Поленов Василий Дмитриевич
«Бабушкин сад», 1878
Холст, масло. 54 x 65 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Этот шедевр Поленова входит в своеобразную лирико-философскую трилогию, созданную в 1878-1879 годах, – её, помимо «Бабушкина сада», составляют картины «Московский дворик» и «Заросший пруд». Более того, с «Московским двориком» она перекликается даже топографически: старый дворянский особняк, изображённый здесь, – это то же самое здание, что присутствует и в «Московском дворике», но «взятое» с другой стороны. Известен и его тогдашний адрес: дом Баумгартен, угол Трубниковского и Дурновского переулков на Арбате.
Вспоминая об эффекте, произведённом этой картиной, показанной на VII передвижной выставке в 1879 году, поленовский ученик М. Нестеров говорил, обращаясь к учителю уже в советское время (на 80-летнем юбилее художника): «Вы с таким молодым, непосредственным чувством, с такой красочной полнотой показали поэзию старого, родного быта, неисчерпаемые тайны нашей родины. Вы как бы заново открыли волшебное обаяние красок». Это было общее ощущение – ощущение предельной родственности и вместе с тем неизбежности происходящего на полотне. Поленов вновь соединяет в одном произведении пейзаж и жанровую картину, добиваясь при этом удивительной целостности образа.
У Поленова – по самому факту рождения – была возможность близко познакомиться с «дворянскими гнёздами» XIX века. В 1877 году, в год своего переезда в Москву, накануне появления работ, принёсших ему настоящую славу, Поленов написал картину «Пруд в парке. Ольшанка». Тут уже есть образ запущенного парка, есть пышно разросшаяся зелень, есть барский дом на заднем плане. Повествовательность достигается не «оживлением» пейзажа живыми людьми, а как бы опосредованно, самим контрастным сопоставлением природы и творения рук человеческих.
«Бабушкин сад» – типичный «пейзаж настроения». Эта особенность картины была чутко подмечена рецензентом «Московских ведомостей», откликнувшимся на поленовские работы, которые экспонировались на VII передвижной выставке: «Такие картины, – писала газета, – рассчитаны на то, чтобы дать вам, прежде всего, «настроение», и составляют в живописи приблизительно то же самое, что в поэзии составляет элегию».
Любопытно, что Поленов никак не нагнетает этого настроения; более того, не вносит в свою работу социальные мотивировки, столь свойственные для творчества его коллег-передвижников. И это была его твёрдая позиция – искусство, по его мнению, должно нести людям радость, звать к гармонии и некоторым образом заменять собой стремительно теряющую своё влияние церковь.
