«ПОМОРСКАЯ ТОРГОВЛЯ» И «РУССКИЕ ПОМОРЫ» С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА 19 ВЕКА
(автор статьи Семушин Дмитрий Леонидович — кандидат исторических наук, политический обозреватель федерального ИА REGNUM).
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: «По обе стороны российско-норвежской границы о «поморской торговле» за последнюю четверть века написано более чем достаточно. Здесь надо заметить, что в плане терминологии в бытность этой практики в северной Норвегии она в XIX веке преимущественно именовалась всё-таки «русской торговлей». При создании организации Баренцева региона норвежские политики изначально использовали историю как аргумент для обоснования данного политического проекта. На старте проекта норвежские историки исходили из положения о возможности выстроить общую историю одного географического региона, чтобы он выглядел как общность, сложившаяся естественным путем, даже в случае, если это было не совсем так или даже совсем не так. Так в центре идеологической конструкции Баренцева региона оказалась «поморская торговля», и поскольку вопрос по «поморской торговле» оказался несколько запутан и в Тромсе, и в Архангельске, мы хотели бы внести научную ясность в этот предмет, что касается его российской составляющей.
В целом, разногласий не вызывает положение о том, что под «поморской торговлей» следует понимать бартерную торговлю в северной Норвегии между российскими подданными — т. н. «русскими поморами» и подданными шведского короля — северными норвежцами с обменом русского хлеба (ржи — зерна или муки) на выловленную норвежцами рыбу, в основном треску. Хлеб и треска — вот главные товары «поморской торговли». Меновой характер — другая отличительная особенность «поморской торговли». Норвежцы признаются, что в торговом обороте Норвегии т. н. «поморская торговля» с Россией в XIX веке занимала немного — всего каких-нибудь 3-4 процента. В целом, и норвежские, и российские историки согласны в том, что расцвет «поморской торговли» приходится на середину XIX века, когда в Северную Норвегию ежегодно прибывало по 300-400 русских парусных кораблей, в составе экипажей которых находилось свыше 2 тыс. человек, а прекращение «поморской торговли» связано с новыми экономическими реалиями и политическими событиями Первой Мировой войны и Русской революции. Что касается начала «поморской торговли», то обычно определяют временную точку или второй половины XVIII века. Впрочем, о первых торговых контактах между русскими и норвежцами в норвежском Финн-марке существуют свидетельства, датированные в норвежских исторических источниках 1680 годом. По норвежским источникам, торговая деятельность рыболовных судов российских подданных у побережья Финнмарка впервые обратила на себя внимание датского правительства в 1749 году.
По-видимому, именно о «поморской торговле» с северной Норвегией, имевшей тогда незаконный характер, в России впервые написал академик И.И. Лепехин. В его записках, опубликованных в 1822 году, мы находим данные о вывозе хлеба поморянами в так называемые непозволенные места: «Хотя не токмо отпускаемого за море, но и оставляемого в запасе, для содержания всего Поморья и самого города Архангельского, количество хлеба предписано законами, но при всём том в хлебных ценах великая бывает разность: обыкновенная цена хлебу менее 20 копеек пуд, но в мою бытность продавался пуд муки ржаной по 50-ти копеек. И можно не ошибаясь сказать, что цены хлеба не от запасных магазинов, но от количества отпусков зависят: тогда по берегам Белого моря и в Кольском уезде живущие обязываются привозить к городу Архангельскому от своих селений свидетельства, сколь велика каждого семья и сколь многолюдны их промыслы, по числу коих количество хлеба и отпускалось по билетам, даваемым из бывшей тогда собственной губернаторской конторы. К сему тягостному для поморян установления подал повод вывоз хлеба поморянами в так называемые непозволенные места, где они оный иногда, как сказывают, на рыбу променивали: но мне кажется, что лучше пусть вывезено будет несколько четвертей хлеба более, нежели зажиточных поморян сделать вечными господами бедных своих собраний, которые, будучи принуждены у богатых забирать хлеб с обещанием заработать оный на промыслах, остаются почти всегдашними работниками».
