Каменный пятиглавый Владимирский собор — характерный пример монументального культового сооружения XVIII века. Собор, первоначально называвшийся Успенской церковью, построен близ того места, где в 1712 году была заложена мазанковая церковь «Успения на Мокруше». Строительство каменного здания началось в 1741 году по проекту М. Г. Земцова. Работами с 1742 года руководил архитектор П. Трезини. В 1742 году основной массив здания был возведен вчерне.
Собор предполагался одноглавым. Однако в 1747 году последовало распоряжение о достройке церкви «о пяти главах по древнему российскому обычаю». В разработке проектов достройки собора приняли участие почти все крупнейшие архитекторы Петербурга 1750-1760 годов. В 1766 году был утвержден проект, исполненный архитектором А. Рипальди. Строительными работами с 1766 по 1772 годы руководил инженер А. А. Дьяков. 12 июня 1772 года произошел пожар, причинивший зданию значительный ущерб. С 1783 года работы возобновились под наблюдением архитектора И. Е. Старова.
1 октября 1789 года собор был открыт. Есть основания предполагать, что Старов несколько видоизменил обработку верхнего яруса колокольни и разработал проект соборного иконостаса, переделанного в 1823 году.
Настоятель Князь-Владимирского собора отец Владимир (Сорокин). Сайт: http://www.kvsobor.orthodoxy.ru
Царь Пётр I закладывал новую столицу с расчётом поскорее превратить Россию в полноправную морскую державу. В Невской дельте, как грибы после дождя, вырастали новые районы. Одним из первых стали заселять берег Малой Невы, западнее Петропавловской крепости, — даже несмотря на то, что эту местность часто заливало во время наводнений, вследствие чего район получил название «Мокруши». Где селились люди — неизменно тут же ставили храм. В 1708 году уже появилась первая небольшая церковка во имя святителя Николая на Мокрушах. А через два года началось строительство предшественницы Князь-Владимирского храма — мазанковой церкви о трёх престолах. Первыми были достроены и освящены приделы — Никольский и Предтеченский. В 1717 году в них уже совершались богослужения. Двумя годами позже распахнул свои двери и главный храм. Его посвятили Успению Пресвятой Богородицы. Освятил новую церковь Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Рязанский и Муромский Стефан (Яворский).
Царь лично присутствовал на церемонии и даровал храму статус собора, ведь по размеру и количеству престолов он превосходил другие петербургские соборы — Петропавловский и Исаакиевский. Между прочим, храм получил своё посвящение не случайно. Это была своего рода отсылка к Успенскому собору Московского Кремля. Петербург таким образом обозначал своё «преемничество» по отношению к древней столице. Там же, на Мокрушах, рядом с собором, устроили подворье Местоблюстителя, после чего Петербург стал центром не только государственного, но и церковного управления. Пётр любил бывать здесь. В храм он приезжал, по крайней мере, несколько раз в год, в дни престольных праздников — с 1719 по 1724 год. В 1740 году уже новая царица — Анна Иоановна — распорядилась поставить рядом с деревянным каменным храм на три тысячи молящихся. Проект поручили архитектору Пьетро Антонио Трезини. Он предполагал построить одноглавую церковь, похожую на собор Петропавловской крепости. Стройка началась, здание возвели под своды и… законсервировали: дворцовый переворот, Елизавета Петровна на престоле, конец финансирования. Небогатый приход взять на себя оставшиеся расходы попросту не мог. Лишь через семь лет императрица повелела всё-таки достроить собор; правда, она пожелала увидеть на нём пять глав — «как в Москве на Успенском соборе». Окончательный план утвердили только при Екатерине II. Тогда победил проект Антонио Ринальди — мастера из плеяды замечательных итальянских зодчих, работавших в России, он является автором многих запоминающихся построек в Петербурге, Гатчине, Царском Селе, Ораниенбауме.
