19 декабря 1941 года не стало писателя и поэта Александра Введенского. Его лучшим другом был Даниил Хармс, вместе с которым он входил в «Орден заумников» поэта Александра Туфанова и принимал участие в создании ОБЭРИУ (Объединение Реального Искусства). Введенский был яркой и своеобразной личностью, но, в отличие от Хармса, не превращал свою жизнь в спектакль. Его произведения, в отличие от хармсовских, никогда не входили в массовую культуру. В стихах Введенского из потока речи, из бессмыслицы (само это слово было для поэта значимым и сакральным) родятся новые смыслы – сложные и трагические, полные философской глубины.
И я в моём тёплом теле
лелеял глухую лень.
Сонно звенят недели,
вечность проходит в тень.
Месяца лысое темя
прикрыто дымным плащом,
музыкой сонного времени
мой увенчаю дом.
Ухо улицы глухо,
кружится карусель.
Звёзды злые старухи
качают дней колыбель.
Знакомство с Николаем Олейниковым привело Введенского в детскую литературу, работе в журналах «Ёж» и «Чиж». Как раз за «вредительство в детской литературе» Введенский и Хармс и были впервые арестованы в 1931 году. Примечательно, что поводом для ареста Александра Ивановича стал донос о том, что он произнёс тост в память о Николае II.
Через несколько месяцев его выпустили с ограничением прав, но все же позволили работать в детской секции Союза писателей. Вторично он был арестован уже после начала войны по обвинению в контрреволюционной агитации.
Поэт погиб при невыясненных обстоятельствах во время этапирования в Казань. По официальной версии, Введенский скончался от плеврита. Ему было 37 лет. К слову, лучший друг Хармс пережил его не намного: в феврале 1942 года Даниил Иванович умер от истощения в психиатрическом отделении больницы при тюрьме «Кресты», куда попал по доносу.
В марте 1964 года Александр Введенский был реабилитирован.
Мне жалко что я не зверь,
бегающий по синей дорожке,
говорящий себе поверь,
а другому себе подожди немножко,
мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев.
Мне жалко что я не звезда,
бегающая по небосводу,
в поисках точного гнезда
она находит себя и пустую земную воду,
никто не слыхал чтобы звезда издавала скрип,
ее назначение ободрять собственным молчанием рыб.
…
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я неточен.
Многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи.
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
#МосковскиеЗаписки
