Первые мастера-мыловары в нашей стране появились в XV веке, позаимствовав рецепты у византийцев. Известно, что некто Гаврила Ондреев завел в Твери «поварню мыльную с котлом мыльным и со всею поряднею», а в Москве в те времена существовал целый мыльный ряд.
Русское промышленное мыловарение обязано своим развитием царю Петру I. Однако вплоть до середины XIX века мыло в России производилось только для знати и стоило очень дорого. Крестьяне и ремесленники стирали и мылись щелоком – древесной золой, залитой кипятком и распаренной в печи.
В широкий обиход мыло вошло только во второй половине XIX столетия, когда первая московская мыловарня, основанная Генрихом Брокаром в 1864 году, заработала на полную мощность.
Генрих Брокар стал достойным продолжателем дел своего отца Атанаса. Атанас открыл парфюмерный магазин, торгующим духами и мылом, в Париже, близ Елисейских полей еще в начале XIX века.
Дела шли неплохо. Однако основатель династии Брокаров мечтал о крупном производстве и большом рынке сбыта, а шансов выбиться в лидеры у маленького предприятия почти не было. Решив начать новую жизнь, Атанас привез свой бизнес сначала в США, а затем и в Россию.
Вести дела в нашей стране со временем он доверил Генриху. Молодой купец решил доказать всему миру, что хорошая парфюмерия может быть не только элитной, но и весьма доступной. Причем производить ее не обязательно во Франции.
В начале 60-х годов XIX века предприимчивый француз создал революционную технологию изготовления концентрированных духов. Но использовать ее в производстве у Генриха не было денег, и тогда он продал ноу-хау французской фирме «Рур Бертран».
А на полученные 25 тысяч франков Генрих Брокар организовал в России выпуск мыла и духов. Самое первое российское мыло фирмы Брокара было сварено… в конюшне. И только потом появилась фабрика – первая мыловарня открылась в Москве 1 августа 1864 года.
Ее оборудование состояло всего из трех котлов, дровяной печи и каменной ступки. В первое время на фабрике работало всего три человека, которые производили в день от 60 до 120 кусков мыла.
Сырья было в достатке, а вот при регистрации предприятия француз столкнулся с проблемой. В российских реестрах не оказалось соответствующей позиции. Но Брокару удалось выкрутиться, записав свое мыловаренное производство как «фельдшерский цех».
В те годы Москва, как и многие европейские столицы, отнюдь не была образцом чистоты, а уж российские провинциальные города и поселки – тем более. «Выезжая из России за границу, – писал Брокар в одном письме, – переживаешь ощущение, будто снял с себя грязную сорочку и надел чистую…»
Продукция заводика иностранца была не хуже парижской. А главное – по карману простому люду. Со сбытом, конечно, сначала возникли трудности. Работникам Брокара частенько приходилось объяснять покупателям из народа, что мылом просто необходимо пользоваться. Сам француз очень плохо говорил по-русски и не пытался учить язык страны, в которой жил.
Его равнодушие к русскому языку, возможно, объяснялось тем, что Генрих был женат на выросшей в России бельгийке Шарлотте Реве. Шарлотта воспитывалась в одном из лучших московских пансионов, прекрасно знала русский и умела вести переговоры. Все ее подруги были москвичками, поэтому она прекрасно знала запросы потенциальных покупательниц.
Именно супруга уверила мужа, что со временем продукция его фабрики приобретет огромную популярность. И не ошиблась. У Шарлотты Андреевны был прекрасный вкус, пригодившийся ей при разработке дизайна фирменных упаковок и придумывании названий для мыла и одеколона.
Брокар постоянно заботился о том, чтобы его продукция была оригинальной. Он первым начал выпускать специальное мыло для детей, на каждом куске которого была вытиснена буква русского алфавита.
Мыло для взрослых тоже удивляло внешним видом. Так, мыло под названием «Шаром» имело форму шара, а «Огурец» походило на настоящий пупырчатый овощ. Его покупали даже из одного любопытства.
«Это мыло, – говорилось в фирменной рекламе Брокара, – своим внешним видом производит полную иллюзию настоящего огурца и в то же время является хорошим туалетным мылом». Выпускались также «Земляничное», «Кокосовое» и другие, весьма аппетитные сорта гигиенического продукта.
Но главное – мыло Брокара было дешевым. Именно поэтому он сумел стать общепризнанным «королем парфюмерии». «Народное мыло» – а именно эти слова были написаны на этикетке – продавалось по цене в одну копейку, а спрос на него и другие дешевые сорта со временем стал настолько большим, что оптовикам приходилось подолгу ждать заказанных товаров.
Однако вскоре на рынке появилось огромное количество подделок, так что фирме Брокара пришлось всерьез заняться защитой своей продукции. В Департаменте торговли и Министерстве финансов была утверждена особая этикетка (прообраз современных торговых марок), которую наклеивали на всю продукцию знаменитого француза.
Брокар и его супруга также тщательно следили за тем, чтобы дизайн этикеток и название товара соответствовали духу времени. Так, на события русско-турецкой войны фабрика Брокара ответила выпуском мыла и помады «Букет Плевны».
Прожив всю жизнь в России, Брокар до самой смерти оставался истинным французом. О переселении на свою историческую родину Генрих не помышлял, поскольку знал, что во Франции его продукция окажется неконкурентоспособной. Умер Брокар в Каннах, куда отправился по настоянию врачей. Его дело продолжили сыновья.
В 1913 году, по случаю 300-летия Дома Романовых, продолжатель дела отца, парфюмер Анри Брокар решает преподнести в подарок княгине Марии Александровне, матери императора Николая II, свое новое парфюмерное творение.
Духи настолько понравились княгине, что тут же получили название «Любимый букет императрицы». Сегодня мы знаем их как «Красную Москву»…
Во время революции 1917 года фабрику Брокара национализировали, потом новое правительство передало помещения монетному двору. Со временем парфюмерное производство было восстановлено, но уже в другом помещении. А называться предприятие стало «Новая заря».