Новый собор отстроили вчерне за шесть лет. К 1772 году он дополнил городскую панораму, открывавшуюся из окон Зимнего дворца, а его колокольня, превратилась в ориентир для судов, заплывавших в Малую Неву. Оставалось выполнить внутреннюю отделку храма, но произошёл пожар — сгорела стоявшая рядом изрядно обветшавшая старая Успенская церковь. Поэтому для богослужений наскоро приспособили притвор новой постройки — 8 сентября в нём освятили Успенский придел. А потом на десять лет опять забросили строительство — на первое место вышли внешнеполитические задачи: такие, как, например, борьба за выход России к Чёрному морю. В начале апреля 1783 года Крымское ханство было включено в состав Российского государства, превратившись в Таврическую губернию. В качестве её герба утвердили византийского орла со щитом и крестом на нём. Этот крест служил напоминанием о князе Владимире, который, как известно, именно в древнем городе Корсуни (Херсонесе) принял крещение. А в мае матушка Екатерина вспомнила о долгострое Успенского храма (ведь с момента его закладки прошло уже более сорока лет). Императрица захотела, чтобы «начатая давно уже на Петербургской стороне церковь Успения Пресвятой Богородицы приведена была к окончанию», и повелела передать строительство в ведение архиепископа Новгородского и Санкт-Петербургского Гавриила (Петрова). Достраивал церковь архитектор Иван Егорович Старов (параллельно он занимался разработкой городских планов Причерноморского края). Помощник Старова М. Е. Мелентьев взял на себя всё руководство отделочными работами внутри храма. Строительство ожило в 1783 году. Через три года освятили Никольский придел, а в 1789 году и главный престол — во имя святого равноапостольного князя Владимира. «Днём рождения» ордена святого князя Владимира можно считать 22 сентября 1782 года. Награду эту учредила Екатерина Великая по инициативе князя Г. А. Потёмкина «в поощрение службы военной и гражданской». Он имел четыре степени и девиз: «Польза, честь и слава». По степени престижности орден святого Владимира считался вторым после ордена святого Андрея Первозванного.
Собор «на Мокрушах» посвящённый святому Владимиру, через полвека получил статус капитульного собора ордена святого князя Владимира. Это значило, что отныне он ведал изготовлением и вручением данной награды. Вместе с тем зародилась традиция отмечать орденский праздник архирейской службой, сопровождавшейся молебном в честь равноапостольного князя Владимира. К столетнему юбилею учреждения награды собор отреставрировали, и осенью 1882 года на орденский праздник в его стенах собрались духовные и светские владимирские кавалеры. С ещё большим размахом спустя несколько лет отмечали 900-летие Крещения Руси. Основные торжественные церемонии проходили, разумеется, в Князь-Владимирском соборе. В него свезли особо почитаемые иконы со всей столицы. После литургии устроили общегородской крестный ход. Процессия тогда растянулась на две версты. В Князь-Владимирском соборе хранятся орденское знамя, списки орденоносцев и орденские регалии.
Первая богадельня при Владимирском соборе (тогда Успенском) открылась в 1721 году. Позже, в царствование Екатерины Великой, традиции церковной благотворительности как-то сошли на нет. Возродились они в 1875 году, когда при соборе появилось благотворительное общество, упразднённое в 1918 году. На Поместном соборе 1917-1918 годов одним из решений учредили новый праздник: Всех святых, в земле Российской просиявших. Отмечать этот день стали с лета 1919 года, причём первый молебен очевидцы описывали как «торжественное благолепное служение в соборе святого князя Владимира». Совершили его митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский), очень любивший Князь-Владимирский собор, и епископ Нарвский Геннадий (Туберозов). На следующий год у собора появился новый придел — его освятили в притворе храма в честь Всех Святых, в земле Российской просиявших.
В начале 1920-х годов большевики «изъяли» у собора огоромное количество церковных ценностей, а препятствующего изъятию батюшку — протоиерея Михаила Союзова вместе с паствой, старавшихся отстоять святыню, привлекли к суду, после которого батюшка был приговорён к трём годам тюремного заключения. В 1922 году Князь-Владимирский собор передали обновленцам. Однако уже через год, благодаря усилиям митрополита Сергия (Страгородского), Московскую Патриархию удалось «легализовать», вновь был сформирован Синод. После легализации Князь-Владимирский собор «отошёл» к общине верующих канонической Церкви. Его переосвятили, сделали капитальный ремонт, на который деньги собирали всем приходом.
