В день памяти Леонида Андреева (скончался 12 сентября 1919 года) приведем воспоминания о нем Корнея Чуковского, которые, быть может, немного развеют шлейф мрачности, тянущийся за Леонидом Николаевичем:
«Вспоминаю, как Андреев, получив от Цетлина аванс за собрание своих сочинений, купил себе — ни с того ни с сего — осла.
— Для чего вам осел?
— Очень нужен. Он напоминает мне Цетлина. Чуть я забуду о своем счастье, осел закричит, я вспомню.
А потом он рассказывал мне, что, будучи московским студентом, он, бывало, с пятирублевкой в кармане совершал по Москве кругосветное плавание, т. е. кружил по переулкам и улицам, заходя по дороге во все кабаки и трактиры, и в каждом выпивал по рюмке. Вся цель такого плавания заключалась в том, чтобы не пропустить ни одного заведения и добросовестно прийти круговым путем откуда вышел.
— Сперва все шло у меня хорошо, я плыл на всех парусах, но в середине пути всякий раз натыкался на мель. Дело в том, что в одном переулке две пивные помещались визави, дверь против двери; выходя из одной, я шел в другую и оттуда опять возвращался в первую: всякий раз, когда я выходил из одной, меня брало сомнение, был ли я во второй, и т. к. я человек добросовестный, то я и ходил два часа между двумя заведениями, пока не погибал окончательно.
Помню, однажды вечером он подговорил человек 20 друзей и знакомых позвонить с утра по такому-то номеру, а когда к телефону подойдет абонент, самым сладким голосом спросить у него:
— Дрюнечка, скажите, пожалуйста, видели вы бани Каракаллы?
„Дрюнечка“ был его зять, архитектор Андрей Андреевич Оль. Он только что воротился из Рима, куда ездил для изучения античного зодчества, но, по его же признанию, не успел поглядеть на знаменитые развалины Каракалловых бань. Узнав об этом, Леонид Николаевич и придумал для него такой телефонный розыгрыш. После второго же звонка бедный Оль начал свирепо ругаться, после пятого исчерпал все ругательства и только с остервенением рявкал, яростно швыряя телефонную трубку».
«Давно это было, давно. Я жил в городе, в котором есть природа, и отсюда понятно, что город этот не был Москва…», — писал в своем очерке «Когда мы, мертвые, пробуждаемся» Леонид Андреев (1871-1919).
Отношение писателя к Москве было неоднозначным (несчастная любовь, две попытки самоубийства). Но именно с этим городом связан начальный период его творчества. В 1893 году Андреев был зачислен на 2-й курс юридического факультета Московского университета. Собственно, это был перевод из Петербургского университета, откуда Леонида отчислили за неуплату. В Москве его учебу оплатило Общество пособия нуждающимся. Но Леониду пришлось самому искать средства на жизнь. Матушка, Анастасия Николаевна, живя в Орле с 5-ю малолетними детьми, помочь старшему сыну не имела никакой возможности. Андреев поселился в дешевых «нумерах» Фальц-Фейна на Тверской улице, где тогда жило большинство студентов. Брат Андреева, Павел, вспоминал: «Жил он в материальном отношении очень плохо, столовался в так называемой «Ляпинке».
Почему, собственно, в «Ляпинке», этой бесплатной ночлежке для студентов училища живописи, открытой в Большом Трехсвятительском переулке (прозвана по фамилии владельцев, купцов Михаила и Николая Ляпиных). Чтобы подзаработать, Андреев, с детства мечтавший стать художником, начал писать портреты на заказ, сдружился со студентами из училища живописи, вместе с ними и столовался в «Ляпинкке». «С большим успехом я отдавался живописи, рисовал на заказ портреты по 3 и 5 р. штука. Усовершенствовавшись, я стал получать за портрет по 10 и даже 12 р.», — вспоминал писатель.
К слову, о «Ляпинке» Андреев позже вспомнит и в одном из своих очерков:
«Несколько слов о моем собеседнике. Он не молод, но и не стар; роста он среднего, ну, приблизительно, как ваша тень, когда вы проходите мимо лампы. Физиономия у него довольно приятная, но истощенная и желчная: дело в том, что живет он преимущественно в таких местах, как Ляпинка, подвалы, маленькие комнаты верхних этажей, где воздух микробообилен, и плох; ест он плохо, спит совсем скверно.
— Послушайте, — сказал он мне убедительно, — вот вы написали фельетон и гонорар, конечно, за него получите?
— Получу.
— Голубчик, — голос его дрогнул, — отдайте эти деньги мне, а я их раздам кое-кому на «Ляпинке».
— Мне за квартиру платить, — угрюмо сказал я.
— А вы не платите!
— Меня выгонят.
— Вот и прекрасно! Пойдете жить на Хитров рынок, а там столько интересного, какой фельетон напишите!
— Мне здоровье не позволяет жить на Хитровке.
— Вот и прекрасно. Умрете там. Как это великолепно!»
Ну, а проиллюстрировать этот пост мы решили автофотопортретом Леонида Андреева.
#МосковскиеЗаписки
