ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ КРЕСТЬЯН В ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ В СИБИРЬ (конец XIX — начало XX вв.)
Автор статьи Анна Ивановна Татарникова — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, ФГБУН «Тобольская комплексная научная станция УрО РАН.
«Массовый характер переселение в Сибирь приобрело в конце XIX в. после принятия правительством в 1889 г. закона «О добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли и о порядке перечисления лиц означенных сословий, переселившихся в прежнее время». Закон предусматривал выдачу мигрантам путевых пособий и ссуд на обзаведение хозяйством на новом месте. Либерализация правительственной политики привела к росту переселенческого движения в регион. Так, с 1885 по 1890 гг. число прибывших в Сибирь крестьян увеличилось с 11 832 до 47 738 в год, а в 1891 г. составило 82 150 человек.
Однако центральные и местные органы власти не были готовы к столь стремительному наплыву переселенцев, что нашло проявление в дефиците речного, а позже и железнодорожного транспорта, занятого перевозкой крестьян на свободные земли; многотысячных скоплениях мигрантов на железнодорожных станциях и переселенческих пунктах; слабой организации горячего питания и оказания медицинской помощи; нерасторопности землеустроительных комиссий при отводе переселенческих и запасных участков, а также мест усадебной оседлости для новоселов; несоблюдении существующих требований к обеспечению отмежеванных земель водой, строевым лесом, сенокосными и пахотными угодьями.
До 1894 г. переселение в Сибирь осуществлялось водным путем через Тюмень, Тобольск, Томск, Енисейск, Ачинск и другие города. С введением в эксплуатацию железной дороги маршрут переселенческого движения сместился южнее. В конце 1890-х гг. знаменитая «чугунка» осуществляла перевозку подавляющей части мигрантов.
Железнодорожный и речной транспорт, предназначенный для переселенцев, был лишен элементарного комфорта, отличался антисанитарным состоянием вагонов и кают. Максимальная вместимость товарных вагонов, приспособленных для перевозки мигрантов, составляла в разное время от 30 до 81 человека. В вагонах-теплушках, использовавшихся до реформы П.А.Столыпина, полки для пассажиров располагались по обеим сторонам, отдельные места для хранения вещей отсутствовали. В конце вагона нередко размещался мелкий домашний скот переселенческих семей. Отопительная печь находилась в центре вагона и не обеспечивала должную температуру воздуха. О чистоте стоящего неподалеку от печи клозета не могло быть и речи. Появившиеся в 1908 г. «столыпинские» вагоны предусматривали водяное отопление и даже места для приготовления пищи, однако комфортней благодаря этим новшествам они не стали. Полки для пассажиров в обновленных вагонах теперь располагались с одной стороны в три яруса. На противоположной стороне вагона были устроены багажные места.
Ни более ранние, ни «столыпинские» вагоны не отличались удобствами. Во многих из них отсутствовала вентиляция, царили грязь, духота, неприятные запахи. Летом пассажиры поездов страдали от жары и пыли, зимой — от холода и сквозняков. Нередко вдоль вагона переселенцы протягивали веревки для сушки белья, в том числе детского, от которого исходил тяжелый запах испражнений. По свидетельству железнодорожного инженера М.Ю.Пашковского, испарения и выделения человеческих тел пропитывали обивку вагона так, что «если вагон занят несколько дней подряд, то под конец длинного путешествия … делался запыленным, загрязненным и зловонным».
Пароходы и баржи, перевозившие людей на дальние расстояния, зачастую превосходили по своим неудобствам и антисанитарии железнодорожный транспорт. Из 22 освидетельствованных в 1916 г. комиссиями Томского округа путей сообщения речных судов, не нашлось ни одного, отвечающего требованиям перевозки пассажиров. Наибольшее число нареканий у членов комиссий вызывало состояние клозетов. Многие из них отличались крайней теснотой, не имели смыва, вытяжной трубы, а их число было крайне недостаточным для удовлетворения потребностей нуждающихся. В протоколах обследования состояния речного транспорта также доминировали замечания к состоянию спальных мест (отсутствие подушек, тканевых чехлов на матрацы, грязь), умывальников, емкостей для кипяченой воды, дорожных аптечек для оказания первой медицинской помощи. Последние, если и были в наличии на судне, то с неполным набором необходимых медикаментов, без инструкций по их применению.
