Под Новый год на наших праздничных столах всегда лежат мандарины, как правило абхазские. Эти фрукты уже давно кажутся неизменными атрибутами наступающего торжества. Вот только «праздничными» мандарины стали совершенно случайно, и случилось это благодаря опальному купцу Николаю Игумнову. А начиналось всё так! В конце 19 века Николай Васильевич владел Ярославской Большой мануфактурой, которая выпускала ткани высокого качества.
Игумнов являлся человеком весьма состоятельным и посему решил отгрохать себе в Москве настоящий дворец. Все пожелания и замечания учёл нанятый архитектор Николай Поздеев. Купец велел строить дом в неорусском стиле, с богатым обилием внешнего убранства — дабы все видели, какой состоятельный человек тут живёт. Для интерьера заказывали картины, мебель и плитку у самых дорогих производителей Европы и России. Вот только когда дом был сдан, вся Москва сморщилась от безвкусия, а знатные господа шептались об отсутствии единого стиля и смеялись над показной роскошью.
Новоселье Игумнов тоже справил по-барски: пригласил великосветскую публику, а в комнатах разбросал золотые монеты. Говорят, это вызвало гнев Николая II, поскольку монеты на реверсе были с его изображением. По ним ходили ногами, на них танцевали, и государь счёл это за оскорбление собственной персоны. После этого, владелец мануфактуры, якобы, оказался в опале и был сослан в Абхазию.
Однако неунывающий Николай Игумнов не стал сидеть на Кавказе сложа руки. Там он увлёкся агрономией. Он заинтересовался тропическими фруктами и стал выращивать на своем участке киви, манго и различные цитрусовые, в том числе и мандарины. Последние очень хорошо прижились на плодородной абхазской земле. Причём, за эти годы у купца не ослабла предпринимательская хватка: мандарины пошли на продажу, а позже в Абхазии он организовал и небольшой рыбоконсервный завод. В годы советской власти, его «экспериментальное имение» было национализировано и преобразовано в совхоз, где опальный купец до конца жизни и трудился агрономом.
