#МосковскийКалендарь
105 лет назад, 11 марта 1918 года, столица Советской России была перенесена из Петрограда в Москву. Так закончилось 206-летнее пребывание Первопрестольной в положении «порфироносной вдовы» — с тех пор как волею Петра I Кремль опустел и столицей империи стал Санкт-Петербург. #МосковскиеЗаписки решили напомнить своим читателям о том, как Москва вернула себе статус столицы.
Вышедший под редакцией профессора Н. Гейнике в 1917 году справочник «По Москве» представляет нам город таким, каким он выглядел перед революцией. В нем проживало свыше 1 миллиона 600 тысяч человек, он являлся вторым после Петрограда крупнейшим городом страны, занимал девятое место среди самых больших городов мира, раскинувшись в неправильном круге площадью 155 квадратных верст. Но по приросту населения он уступал только Нью-Йорку, рос намного быстрее Питера. Москва представлялась экспертам, написавшим этот справочник, «преуспевающей в настоящем и имеющей все данные для преуспевания в будущем».
Спустя четыре месяца после взятия Зимнего дворца большевиками, Ленин принял историческое решение – вернуть столицу в губернскую купеческую Москву. Ильич и его комиссары по примеру Временного правительства не стали занимать под резиденцию Зимний дворец, продолжали заседать в Смольном институте, поскольку не желали жить и работать в императорских хоромах, хоть и бывших. Но и в Смольном управлять государством долго не пришлось.
11 марта 1918 года правительство тайно и спешно эвакуировалось в Москву. В этом непростом деле большевики не обошлись без помощи бывших царских генералов, в частности — без бывшего генерал-лейтенанта Михаила Бонч-Бруевича. За родного брата поручился друг молодости Ленина, управляющий делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич. Его брат в числе первых перешел служить к большевикам, он и предложил перенести столицу с берегов Невы на берега Москвы-реки — из соображений безопасности.
О конечной цели переезда знали единицы, операция проходила в строгой конспирации. В то время, как одни железнодорожники формировали воинский поезд из товарных вагонов, чтобы «переправить народных комиссаров на Волгу», другие формировали составы на юг с заездом в Москву «некоторых весьма ответственных товарищей». Даже им Бонч-Бруевич не до конца открыл карты. Только 9 марта вручил конверты народным комиссарам и ближайшим их сотрудникам, распечатав которые, они узнали, что на следующий день предстоит отъезд в 10 часов вечера с платформы «Цветочная площадка» за Московской заставой, где стоял под парами паровоз с поездом из спальных вагонов. По Петрограду специально распространили слух о том, что уезжают на фронт доктора, потому и грузят их имущество. Уезжали «весьма ответственные товарищи» из Смольного под охраной латышских стрелков, не задававших лишних вопросов.
«Мы выехали конспиративно и внезапно, – пишет Бонч-Бруевич в очерке «Переезд советского правительства из Петрограда в Москву», – по маршруту, находившемуся в стороне от главной магистрали обычного движения, и не уведомляя никого о нашем отъезде». Прибывший в темноте Ленин подвел черту, сказал, покидая Смольный: «Заканчивается петроградский период деятельности нашей центральной власти. Что-то скажет нам московский?»
Всем пассажирам велели не выходить из вагонов на платформу. Шторы во всех купе были задернуты. Поезд тронулся в кромешной темноте, ни одна лампочка в вагонах не горела. Только в купе Ленина до выхода на магистральный путь загорелся свет. Времени в пути Ильич не терял, писал статью под названием «Главная задача наших дней». Эпиграфом для нее взял слова Некрасова: «Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка-Русь».
11 марта вечером, в половине десятого, на перроне Николаевского вокзала на Каланчевской площади московские большевики встречали своего лидера. С вокзала машина повезла Ленина и его семью по Мясницкой в центр, в гостиницу. Она сохранилась в начале Тверской под своим первоначальным названием «Националь». Поселили Ленина на третьем этаже, о чем мало кто в городе знал. У люкса № 107, обставленного роскошной мебелью, поставили часовых. Но жильцов из гостиницы не выселили, она продолжала функционировать в своем качестве. Новый советский режим прежде всего отменил в здешнем меню изысканные и дорогие блюда. «Большое количество блюд было сведено к двум, – пишет американский журналист Альберт Рис Вильямс. – Можно было получить либо суп и мясо, либо суп и кашу. Это все, что мог иметь любой, будь он народным комиссаром или чернорабочим…».