Условия проезда мигрантов на речном транспорте красноречиво описал в 1897 г. популярный еженедельный журнал «Нива»: «Несколько люков с деревянными лестницами ведут в глубину баржи — в «яму», как называют переселенцы свою каюту. Там нет ни окон, ни дверей, ни перегородок. Свет в нее проникает только через верхние четыре люка, да и те в непогоду наглухо задраиваются. О доступе свежего воздуха нечего и говорить»
Таким образом, решившись на переселение, продав на родине дом, имеющийся сельскохозяйственный инвентарь, домашний скот, расставшись с родными и близкими, крестьянин лишался привычного жизненного пространства, той среды, где он чувствовал себя «своим». Это способствовало формированию стрессового состояния, обусловленного сменой прежней социальной реальности на новую, отличающуюся отсутствием ощущения стабильности и безопасности своего положения, веры в возможность контролировать собственную жизнь. Другая реальность включала приобретение нового социального статуса «переселенец», изменение окружающей действительности, своего отношения и места в ней, обезличение индивидуальной обстановки.
Во время переезда на новые земли крестьянину-переселенцу приходилось сталкиваться с представителями разных этносов, культурных ценностей и традиций, вероисповеданий, вступать в кратковременные контакты с ними, что расширяло горизонты представлений индивида о внешнем мире и о себе.
Антисанитарные условия в местах скопления мигрантов на переселенческих пунктах, в вагонах поездов, на переполненных пароходах и баржах; длительные задержки в пути вследствие разных причин; дефицит и плохое качество съестных припасов, воды для питья; воровство и мошенничество на крупных многолюдных станциях и пристанях; высокий риск заболеваемости и смертности по экзогенным причинам — все эти и другие факторы были составными частями новой реальности, в которой оказывались переселенцы.
Основной рацион питания пассажиров-переселенцев составляли черный хлеб, сухари, сало, овощи. Нередко на протяжении всего пути продолжительностью в среднем две-шесть недель ни взрослые, ни дети не видели горячей пищи. Лишь в середине 1890-х гг. на переселенческих врачебно-остановочных пунктах стала выдаваться бесплатно горячая пища детям до 3-х лет и заболевшим в пути взрослым. Причем взрослые получали чаще всего скоромные или постные щи, а дети, помимо этого, фунта белого хлеба и бутылки прокипяченного молока. Однако таких пунктов вдоль железной дороги функционировало немного, а их возможности накормить всех, кому полагалось бесплатное питание, были ограничены.
В работающих на крупных железнодорожных станциях и в поездах буфетах продукты питания продавались по неоправданно высоким ценам, их качество вызывало множество нареканий переселенцев. Нередко на станциях и речных пристанях отсутствовала кипяченая вода. Это приводило к тому, что пассажиры испытывали постоянную жажду, теряли сознание в душных вагонах и каютах.
Некачественная пища становилась причиной желудочно-кишечных расстройств, отравлений, что негативно сказывалось на здоровье и настроении мигрантов. В условиях антисанитарии получали распространение детские инфекции, скарлатина, корь, цинга и другие, ставшие привычными для переселенческой среды, заболевания. За 1894-1901 гг. умерло в пути 3642 человека, или 2,4 % ко всем переселенцам, прошедшим в этот период через Урал. В 1896 г. смертность в пути составляла уже 6 %, в 1897 — 4 %, а в последующие годы колебалась от 1,7 до 2,3 %.