Тем не менее, с нашей точки зрения, говорить о «поморской торговле» ранее начала XIX века нельзя, во-первых, хотя бы из-за того, что в это время, то есть ранее конца XVIII века, такого понятия, как «помор», вообще не существовало, а под расхожим тогда понятием «поморцы» понимались исключительно жители Западного Беломорья с Поморского берега, а также волостей Ковда, Кандалакша, Варзуга, Умба, Порья-Губа и др. — бывших так называемых Поморских волостей, управлявшихся Соловецким монастырем. Между тем, в эпизодической и контрабандной торговле с норвежцами в XVIII веке были заняты не только «поморцы», но и жители других берегов Белого моря, а также с Двины, которые в то время «поморцами» себя не именовали, и их таковыми не называли. Во-вторых, имеющиеся источники позволяют сделать вывод, что в период, предшествующий «поморской торговле», вовсе не треска была тем товаром, который представлял интерес для русских. Норвежский профессор Эйнар Ние-ми по этому поводу писал: «Поначалу, по-видимому, они (русские) в особенности занимались скупкой продукции из кож и кустарных изделий, как, например, особого типа норвежских ковров, а также фабричных и колониальных товаров. Похоже, что в эту раннюю фазу рыба не являлась важнейшим закупочным товаром, во всяком случае, треска, как это стало позднее». По свидетельству норвежского амтмана Соммерфельдта, в 1799 году русские торговали множеством товаров: овсом, парусиной, мылом, медом, мануфактурой и даже французскими винами, официально запрещёнными к ввозу в Россию. И, в-третьих, надо учесть то обстоятельство, что в период, предшествующий «поморской торговле», эпизодическая торговля русских и норвежцев в Финнмарке не была законной, как с точки зрения, датского законодательства до 1787 года, так и российских законов. «Поморская торговля» получила законные рамки в России только начиная с 1810 года. Между тем, контрабандный характер торговых контактов русских и норвежцев в норвежском Финнмарке сказывался на тогдашних объёмах торгового оборота. До узаконения «поморской торговли» объём российско-норвежской торговли в Архангельске был ничтожен по сравнению с торговлей с другими крупными европейскими державами. Так, в 1792 году из Англии в Архангельск пришло 90 судов, из Голландии — 17 и одно русское судно, а из всей Норвегии, трёх норвежских населенных пунктов — Кратере, Альта и Вадсё — пришло всего три русских судна.
При понимании явления «поморской торговли» XIX века необходимо учитывать два важных обстоятельства:
1) в России в 18-19 веках отсутствовала свобода хлебной торговли. Движение зерна контролировалось государством;
2) право заграничной заморской торговли хлебом в Российской Империи имело только купечество 1-ой гильдии.
Для того, чтобы «поморская торговля» с норвежцами стала реальностью, необходимо было определение Российским государством разрешения на экспорт хлеба в Норвегию, определение его объёма и предоставление льготы, дающей возможность участвовать в торговле с ней представителям некупеческих сословий Архангельской губернии.
С начала XVII и до начала XIX века главным пунктом, снабжавшим хлебом Поморье, под которым в исторических документах того времени исключительно именуется Поморский берег с городом Кемью и западное Беломорье, был Архангельск. Из Архангельска в Поморье в летнюю навигацию отправлялась большая часть муки и зерновых продуктов, привозившихся купцами северных земледельческих и центральных областей: в среднем свыше 20 тыс. пудов ржаной муки и около 800 пудов круп.