Так получилось, что к середине 1930-х годов, когда гонения на Церковь возобновились с новой силой, храм во имя князя Владимира остался единственным действующим на всей Петроградской стороне. Во время Великой Отечественной войны утренние и вечерние богослужения ни разу не отменялись. За каждой литургией читалась особая молитва — о даровании победы. Во всём Санкт-Петербурге вряд ли удастся найти ещё один собор, службы в котором почти никогда не прерывались (храм не функционировал лишь несколько месяцев в 1926-1927 годах). Более того, в лихие тридцатые на всей Петроградской стороне не действовал ни один храм, только Князь-Владимирский выстоял. В послевоенное время в жизни Князь-Владимирского собора происходили важные события. Собор активно участвовал в установлении межцерковных связей. В 1946 году над окрестностями снова поплыл колокольный звон — главный колокол Владимирского собора привезли из Финляндии. Стоит отметить, что Князь-Владимирский собор, что на Петроградской стороне, всегда был особенным храмом среди всех петербургских церквей. Он — словно зеркало русской истории и архитектуры, а заодно — символ преемственности двух столиц: Москвы и Петербурга.
Из журнала «Православные Храмы. Путешествие по Святым местам» Выпуск №141, 2015 г.
Князь-Владимирский храм менее известен, чем, например, петербургский Исаакиевский собор или московский собор Василия Блаженного. Но для русского зодчества он представляет собой, безусловно, знаковое явление, обозначая целый явленный в камне архитектурный период, который называют либо «ранним екатерининским классицизмом», либо — условно — «переходом от барокко к классицизму». Интересно отметить применение барочных элементов (ещё не архаизирующих, а, скажем так, «преемствообразующих») в этом здании, в целом уже принадлежащем следующей эпохе.
Итак, при всей строгости и сдержанности декора — можно сказать, утрированной строгости и сдержанности! — намётанный глаз сразу отмечает барочный лучковый фронтон на плоскости фасада вместо обязательного в классицизме треугольного фронтона над портиком, и такие же сандрики, которые уже через десять-двадцать лет будут казаться немыслимо фривольными. Вытянутая по горизонтали овальная люкарна над входом — тоже типичное барокко. Но фасады Князь-Владимирского собора уже строго членены, барабаны увенчаны полусферами куполов, всё это типично для классицизма. Таким образом, на примере всего одного здания хорошо видно, что переход к новому стилю в России происходил не одномоментно даже в столице (а что говорить о провинции, где эта трансформация затянулась на десятилетия и породила порой весьма архитектурные шедевры!). Можно с какими-то допущениями считать это временем «междустилья», хотя вернее будет охарактеризовать период шестидесятых — семидесятых годов ХVIII века как стилистический поиск русского классицизма на фоне изживания барокко. Дело в том, что классицизм появился на нашей почве не столько в результате долгого её «возделывания», сколько в результате разового социально-политического «заказа». Новая эпоха — отечественное Просвещение, новые вкусы, новое видение истории, мира и человека в нём, нарастающее могущество империи — плюс, разумеется, обращение к опыту прогрессивного западного искусства, «припавшего» к идеалам античности. Вот что породило новый для России архитектурный стиль. Ротонда и купола — это ещё заря классицизма, законодатели стиля — в «творческом поиске». В массивных ротондах можно усмотреть веяние барокко (центральный барабан с его пилястрами и фронтончиками вообще кажется будто «снятым» с барочного храма), но купола развеивают сомнения. Барабаны все — световые, но лишь главная раскрывается в основной объём собора, в нём восемь окон. Боковые барабаны, заметно завышенные, «довольствуются» четырьмя окнами по сторонам света. Оригинальной формы кресты Князь-Владимирского собора — «фирменный почерк» Ринальди. Не совсем привычные для православного храма, они, меж тем, весьма характерны для творчества этого архитектора, так что можно говорить о своего рода «автографе», им оставленном. Наследие барокко: фронтон, изогнутый в виде натянутого лука, отсюда и название. В классицизме будут использовать более «правильную» форму равнобедренного треугольника. Интересно, кстати, решены окна второго света: их маленькие фронтончики как бы вписаны в большие луковичные фронтоны, венчающие плоскости фасадов. Люкарна, как бы «положенное набок» овальное окошко на фасаде храма — характерная черта барокко. Карниз-сандрик над ним вторит формам лучковых фронтонов. Этот распространённый в первой половине ХVIII века элегантный приём смотрится необычно на скупо декорированных классических фасадах.
