Говорят, история не в силах сохранить запахи городов. О том, как пахла, например, Москва, мы всё-таки сможем представить. С учётом того, что до конца 19 столетия в Первопрестольной не имелось канализации, и все нечистоты просто выливались наружу, амбре, видимо, стояло жуткое. Об этом писала и пресса тех лет. Вот выдержки из газеты «Русский листок» от 1871 года: «Будки на манер писсуаров, к ним и подойти противно. Нередко целые ручьи вонючих нечистот текут прямо на улицы. Отхожие места сколочены из дерева, насквозь прогнившего и пропитанного нечистотами, дезинфекции не проводится никакой».
Дело сдвинулось с мёртвой точки только в 1874 году, когда инженер Михаил Попов предложил Гордуме свой проект по обустройству канализации. Для консультации в Москву пригласили другого инженера — Гобрехта, который в своё время строил сточную систему в Берлине. Ему задумка Попова не понравилась. Он предложил свою, которая заключалась в подъёме улиц для прокладки труб. Сумма проекта была колоссальной, и в итоге от обоих вариантов отказались.
Работы по обустройству канализации закипели только в 1892 году, когда одобрили идею Всеволода Кастальского. Он предложил экономичный и простой вариант утилизации отходов — сплавную канализацию. Она быстро окупилась: плату брали за присоединение к сети и последующее пользование ею. С ростом населения Москвы, систему впоследствии расширяли. К 1913 году каждый день откачивалось до 6 млн. вёдер жидких отбросов. Утилизировались фекалии довольно примитивным образом: отходы сливались на так называемые «поля орошения» близ станций Люблино и Люберцы.
Непросто было в годы Гражданской войны. Из-за разрухи и обнищания, по Москве вновь потекли зловонные ручьи, периодически случались разрывы сетей. Благо спасало то, что ещё до революции накопили большой запас труб. Окончательно канализационная система охватила всю Москву лишь в 30-х годах прошлого века. В ту пору, к новым, застраивающимся, районам сразу же подводили и трубы. Так зловоние постепенно исчезло со столичных улочек.