Обмен рыбы на хлеб составлял основное и главное содержание торговли Поморья и поморцев с внутренними районами России посредством Архангельского порта. Средняя стоимость пуда хлеба (муки) и трески в Беломорье была одинакова и равнялась один рубль серебром. Норвежская «поморская торговля» XIX века на линии Архангельск-Финнмарк была просто встроена в этот налаженный ранее поморцами в предшествующие два века процесс. Собственно сами поморцы, вступавшие в контакт с норвежцами на промыслах Мурмана и Финнмарка, могли продавать контрабандно норвежцам только какой-то минимум хлеба — излишек от необходимого им и полученного по лимиту. Они не могли покупать хлеб в неограниченных количествах в Архангельске. Что касается архангельского купечества, то оно также не могло свободно торговать хлебом с норвежцами. Однако известно, что в период до «поморской торговли» архангельское купечество осуществляло какие-то контрабандные торговые операции с хлебом в северной Норвегии. Купцы, вывозившие муку из Архангельска, были обязаны получать свидетельство о том, что продали её на территории Архангельской губернии. Однако торговцы подкупали таможенных чиновников, получали от них фальшивые свидетельства, а муку или зерно с большой выгодой выменивали на различные товары у жителей северной Норвегии и, пользуясь отсутствием таможенного надзора в море, нелегально провозили эти товары в Архангельск. В конце XVIII и начале XIX века контакты русского купечества Архангельска с торговыми домами Норвегии носили нерегулярный характер, и доставка товаров в норвежский Финнмарк осуществлялась в незначительных размерах.
«Поморская торговля» с Норвегией в предшествующий ей период получила два важнейших импульса. Первый имеет общий характер — это отмена монополий на промыслы в рамках экономической политики императрицы Екатерины Великой. 1 июля 1768 года именным указом императрицы была разрешена вольная и свободная продажа промышленниками Архангельской губернии их продуктов — «сала, так кож морских зверей, моржового зубья и трески» на внутреннем рынке. В 1801 году указом только что вступившего на трон императора Александра был разрешён в России вывоз хлеба из одной губернии в другую и его свободная продажа. Императорским указом от 22 декабря 1803 года об устроении в Архангельске хлебного магазина были определены правила хлебного снабжения Архангельской губернии. При числе жителей в Архангельской губернии в 199 950 душ обоего пола на хлебное продовольствие губернии было определено 399 900 четвертей хлеба при условии потребления двух четвертей хлеба на душу в год. Внутренний урожай в губернии и хлебные магазины должны были давать в год на пропитание жителей губернии 226 959 четвертей хлеба. Недостача до нужного количества была определена в 172 941 четвертей. Недостача должна была восполняться покупками хлеба в других губерниях. Купечеству дозволялось вывозить за рубеж из Архангельского порта 200 тыс. четвертей, но с тем условиям, что в магазинах в Архангельске должно было оставаться 50 тыс. четвертей. К этому времени два года действовала норма, обусловленная распоряжением местного губернского начальства, когда пятая часть хлеба, предназначенного на экспорт, шла на местный рынок. Таким образом, вывоз хлеба из Архангельского порта регулировался в интересах достаточного снабжения местного населения.
Второй импульс для старта «поморской торговли» имеет более частный характер и связан с направленной против Великобритании наполеоновской политикой континентальной блокады. 7 ноября 1807 года Россия из-за нападения англичан на Данию объявила войну Великобритании. Британские корабли стали препятствовать морской торговле России, а в случае с Арктикой угрожать русским промысловикам. В 1809 году англичане сожгли Колу. Их нападения на Мурман продолжились в 1810 и 1811 годах. Политика континентальной блокады для Норвегии, состоявшей в унии с Данией, означала жестокий голод населения из-за отсутствия морского подвоза и действий англичан на море. Хлебные цены в Норвегии резко возросли. Для примера, в год континентальной блокады цена на российскую ржаную муку в Норвегии составляла 2 руб. 50 коп. за пуд, тогда как пуд ржаной муки в Архангельске стоил в среднем 1 руб. 10 коп.— 1 руб. 15 коп. Это активизировало хлебную торговлю между Россией и северной Норвегией. Русское правительство, желая выразить дружественное отношение к датскому королевскому двору, по его просьбе разрешило экспорт необходимой для северной Норвегии ржи и пшеницы из Архангельска. Снабжение хлебными припасами Норвегии в период континентальной блокады осуществлялось как гильдийным купечеством Архангельска, так и Беломорской акционерной торговой компанией.