На следующий день, 12 марта, телеграф передал по всему миру важную новость о переезде правительства из Петрограда в Москву: «….Париж, Лондон, София, Берлин, Нью-Йорк, Вена, Рим, Константинополь, Христиания, Стокгольм, Гельсингфорс, Копенгаген, Амстердам, Женева, Цюрих, Токио, Пекин, Мадрид, Лиссабон, Брюссель, Белград.
Всем совдепам. Всем. Всем. Всем. Правительство Федеративной Советской Республики, Совет Народных Комиссаров и высший орган власти в стране, Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов прибыл в Москву
Адрес для сношений: Москва, Кремль, Совнарком или ЦИК Совдепа».
В тот день к «Националю» подали чёрный лимузин — в Кремль Ленин въехал на заморском авто. То ли это был «роллс-ройс», что выставлялся в закрывшемся музее, то ли «паккард», то ли «делоне бельвиль» – никто не помнит. Кремль никем не охранялся, в него каждый мог свободно пройти через Никольские, Спасские, Троицкие и Боровицкие ворота и въехать на извозчике, потому что представлял он из себя испокон века часть Москвы, где располагались жилые дома, церкви, учреждения, в том числе суд, хозяйственные постройки, закрытые дворцы. По утрам сюда шли рабочие Арсенала.
Для правительственных учреждений выбрали здание Сената — бывших Судебных установлений, выстроенное во времена Екатерины II для московского дворянства. На втором этаже отвели комнаты для секретариата Свердлова, ВЦИКа, на третьем этаже выбрали место для Совета Народных Комиссаров, а квартиру, занимаемую бывшим прокурором, отвели семье Ленина. Рядом с ней находилась большая комната, где можно было проводить заседания правительства.
После осмотра будущей резиденции Ильич пребывал в отличном настроении, решил прогуляться по Кремлю. Он интересовался сохранностью сокровищ, свезенных в хранилища Оружейной палаты, эвакуированных во время войны вглубь страны из Питера и других городов. «Солнце заливало главы соборов и купола, Замоскворечье гудело, пленяя своей живописной красотой. Все блестело и радостно жило, несмотря на то, что кругом были бесконечные следы совсем недавних боев. Стены были усеяны мелкими впадинами и выбоинами. Вознесенский монастырь, постройки Чудова монастыря, одна кремлевская башня и некоторые здания носили явные следы разрушительного артиллерийского огня. На дворах, у стен, в углах и закоулках была непролазная грязь, остатки сена, соломы, конского навоза, нагромождение повозок, поломанных фур, брошенные пушки, всякое имущество, мешки, кули, рогожи», – таким вот, по описанию управделами Совнаркома, увидел Московский Кремль Ленин.
В первую квартиру в Кавалерском корпусе латышские стрелки принесли самую лучшую мебель, какую нашли в дворцовом, царском имуществе. Как пишет один такой стрелок – Э. Смилга: «Мы заставили квартиру Ильича позолоченными стульями и креслами, обитыми шелком и бархатом, зеркальными шкафами, массивными столами и т.д. Уж очень хотелось нам сделать любимому человеку удовольствие. Но, когда Ленин осмотрел приготовленную квартиру, он остался недоволен. Ему не понравилась роскошная мебель, и он велел заменить ее простой, обыкновенной».
Когда готовили квартиру в здании Судебных установлений, то уже знали вкусы ее будущего хозяина, и больше такой ошибки не повторили. Как свидетельствует комендант Кремля Павел Мальков: «Мебель мы подбирали вместе с Бончем только самую необходимую. Знали, что никаких излишеств Ильич не допустит. Установили две простые металлические кровати Ильичу и Надежде Константиновне, два письменных стола и один обеденный, совсем небольшой, примерно 1,5 на 2 метра. В столовой у стенки я поставил скромную деревянную этажерку, установил в прихожей несколько книжных шкафов, поставил полдюжины стульев, вот и вся мебель квартиры председателя Совнаркома».
На четвертый день делегаты без жарких споров приняли судьбоносное решение «О перенесении столицы». Документ гласил: «В условиях того кризиса, который переживает русская революция в данный момент, положение Петрограда, как столицы, резко изменилось. Ввиду этого съезд постановляет, что впредь до изменения указанных условий столица Российской Социалистической Федеративной Советской Республики переносится из Петрограда в Москву.
16 марта 1918 года».
На фото — вид на Кремль из рабочего кабинета Ленина
