Памяти выдающегося казачьего героя полковника Чернецова.
Ровно 133-и года назад появился на свет прославленный герой Первой Мировой войны и командир первого казачьего белого партизанского отряда полковник Василий Михайлович Чернецов.
Родился Василий Михайлович 3-го апреля 1890-го года в станице Калитвенской, где работал фельдшером его отец Михаил Иосифович Чернецов. Он с отличием окончил Каменское реальное училище и Новочеркасское казачье юнкерское училище, после чего в 1909-м году был зачислен в ряды 9-го Донского казачьего полка. Стоит отметить, что по некоторым данным еще до войны Чернецов выполнял разведывательную миссию на территории Германии, за что был награжден орденом Святого Станислава 3-й степени.
На Первую Мировую войну Василий Чернецов ушел в чине сотника 26-го Донского казачьего полка. На фронте он проявил себя геройски, был признан лучшим разведчиком 4-й Донской дивизии и в 1915-м году назначен командиром партизанского отряда. Таким образом опыт партизанской войны он получил еще до начала Гражданской войны.
За три года фронтовой жизни Чернецов был четырежды ранен, дослужился до чина есаула, а также был награжден четырьмя орденами и золотым Георгиевским оружием «За храбрость» (что удавалось далеко не многим).
После февральского переворота, в августе 1917-го года Василий Михайлович был ранен в четвертый раз и направлен в Новочеркасск для излечения. После выздоровления (по приказу атамана Каледина) он возглавил казачью сотню для несения охраны порядка в Макеевском районе Всевеликого Войска Донского, где к тому времени уже появились большевицкие провокаторы и профессиональные боевики.
После прихода большевиков к власти атаман Каледин сразу же заявил о непризнании незаконного захвата власти в Петрограде и объявил Дон на особом положении. Атаман не хотел войны и до последнего удерживал казаков от пролития крови, однако в декабре 1917-го года большевики захватили Ростов и не оставили Каледину выбора.
В те дни есаул Чернецов обратился к Каледину с просьбой разрешить ему сформировать партизанский отряд и получил согласие. Первоначально отряд назывался сотней и насчитывал порядка 140 человек — кадеты, юнкера, студенты, гимназисты и семинаристы. С этим отрядом Чернецов выступил 13-го декабря из Новочеркасска. Он прошел по немалой части Дона, сметая красных на своем пути, в том числе очистил от большевиков часть Донбасса и взял Дебальцево. За эти подвиги по возвращении в столицу Войска Донского он удостоился личной благодарности Каледина.
В январе 1918-го года большевики все плотнее и плотнее сжимали Донскую землю в кольцо. При всех своих практически неограниченных полномочиях Каледин на самом деле мог рассчитывать только на юнкеров, а также на партизан Чернецова и еще на несколько малочисленных отрядов. Однако не смотря на численный перевес противника, Чернецов смог разгромить части Саблина, а также очистить от красных Лихую и Каменскую, за что был произведен в полковники. Отряд 27-летнего полковника прозвали «Донской скорой помощью», но силы партизан таяли, у них было всего порядка 200 человек, из которых только человек 40 офицеры, а остальные 15-18-летние мальчишки.
2-го февраля Чернецов выступил в свой последний поход на станицу Глубокую, где располагался свежий пехотный полк под командованием Петрова, порядка 400 конных казаков-предателей Голубова с конной батарей, пешей артиллерией и пулеметами. Перед выходом отряд разделился. Большая часть партизан под командованием сотника Романа Лазарева должна была атаковать в лоб, а Чернецов с несколькими десятками офицеров и партизан обойти красных с тыла и решить исход сражения. Однако из-за плохой погоды Чернецов заплутал и вышел слишком поздно, когда Лазарев подумал, что с ним что-то случилось и уже повернул обратно в Каменскую.
Не имея никаких сведений от второй части отряда, Чернецов решил сходу атаковать противника, но был встречен убийственным огнем. Единственное орудие партизан под командованием поручика Казанли заклинило, а пулеметы попросту замерзли. Жертвуя собой, офицеры смогли ворваться на окраину станицы, а мальчишки-партизаны потеряв из виду командира, смешались в кучу и отошли к костру, который приказал зажечь подполковник Миончинский.
Всего после боя уцелело порядка 40 партизан и человек 25 из числа артиллеристов и взвода прикрытия. Никто из офицерского взвода полковника Морозова обратно не вернулся, все они погибли, спасая отряд. После ночевки в ближайшем хуторе, белые обстреляли из орудия большое скопление большевиков и начали уходить к своим, но были настигнуты Голубовым. После неудачной попытки договориться Чернецов был вынужден принять неравный бой, по его приказу Миончинский с 25-ю конными артиллеристами/добровольцами взвода прикрытия прорвался к своим, а Чернецов и 40 партизан три раза отбили конные атаки Голубова. Однако во время попытки прорваться Чернецов был ранен и вместе с отрядом обманом пленен. Голубов клялся всех отпустить, но солгал.
Избивая ногайками, красные заставили пленных раздеться до белья, после чего погнали обратно в Глубокую. Вместе с остатками отряда шел и Туроверов, который вместе с доктором Гусевым был схвачен на хуторе и едва не забит до смерти. Красные отобрали у него лошадь и стали уже раздевать, чтобы забрать одержу и добить, но Голубов приказал прекратить самосуд и гнать вместе с остальными в станицу.
Некоторые партизаны пытались сопротивляться, понимая, что их хотят передать комиссарам, они ложились на землю и отказывались идти, некоторые из числа самых молодых мальчишек просили убить сразу, но голубовцы избивая прикладами, поднимали их. При этом некоторых мальчишек вместо лошадей заставили тащить сани с заклинившими пулеметами. Остальные молча плелись, оставляя кровавый след.