Как известно, в ХХ веке Князь-Владимирский собор на некоторое время попал «под обновленцев», а потом, в 1926-1927 годах, стоял закрытым. Но то был лишь краткий период безвременья, вскоре храм вновь распахнул двери для православных. Соответственно, удалось избежать тотального дикого расхищения, сохранить уникальные интерьеры. Окончательная отделка храма относится к 1780-м годам и принадлежит блистательному И. Е. Старову, достраивавшему здание после пожара. Решение интерьера Князь-Владимирского собора весьма оригинально и в полной мере соответствует выдающемуся таланту этого зодчего. Первое, что бросается в глаза, — это отсутствие стенописи, только в парусах под барабаном главного купола — традиционные изображения евангелистов, предположительно принадлежащие кисти Карла Брюллова. Стены изнутри покрашены в тёмно-голубой цвет, оживляемый белыми пилястрами дорического ордера, этими пилястрами зрительно усилены могучие пилоны, делящие прямоугольное в плане здание на три нефа. Благодаря такому решению собор изнутри выглядит ещё строже, чем снаружи! На этом «скупом» фоне неожиданно ярким и красочным мазком смотрится деревянный иконостас — настоящее украшение храма, замечательное произведение художественной резьбы. Иконостас моложе самого храма (1823 год), а по стилистике — это чистый ампир. Его авторы, согласно господствовавшим в ХVIII — конце ХIХ века вкусам, демонстративно дистанцировались от русской традиции ХVII столетия — так называемого «высокого икностаса» — и обратились к теме относительно низкой «алтарной преграды», характерной более для Западной Европы: с двумя колоннами, антаблементом и развитым фронтоном над царскими вратами. Иконостасы приделов отделены от центрального пилонами, на которых покоится главный купол. Интересно, что помимо традиционных икон интерьер храма украшают картины. Так, в алтаре находится реплика росписи В. Васнецова «Святая Евхаристия» из Князь-Владимирского собора Киева, а на стенах — копии «Преображения» Рафаэля и «Оплакивания Христа» Паоло Веронезе.
Владимирский собор входит в число самых посещаемых храмов Санкт-Петербурга. Колокольня возвышается на 57 метров. Парящее на 30-метровой высоте мощное пятиглавие хорошо видно со стороны Зимнего дворца. Два придела собора, Успенский и Никольский, — это своего рода напоминание о двух предшествовавших нынешнему храму церквях.
Из журнала «Православные Храмы. Путешествие по святым местам». Выпуск №141, 2015 г.
В 1712 г. была построена деревянная церковь вице-губернатором Яковом Никитичем Корсаковым, освященная в 1719 г. во имя Успения Пресвятой Богородицы; по указу императора Петра I она названа собором.
Собор св. Равноапостольного князя Владимира, ныне существующий, начат постройкою в 1740 г.; в 1772 г. деревянный собор Успения Пресвятой Богородицы сгорел, а вновь построенный каменный повредился, по сей причине в сем последнем в 1772 г. был освящен временно устроенный при входе в собор один придел во имя Успения Пресвятой Богородицы. В 1789 г. был освящен и главный престол в честь св. Равноапостольного великого князя Владимира.
При входе в собор придел в честь св. Николая Мирликийского Чудотворца освящен в 1821 г. В 1866 г. оба эти придела перенесены и поставлены в ряд с главным престолом в честь Равноапостольного великого князя Владимира, по правую сторону его – Успенский, а по левую – Никольский.
Священно-церковно-служители жалования ниоткуда не получают, а довольствуются доходами от исправления церковных треб и процентами с капитала в 2 885 руб., пожертвованных разными лицами в разное время в пользу причта за поминовение родственников. Помещается причт в церковных домах.
С 15 июля 1875 г. при соборе существует Приходское Благотворительное Общество с постоянным приютом для мальчиков на 30 человек в собственном доме. С 29 августа 1893 г. в доме Благотворительного Общества на средства города открыто начальное городское училище, в котором обучаются и призреваемые в приюте дети.
Настоятель, протоиерей Василий Иоаннович Полетаев… в 1885 г. возведен в сан протоиерея, в 1887 г. перемещен из приходской Алексиевской церкви настоятелем к сему собору… Священник Петр Иоаннович Митропольский в 1876 г. рукоположен во священника к церкви С.-Петербургского духовного училища, в 1883 г. перемещен к сему собору… Церковный староста техник-архитектор коллежский советник Иоанн Николаевич Иорс утвержден на первое трехлетие в 1891 г. Сиротствующих 19.
«Краткие сведения о церквях и священно-церковнослужителях Санкт-Петербурга». — СПб.: типо-лит. Я. Кровицкого, 1895 г.
