29 декабря о любви.
А.П. Чехов — О.Л. Книппер.
[В декабре 1901 года недавние молодожены Антон Павлович Чехов и Ольга Леонардовна Книппер продолжали жить раздельно: Чехов, по требованию врачей, в Ялте, Книппер — в Москве, как того требовала ее актерская карьера. Весь декабрь Чехов был сильно нездоров — замучили обильные кровохарканья. 21 декабря состоялась премьера пьесы Немирович-Данченко “В мечтах”, где Книппер играла роль Широковой и имела в ней большой успех. Несмотря на то, что Чехов в письмах жене сильно сглаживал ситуацию (“Я уже выздоровел… я жив и здоров…”), Ольга Леонардовна все же испытывала чувство вины, о чем свидетельствует ее письмо от 23 декабря:
“Мне так мучительно думать, что я не могу быть около тебя, чтоб ухаживать, менять компресс, кормить тебя, облегчать тебе. Воображаю, как ты страдал! <…>
Ты меня в душе, вероятно, упрекаешь в недостатке любви к тебе? Правда? Упрекаешь за то, что я не бросаю театра — за то, что я не жена тебе! Воображаю, что думает обо мне твоя мать! И она права, права! Антон, родной мой, прости меня, легкомысленную дуру, не думай обо мне очень уж скверно. Ты раскаиваешься, наверное, что женился на мне, скажи мне, не бойся сказать мне откровенно. Я себе кажусь ужасно жестокой. Скажи мне, что мне делать?! Неужели это может случиться, что до весны мы не увидимся?!!”
29 декабря Чехов в ответном письме поспешил утешить жену…]
“Глупая ты, дуся. Ни разу за все время, пока я женат, я не упрекнул тебя за театр, а, напротив, радовался, что ты у дела, что у тебя есть цель жизни, что ты не болтаешься зря, как твой муж. Не пишу тебе о своей болезни, потому что уже здоров. Температура нормальная, ем я по 5 яиц в день, пью молоко, не говоря уж об обеде, который, пока Маша [Мария Павловна Чехова приехала в Ялту 18 декабря] здесь, стал вкусным. Работай, дуся, и не хлопочи, а главное – не хандри.
Не выписывай «Мир искусства», сей журнал у меня будет. У нас в Ялте тепло, все распускается, и если такая погода продолжится еще неделю, то все зацветет. Маша сердится, что ты ей ничего не пишешь.
<…>
Ну, замухрышка, прощай, будь здорова! Не смей хандрить и петь Лазаря. Смейся. Я тебя обнимаю и, к сожалению, больше ничего.
Вчера не было от тебя письма. Какая ты стала лентяйка! Ах, собака, собака!
Ну, дуся моя, жена хорошая, славная, целую тебя крепко и крепко обнимаю еще раз. Я думаю о тебе очень, очень часто, думай и ты обо мне.
Твой Antonio” (29 декабря 1901 года, из Москвы в Ялту)
Все же Ольге Леонардовне пришлось начать переговоры с руководителями МХТ о внеочередном отпуске. 26 декабря она получила от Марии Павловны тревожное письмо:
“Сказал <Альтшуллер>, что слушал Антона и нашел ухудшение… Указывает он на то, что кто-нибудь из нас должен быть около него, т.к. он капризничает с матерью, часто ничего не ест…” Мария Павловна, которой в январе надо было вернуться в Москву, советовала Книппер, чтобы та попросила у “великих ее театра” пару недель отпуска после праздников. Ольга Леонардовна отвечала золовке:
“Сейчас получила твое письмо и реву как дура от растерянности, от чувства одиночества. Я не могу ни рассуждать, ни думать, знаю одно — что я должна быть около Антона, а что будет дальше — не знаю.
Значит, мое предчувствие не обмануло меня — он был болен сильнее, чем мы думали. Это ужасно, ужасно. Я не знаю, что мне делать. Сегодня же буду просить об отпуске, а если не дадут, я способна бросить все и удрать. Ничего не знаю. Мне безумно тяжело на душе. Сижу целый день дома — одна. Не по силам себе я жизнь устраиваю. Надо что-то сделать, на что-то решиться. Запутлявила я и свою и чужие жизни… Как-то я с этим справлюсь!”
На следующий день Книппер уже сообщила в письме мужу о разговоре с “великими”:
“Вчера я говорила с Влад. Ив. [Немирович] насчет отпуска. Он думает устроить мне его в конце января, освободить меня на недельку. Сегодня сидел у меня долго Конст. Серг. [Станиславский], и я его тоже просила помочь мне. Он все, чудак, утешал меня и говорил… что это очень хорошо, что я на сцене и что мы с тобой врозь. Говорит, что у него с женой, пока она не была актриса, была жизнь сухая и невозможная, лишенная всякого интереса. Большое он дитё!
<…>
Голубчик мой, любовь моя, как мы перетянем эту зиму!! Где и когда увидимся! <…>
Я себе кажусь бессовестной, никому ненужной эгоисткой. Антон мой, скажи, ты меня презираешь, проклинаешь? Господи, как я хочу видеть тебя, чувствовать тебя около себя, греть тебя, хочу, чтоб ты дышал только мной и любил только меня. Видишь, какая я мерзкая? Тебе не стыдно, что у тебя такая жена?”
Надо думать, что для Ольги Леонардовны было большим облегчением наконец получить чеховское письмо от 29 декабря. В ответ она писала мужу:
“Ах ты мой дусик милый! Так ты меня любишь крепко? Как увидимся — ты мне должен будешь много говорить на эту тему, и я тоже буду о том говорить тебе. Мне кажется, я тебя еще больше буду любить, буду стоять на коленях и глядеть на тебя и смеяться от какого-то хорошего чувства, точно на душе щекотят.”
Поговорить им удалось в конце февраля — когда Ольге Леонардовне все же удалось на несколько дней вырваться в Ялту.
3 фотографии: О.Л. Книппер-Чехова в роли m-me Широковой в спектакле “В мечтах”. 1901 год. Костюмы делала Н.П. Ламанова, которая одевала императриц. Книппер писала мужу: “<…> Мне жаль, что ты меня не видишь в красном открытом платье; меня прозвали рубиновая змея. Хвост весь в блестящих чешуях, медно-красного отлива. Декольте здоровое, говорят — красиво. Ты бы меня не узнал”. Немирович-Данченко горестно констатировал: “Знаменитая костюмерша Ламанова щегольнула рядом необыкновенных туалетов. По совести, нисколько не рисуясь, я думаю что дамские туалеты на Андреевой, игравшей главную роль, на Книппер и Лилиной были для публики большей притягательной силой, чем сама пьеса.” Саму пьесу критики разругали в пух и прах. Но не Книппер в ней.
Чехов с сестрой. Ялта. 1902.
#история #20век #Россия #АнтонЧехов #ОльгаКниппер #любовь #отношения #жизнь #театр #МХАТ