Определенное снижение смертности пассажиров железной дороги в 1900-е гг. было достигнуто благодаря развитию переселенческой санитарной службы, появлению санитарных вагонов, предназначенных для изоляции и оказания первой помощи заболевшим, а также увеличению числа врачебно-питательных пунктов, больничных бараков, дезинфекционных камер и прачечных. В 1907-1908 гг., в условиях распространявшейся холеры и других кишечных заболеваний, было принято решение о повышении возраста детей, получавших в дороге горячее питание, с 5 до 10 лет.
Уровень смертности мигрантов зависел от продолжительности их нахождения в дороге. Так, на Тюменском переселенческом пункте ожидание пароходов могло затянуться почти на три месяца. При ожидании в течение 4-5-ти недель смертность достигала 9 % всех переселенцев, а при 12-недельном ожидании — 15 %. Также смертность в пути находилась в прямой зависимости от материальной обеспеченности переселенцев. По данным статистика В.Я.Нагнибеды, среди зажиточных семей переселенцев Томской губернии смертность составляла 3,9 %, среди малообеспеченных — 7,5 %. Известный публицист Н. А. Рубакин свидетельствовал: «Бывает так, что пошла с родины семья из восьми человек, а пришла из двух: шесть других по дороге умерли».
Неожиданная потеря близких в дороге травмировала психику переселенца, приводила к появлению у главы семейства чувства вины за принятое решение о переселении, порождала болезненные эмоциональные переживания и нарастающее чувство тревоги за здоровье остальных членов семьи и свое собственное.
В случае длительной задержки в дороге в переселенческих пунктах скапливались десятки тысяч мигрантов в ожидании продолжения поездки. Так, в 1896 г. в Челябинском переселенческом пункте общее количество мигрантов составило 190 310 человек. Имевшиеся переселенческие бараки не могли вместить всех нуждающихся, а функционировавшие кухни оказывались не в состоянии накормить горячей пищей даже детей и больных. В таких условиях переселенцы были вынуждены тратить денежные средства, вырученные от продажи на родине имущества, на наем помещения для ночлега и покупку еды. В результате предназначенные для обустройства на новом месте деньги расходовались, усугубляя и без того нелегкое материальное положение крестьян. При отсутствии денег переселенцы с детьми были вынуждены ночевать прямо на улице, в наспех сооруженных из подручных средств палатках, шалашах или под телегами.
Несмотря на то, что тяготы и лишения были привычными спутниками жизни для большинства крестьян и до переселения, сложившаяся обстановка приводила к растрате денег, росту заболеваемости и смертности от многочисленных инфекций, недоедания, переохлаждения. Значительная часть мигрантов была информационно дезориентирована, не имела представления о завтрашнем дне, а каждодневное ожидание поезда или парохода, казавшееся бесконечным, провоцировало состояние психоэмоционального напряжения, которому сопутствовали страхи, бессонница, тревога, раздражительность.
Безусловно, для состоятельных переселенцев поездка на новое место жительства проходила в более комфортных условиях, с гораздо меньшими финансовыми, психологическими и другими проблемами, но число таких мигрантов было незначительным.
Трудности, с которыми приходилось сталкиваться переселенцам по дороге в Сибирь и в первые годы жизни в ней не могли не волновать центральную и местную власть. В ходе организации переселенческого движения на законодательном уровне предпринимались меры, направленные на облегчение условий переселения, содействие мигрантам в обустройстве на новых землях. Так, в 1894 г. вступили в действие «Временные правила о пособиях от правительства нуждающимся семействам переселяющихся», а с 1909 г. стал реализовываться закон, регламентировавший порядок выдачи ссуд «на общеполезные надобности переселенцев». В результате крестьянские семьи, легально переселяющиеся в регион, могли рассчитывать на льготную беспроцентную путевую ссуду, а также ссуду на хозяйственное обустройство на месте водворения. Финансовая поддержка переселенцев правительством была призвана облегчить их тяжелое материальное положение. Положительную роль в организации переселения на сибирскую окраину сыграла деятельность учрежденного в 1896 г. при Министерстве внутренних дел Переселенческого управления, силами которого за первые шесть лет работы было устроено по линии Транссибирской железной дороги 13 врачебно-продовольственных пунктов, введены санитарные осмотры пассажиров, госпитализация заразных и тяжелобольных.
