9 января об одной вражде.
Отец Иоанн Кронштадтский — Ректору Юрьевского университета А.Н. Филиппову.
“Ваше превосходительство,
высокочтимый ректор
Юрьевского университета!
Прочитав ваше почтенное и почтительное, исполненное тонкой деликатности письмо ко мне и взвесив смысл его, я отвечаю вам и Юрьевскому университетскому совету, выбравшему меня большинством голосов своим почетным членом, — отвечаю решительным отказом от этой чести. Я не желаю ни под каким видом быть членом той корпорации, хотя и почтенной, и высоко ученой, которая поставила меня, по прискорбному недоразумению, наряду с безбожником графом Львом Толстым, злейшим еретиком нашего злополучного времени, превзошедшего в своем высокоумии и гордыне всех бывших когда-либо еретиков. Не хочу быть рядом с Антихристом. Вместе с тем я удивляюсь, как индифферентно совет университета отнесся к осатанелому писателю и курит ему раболепно фимиам.
Вот мой ответ на ваше письмо.” (9 января 1903 года, из Кронштадта в Юрьев)
“…Почему два безусловно искренних и глубоко верующих человека, желавших добра, даже во многом похожих друг на друга — своей неотмирностью, своей совестливостью, своим бессребреничеством, равнодушием к земным благам и, наконец, огромной любовью к простому народу, — оказались не союзниками, но врагами?” — вопрошал Павел Басинский, автор книги “Святой против Льва”.
Что еще объединяло Льва Николаевича Толстого и святого праведного Иоанна Кронштадтского — это предельная искренность и бескомпромиссность. “Если Толстой отказался от церковной веры, то уже ничего не могло бы убедить его признать хотя бы часть правды в существовании Церкви.” А отец Иоанн, по его словам, “жил в Церкви”, в его жизни не было ничего, что могло бы иметь для него такое же значение, как литургия, он только одним этим и жил, служил практически каждый день, умерев через девять дней после последней службы. В конце жизни, тяжело больной, он не принимал пищи, кроме Даров причастия.
“Трагедия спора была в том, что оба они искали пути спасения веры в условиях кризиса самой веры, в котором отдавал себе отчет всякий здравомыслящий русский человек. И ответы их на главный вопрос этого спора были диаметрально противоположными. Толстой был уверен, что необходимо спасать веру от Церкви, переживающей, по его мнению, катастрофический кризис, но при этом продолжающей предъявлять на веру исключительные права. Кронштадтский же, как самый убежденный и, если можно так выразиться, ВЕРУЮЩИЙ СВЯЩЕННИК своего времени, не просто отстаивал исключительные церковные права, но и доказывал их на практике, заражая верой в Церковь своей уникальной практикой священнослужителя.”
В те времена авторитет “белого” духовенства был крайне низок. Для крестьян и городской бедноты приходские священники были причиной дополнительных обременительных расходов. Для образованной части русского общества — низшей кастой, отношение к ним было в лучшем случае пренебрежительным. Гораздо предпочтительней для выпускника духовной академии была монашеская карьера. А для отца Иоанна “белый” священник был “другом Божиим”, посредником между Богом и людьми, который каждый день имеет возможность “беседовать с Богом с просьбой о помощи, о милости и снисхождении к людям”. “На него (свершителя Евхаристии) ангелы взирают с благовением и некоторое ревностью, созерцая такое снисхождение к нам Божие, такое срастворение Господа Бога с нашим бренным естеством,” — писал отец Иоанн в дневнике.
Святое причастие для отца Иоанна — путь устроения Царства Божия внутри себя, поэтому с самого начала отец Иоанн поставил себе за правило ежедневно служить литургию (это было его нововведением, никто тогда этого не делал, ради этого он сохранял целомудрие в браке, с женой они жили как брат и сестра).
А для Льва Николаевича Евхаристия стала настоящем камнем преткновения. “…Разум Толстого в принципе не смог смириться с положением христианской Церкви, которое требовало иррациональной веры в то, что хлеб и вино во время евхаристии претворяются в Плоть и Кровь Христа.” И Толстой решил очистить ЗЕРНО ИСТИНЫ в религии от всего “лишнего” — убрать из христианства всё мистическое, иррациональное, оставить только “разумное”, вычеркивая и божественность Христа, и Воскресение, и чудеса, вычеркивая самою веру (о чем и писала в своем дневнике Софья Андреевна). В примечаниях к своему “Евангелию” Толстой давал такие объяснения: “Была девица Мария. Девица эта забеременела неизвестно от кого. Обрученный с нею муж пожалел ее и, скрывая ее срам, принял ее. От нее-то и неизвестного отца родился мальчик.”
И Толстой позволял себе глумиться (это слово Софья Андреевна тоже использовала) над таинством причастия.
Толстой не желал мириться с Церковью. “Мои верования, — писал Лев Николаевич, — я так же мало могу изменить, как свое тело. Мне надо самому одному жить, самому одному и умереть (и очень скоро), и потому я не могу никак иначе верить, как так, как я верю, готовясь идти к тому Богу, от Которого я изошел. <…> Вернуться же к тому, от чего я с такими страданиями только что вышел, я уже никак не могу, как не может летающая птица войти в скорлупу того яйца, из которого она вышла.”
Но и отец Иоанн “не мог даже временно принять точку зрения, что Христос — не Бог, что Мария — не непорочная Дева, что Воскресения не было, что Искушение — вымысел. Наконец, человек, посвятивший всю свою жизнь Церкви и растворивший свою личность в торжестве литургии, не мог даже на секунду допустить, что Толстой может быть прав, отрицая таинство причастия.
Поэтому можно понять горячность и резкость, с которой Иоанн Кронштадтский клеймил “нравственное чудовище” в своих проповедях и статьях. Он не мог спокойно смотреть на то, как, по его мнению, Толстой пытается добить Церковь, так им любимую. Для отца Иоанна это не было богословским диспутом, для него это было ЛИЧНЫМ ДЕЛОМ. Отсюда ЛИЧНАЯ НЕНАВИСТЬ к Толстому, откровенная грубость некоторых пассажей в статьях и даже пожелания смерти в записях в дневнике этого очень доброго в общении со всеми остальными людьми человека.
Прошло более ста лет, Лев Толстой и Иоанн Кронштадтский для нас — два великих русских человека, гиганты духа. Николай Лесков писал, что “нельзя одновременно любить Толстого и Иоанна Кронштадтского”. Оказывается, можно.
Для подготовки материала была использована книга П. Басинского «Святой против Льва».
#история #20век #ЛевТолстой #ИоаннКронштадтский #религия #вера #мысли #Россия #православие #христианство