Раненый полковник Чернецов ехал вслед за Голубовым, выставив простреленную ногу чуть вперед и полузакрыв глаза, он не обращал внимание на оскорбление окружавших его предателей. Однажды один из красных с бранью даже замахнулся нагайкой, чтобы ударить полковника, но Голубов его остановил, как бы в издевку с видом победителя напомнив тому про три ранения и награды Чернецова.
В этот момент прискакали несколько всадников и сообщили о том, что оставшаяся часть отряда Чернецова наступает на Глубокую. Голубов снова обрушился на пленных с бранью и угрозами, требуя от Чернецова под страхом смерти приказать прекратить наступление, а в замен обещал не отдавать пленных в руки комиссаров и судить своим судом.
Чернецов в ответ написал записку и отправил к наступающим партизанам доктора и одного из юнкеров, таким образом спасая им жизнь. Туроверов позже вспоминал то, как они все с надеждой смотрели в спину удаляющихся всадников, желая передать с ними родным последние слова. Однако наступление не прекратилось. К тому моменту отряд Голубова с пленными уже вышел к железной дороге и было видно, как артиллерия красных вела огонь по наступающим партизанам. Одновременно прискакал Подтелков, которому Голубов передал захваченных чернецовцев и ускакал в станицу.
Грузное лицо Подтелкова было покрыто потом, изрыгая проклятия, он засверкал шашкой над головой полковника, угрожая немедленно порубить всех пленных, если наступление не прекратится. Конвоиры вновь начали избивать мальчишек, которые и так уже едва держались на ногах от холода, усталости и постоянных избиений.
Туроверов шел пошатываясь и держась за седло лошади Чернецова, который в ответ на проклятия и угрозы Подтелкова спокойно предложил послать еще раз записку с приказом немедленно прекратить наступать и более громко, чтобы слышали красные приказал Туроверову передать категорический приказ о прекращении атаки на станицу Глубокую, после чего нагнулся якобы для того, чтобы поправить повязку и тихо добавил: «Наступать, наступать, и наступать!»
Однако передать этот приказ Туроверов не успел, в этот момент вдалеке появились трое всадников. Чернецов понимал, что это красные из отряда Голубова, но воспользовавшись тем, что Подтелков стал спрашивать у всадников кто они такие, не дожидаясь ответа, с силой ударил Подтелкова наотмашь по лицу и закричал:
«Ура, это наши!»
Подтелков как сноп сена рухнул в снег, а Чернецов пришпорив коня здоровой ногой, рванул в степь. Какой-то мальчишка выбив и седла красного, вскочил на коня и с криком «Ура! Генерал Чернецов!», поскакал за следом. Также бросились вначале в атаку на разбежавшихся конвойных, а затем в рассыпную партизаны и юнкера.
Большинству удалось уйти, пока большевики не опомнились и не бросились за ними, но были и те, кого догнали и изрубили, некоторых схватили снова, но они позже ночью убежали от спящих конвойных.
Позже Туроверов писал, что в тот момент он не чувствуя боли, бежал прочь по железной дороге, с радостью осознавая, что живой. Однако красные быстро поняли, что произошло и бросились в погоню, сам Туроверов прыгнул в узкую железнодорожную канаву, где и спрятался от подоспевших большевиков, которые шашками тыкали в разные стороны, но слава Богу, так и не достали будущего знаменитого поэта.
Некоторым повезло меньше, они приняли в темноте эшелон с красными за подошедший им на помощь из Каменской и бросились к нему, а когда стало ясно, что они ошиблись, то было уже поздно. Израненные мальчишки с голыми руками бросались на пулеметчиков, позже их так и нашли лежащими вместе с задушенными и заколотыми красными.
Все оставшиеся в живых и успешно ушедшие от преследования, в том числе Туроверов, вышли к своим и были подобраны Лазаревым.
Сам полковник Чернецов судя по всему подумал, что станица Каменская уже в руках у красных и ускакал в родную станицу Калитвенскую, но на следующий день (или через день) был схвачен красными.
По дороге Подтелков издевался над раненным полковником, то не отвечал. Однако когда Подтелков ударил его по лицу, Чернецов выхватил из кармана маленький браунинг и начал на курок, но выстрела не последовало, Чернецов либо забыл доставить патрон в ствол, либо на сильном морозе пистолет замерз.
В ответ Подтелков выхватил шашку и рубанул Василия Михайловича по лицу, его буквально изрубили, раздели, ограбили и оставили лежать у дороги. Только через несколько дней он был отпет в Пантелеймоновской церкви и похоронен на хуторском кладбище.
После освобождения Дона от красных он был перезахоронен в Новочеркасске, его имя стало символом казачьего сопротивления. В августе 1918-го года вышел номер журнала «Донская волна», который был посвящен Чернецову. В нем писали, что Василий Михайлович прожил всего 27 лет, но славы, добытой за 3 месяца Гражданской войны, ему хватило бы до глубоких седин. Так почитали донского героя.
К сожалению, зимой 1920-го года большевики вернулись, они уничтожили могилу Чернецова, как могилы тысяч других наших героев. Долгие десятилетия его имя находилось под запретом, но стереть его из памяти людей не удалось. В наше время на месте убийства Чернецова стоит памятная плита и крест, а наш проект «Забытая Россия» ежегодно проводит различные мероприятия памяти Василия Михайловича.
Царствие небесное и венчая память героям антибольшевистского сопротивления!
Основатель и руководитель культурно-исторического проекта «Забытая Россия» Денис Романов.