Наплыв переселенцев в регион продолжал оставаться высоким вплоть до начала Первой мировой войны. С началом военных действий в 1914 г., мобилизацией мужской части населения на фронт, численность мигрантов в Сибирь сокращается, причем данная тенденция сохраняется вплоть до революции 1917 г. В 1915 г. фактически приостанавливается движение переселенческих поездов в регион, а сами поезда начинают использоваться для перевозки раненых, военнопленных, беженцев.
Прибыв в район водворения, на переселенческий участок либо в селение старожилов или «инородцев», мигранты приступали к обустройству своей жизни.
Новоселы, приселявшиеся к старожилам и коренным автохтонам Сибири, в отличие от тех, кто обосновывался на выделенных переселенческих участках, быстрее обзаводились домом, хозяйственными постройками, легче преодолевали тяготы первых лет жизни в суровом крае.
Водворение на земли, специально отведенные землеустроительными комиссиями под заселение, требовало гораздо больше усилий, финансовых и физических затрат, уходивших на «домообзаводство», распашку земли, приобретение лошади, сельскохозяйственного инвентаря и т. п. Часть переселенческих участков к моменту прибытия новопоселенцев оказывалась не вполне подготовленной для размещения крестьян: отсутствовали или имелись в недостаточном количестве питьевая вода, строевой лес; почва оказывалась чрезмерно заболоченной либо глинистой; не были до конца определены границы сенокосных, пахотных угодий, пастбищ. Серьезные проблемы для жизнеобеспечения переселенцев создавало недостаточное количество источников водоснабжения на участке или их непригодность для питья и хозяйственных нужд. Это становилось причиной серьезных конфликтов между жителями образующегося поселка и с местными чиновниками. К примеру, в переселенческом селе Латышки Омского округа, основанном в 1896 г., на 76 дворов имелся только один колодец, за воду которого постоянно устраивались драки. На некоторых участках переселенцы, в отсутствии качественной воды, были вынуждены пить болотную или озерную соленую.
До постройки дома в старожильческих деревнях новоселы арендовали у местных жителей в качестве жилья сараи, дровни и другие хозяйственные строения. Те, кто устраивался на переселенческих участках, сооружали временное жилище в виде землянки, где одновременно находились и люди, и домашний скот. Построенные в основном без фундамента, землянки не имели деревянного пола, их стены были плохо утеплены, а количество окон ограничивалось одним-двумя, малых размеров, в одну раму. В таком жилище постоянно царили сырость, сквозняки, запахи земли, испражнений детей, немощных стариков, домашних животных. На земляном полу, устланном для тепла сеном, спали и взрослые, и дети. Санитарное состояние землянок не выдерживало критики, повсюду царили грязь, зловоние, насекомые-паразиты (блохи, вши, двухвостки, тараканы и т. п.).
В первые годы образования в поселке, как правило, отсутствовали бани, что негативно влияло на личную гигиену крестьян. Со временем в селении общими усилиями жителей строилась пара бань, в которых поочередно мылись несколько соседствующих семей, пользуясь зачастую одним тазом, веником. Результатом такой практики было распространение чесотки, трахомы, сифилиса и других заразных болезней.
Неудовлетворительная санитарно-гигиеническая обстановка в жилых домах, хозяйственных постройках напрямую влияла на заболеваемость крестьян. Вред здоровью наносило скудное однообразное питание, в котором практически отсутствовали мясо, яйца, молоко, сливочное масло, творог, доминировали травяные щи, сваренные на воде каши, капуста, хлеб с лебедой и небольшим количеством ржаной муки…»
