому гостю.
— Ах, вы, мужичье! Пошли вон отсюда! — с бешенством топая ногами, закричал граф. — Без вас это будет сделано!..
Королев поспешно поставил блюдо на стол, и все купечество, приехавшее чествовать государя, стремительно поспешило к выходу из Манежа с заднего хода.
Королев приехал домой бледный, осунувшийся, сильно взволнованный и на вопрос домашних, что с ним, махнул рукой и сказал: «Плохо, быть беде! Не миновать мне сложить голову от этого обеда». Измученный всем пережитым, нервно расстроенный, спешно снял весь свой парад и завалился в кровать, предавшись тяжелым мыслям.
Через несколько часов к запертым воротам его дома быстро подкатили экипажи, послышался сильный стук и звонки.
Королев вскочил с кровати, трясясь от страха, закричал своим домашним: «Скажите, что меня дома нет, я еще не возвращался… это за мной от графа!» А сам залез под диван, где и лежал тихо, опасаясь, что посланные графом пожелают лично удостовериться в его отсутствии.
Перепуганные домашние побежали к воротам, к несказанному их удивлению увидали, что сам царь пожаловал к хозяину и желает его видеть. Спрятавшемуся Королеву еле могли втолковать, что приехал царь, а не посланные от графа.
Вылезший из-под дивана Королев быстро оделся, привел себя в порядок и, сильно взволнованный, вышел к государю. Государь ему сказал: «По неприятному недоразумению я не видел купечества на их обеде, данном мне, и приехал поблагодарить старшину купечества за их превосходный обед и с просьбой передать благодарность всем остальным устроителям его».
В общем, после этого события пыл Закревского слегка поутих, в отставку его отправили в 1859 году по причине злоупотребления властью (его дочь вышла замуж не будучи разведенной, и все это с ведома Закревского). Последний уехал доживать свои дни в Италию, и все радостно выдохнули.
