«Посольский приказ в XVII в.: пути европеизации России»
История Посольского приказа, учреждения, ведавшего внешнеполитическими делами, начинается с 1549 г. Согласно исследованию Т. В. Зоновой попытка создать компетентные органы во внешней политике в XVI в., за исключением Италии, в европейских государствах провалилась [Зонова, 2003, с. 26]. В Московском же государстве появился Посольский приказ, который имел штат постоянных работников с жалованием из казны, дипломатическую документацию согласно европейским аналогам, архив, европейскую форму договора, разработанные варианты государственной печати. По организации дипломатической службы в XVI в. Московское государство по ряду показателей шло впереди европейских стран [Там же, с. 29], отставая в создании постоянных дипломатических представительств.
Г. К. Котошихин так описывал Посольский приказ в период правления Алексея Михайловича: «…ведомы в том Приказе дела всех окрестных государств», «Московские и приезжие иноземцы всех государств торговые и всяких чинов люди», «послов чюжеземских принимают», «Руских послов и посланников и гонцов посылают», «судят торговых иноземцов, и росправу им чинят с Рускими людми», «да в том же Приказе ведомы 5 городов… на всякие покупки на росход», «…ведомы печати: болшая государственная, которою печатают грамоты, что посылают во окрестные государства, другая что печатают грамоты жалованные на вотчины всяких чинов людем» [Котошихин, 1859].
Для выполнения поставленных задач служащим главного внешнеполитического ведомства приходилось ежедневно обрабатывать большое количество информации, поступавшей в виде приказных документов, газет или книг для перевода, отчетов о выполнении заграничных поручений и посольств, челобитных от жителей иноземных слобод или купцов на московитов, а также напрямую контактировать с иноземцами. В связи с этим в рамках приказа процесс коммуникации между европейцами и московитами шел особенно интенсивно и происходил непосредственно или опосредованно через:
— элементы организационной системы внутри приказа, например, посольства, представительства за границей; решение судебных дел между иностранцами и московитами; осуществление контроля за иноземными слободами; переводческую деятельность; работу библиотеки светской и религиозной литературы; делопроизводство;
— взаимодействие между работниками приказа, среди которых были перекрещенные иностранцы;
— неформальное общение с представителями западных государств во время и после службы.
Необходимо отметить и два новшества, совершившие определенный переворот в дипломатии XVII в. – появление почтовой связи и новостных газет, создавших базу для единого информационного европейского пространства. Благодаря развитию новых средств коммуникации в XVII в. процесс взаимодействия между Московским и европейскими государствами стал более динамичным и интенсивным. Согласно И. Майеру и Д. Ваугу Посольский приказ в XVII в. был центром «европейской коммуникации и интеграции в нее Московского государства» [Maier, Waugh, 2009, p. 18] благодаря коммуникационным потокам, которые появились в приказе.
Особенность приказа была в том, что задачи, которые стояли перед ним, требовали открытости, преимущества знаний и навыков перед местническими традициями. Это приводило к тому, что в рамках данного приказа существовавшие механизмы не всегда работали, а новые решения декорировались под традицию. Разнообразие функций приказа влияло на требования к служащему. Он должен был владеть навыками презентации, межкультурной коммуникации, ведения переговоров, обработки информации, работы в стрессовых ситуациях, которые мог приобрести в ходе активной деятельности, например купеческой, придворной или приказной. Поэтому часто как главы, так и служащие приказа имели непривилегированное положение, но богатый опыт в торговле или службе.
Главы самого приказа являлись, как правило, представителями не самых привилегированных слоев. В частности, Алмаз Иванов был торговым человеком гостиной сотни и до приказа работал дьяком в Казенном приказе [Рогожин, 2002, с. 140], А. С. Матвеев – сыном дьяка и головой московских стрельцов, А. Л. Ордин-Нащокин – дворянином из Пскова, Ф. Ф. Лихачев был дворянином, а княжеское происхождение имел только В. В. Голицын. Кроме того, руководители очень щепетильно подходили к подбору персонала и в свое окружение отбирали людей, ориентируясь на их опыт и способности. Например, Голицын «окружил себя не знатными, но опытными сотрудниками в лице дьяков Неплюева, Касогова, Змеева, Украинцева» [Там же, с. 206].
Для Посольского приказа необходим был человек более активный и гибкий, при этом остававшийся формально и идеологически в рамках московской традиции. Степень восприятия европейской культуры в каждом отдельном случае была разная. Однако сохранившиеся данные позволяют выделить служащих, готовых к активному диалогу с европейской культурой. По мнению Черной, из стен Посольского приказа выходили прежде всего «западники», так как имели прямые контакты с иностранцами и доступ к светской литературе. Она выделяет две категории подобных служащих: первая категория – те, кто увлечен внешним проявлением новизны (ношение иностранного платья, бритье бороды, усвоение европейского быта), например глава приказа Матвеев, создавший придворный театр, обучавший сына иностранным языкам, любивший общение с иностранцами. Вторая категория – те, кто применял западные новации в работе приказа, устанавливал новые правила в торговле, местном самоуправлении и внешней политике, например Ордин-Нащокин и Голицын [Орленко, 2004, с. 170].
Однако вопрос о степени увлечения и восприятия европейской культуры московитом остается дискуссионным. Можно изучать как отдельную личность, так и конкретную ситуацию, в которой служащему приказа приходилось делать выбор и преодолевать противоречие между необходимостью установления связей и работой с иностранцами, с одной стороны, и жестким контролем государства над контактами московитов и иностранцев, нарушением существующей московской традиции – с другой. Имеющийся материал доказывает, что обычные служащие, в отличие от глав приказа, в меньшей мере могли себе позволить в домашнем быту или на службе проявить симпатии к европейской культуре, однако это не говорит об их неготовности к ее восприятию.
О том, насколько европеизировались взгляды служащих приказа, свидетельствует пример дьяка Котошихина, который в силу сложившихся обстоятельств бежал за границу. Посольский дьяк Григорий быстро адаптировался в Швеции, нашел богатого покровителя и вошел в историю как автор труда «О России в период царствования Алексея Михайловича» [Котошихин, 1859], в котором продемонстрировал свою эрудицию и критический взгляд на реалии Московского государства.
Проявление «европеизма» служащими Посольского приказа зачастую зависело от их финансового положения, влияния в придворном кругу и воли царя. Важным фактором была религиозная традиция, общественное мнение, особенно патриарха, который довольно жестко следил за подобными нарушениями. Известен факт, когда, перед тем как открыть придворный театр, Алексей Михайлович спросил разрешения у патриарха [Пыпин, 1885, с. 325]. В повседневной жизни служащих приказа в большей или меньшей степени присутствовали элементы европейской культуры. Они проявлялись в знании европейских языков и собирании больших библиотек, особом отношении к образованию, в нетрадиционном интерьере дома, в организации досуга, взаимоотношениях с детьми и супругой или неформальном общении.