В связи с английским разорением жители Колы в начале 1810 года обратились в министерство внутренних дел с просьбой разрешить и им участие в хлебной торговле. Вслед за этим 6 мая 1810 года последовал именной указ императора Александра I архангельскому военному губернатору фон Дезину о дозволении жителям города Колы, всем без различия состояний, производить мену на ржаную муку трески и палтусины в северной Норвегии без взимания за привоз рыбы установленной пошлины. Колянам для обмена определялась норма в 2 тыс. четвертей ржаной муки. За приобретаемую муку жители Колы должны были платить установленную пошлину. Именно этот государственный указ и следует считать началом «поморской торговли» русских с северной Норвегией. 12 сентября 1811 года именным указом императора архангельскому военному губернатору Спиридову льгота, предоставленная Коле, аналогичным образом была распространена на центр Поморья — город Кемь 5. В том случае, когда в означенных указах говорится о «городах» Коле и Кеми, то, на самом деле, речь идет о городских округах в старинном их понимании — об уездах и всех их жителях. Кемский уезд состоял из двух станов, собственно Кемского и Сумского посада. 5 декабря 1812 года льгота жителям городов Колы, Кеми и Сумского посада на торговлю хлебом за рубежом в Норвегии была подтверждена во время общего запрета вывоза хлеба из России за границу. По льготе норма на каждый город — Колу, Кемь и Сумской посад, составляла 2 тыс. четвертей, т. е. в сумме 6 тыс. четвертей хлеба. Упоминаемая в документах мера объёма сыпучих тел хлебная четверть примерно равна 210 литрам.
Льгота вывоза хлеба жителям Кольского и Кемского уездов Архангельской губернии рассматривалась тогда государственной властью как временная мера. В дальнейшем по замыслу учредителей она подлежала пересмотру. В этом отношении решающее значение для судеб льготной меновой хлебной торговли для жителей Кольского и Кемского уездов с Норвегией имело решение Сената от 14 июля 1820 года. Дополнительно жители Колы, Кеми и Сумского посада были освобождены тогда от платежа пошлины за постройку промысловых кораблей. 27 марта 1826 года положением Комитета министров льгота была в очередной раз продлена на очередное пятилетие. Решение обосновывалось тем, «что суровость климата, в котором они живут, неплодородие земли и совершенный недостаток во всяком другом промысле, кроме рыбной ловли и мены, лишают их не только возможности платить государственные подати, но и содержать себя с семействами». В постановлении подчеркивалось, что льгота жителям Кольского и Кемского уездов не распространяется на архангелогородцев.
29 сентября 1831 года льгота Коле и Кеми была в очередной раз продлена на очередное пятилетие положением Комитета министров.
29 марта 1835 года именным указом императора Сенату жителям Кольского и Кемского уездов дозволялось вывозить из Архангельска хлеб в Норвегию «на собственных судах» уже «без ограничения количества и без пошлин».
13 апреля 1837 года положением Комитета министров льготы жителям «Поморского края» Архангельской губернии, т. е. Кольского и Кемского уездов, были распространены на «обитателей казённых волостей: Золотицкой и Мудьюжской Архангельского уезда и прибрежных селений Онежского уезда». Таким образом, с 1837 года льготу на беспошлинную меновую торговлю с северной Норвегией имеют, помимо жителей Кемского и Кольского уездов, обитатели Зимнего берега Белого моря из Зимней Золотицы и Мудьюги, и Онежского уезда: из Унежмы, Кушереки, Малошуйки, Нименги, Ворзогор, Онеги, Тамицы, Кянды, Нижмоозеро, Пурнемы, Лямицы, Пушлахты, Летней Золотицы и Дураково…»
