Составитель «Российской родословной книги» Петр Долгоруков в своих записках авторитетно заявлял, что число Голицыных в Москве иногда достигало 130 человек (это только мужеского пола, разумеется). Впрочем, кто бы говорил! Ведь однофамильцев историка Долгорукова в Первопрестольной было ничуть не меньше. Расскажем сегодня об одном из многочисленных московских семейств Долгоруковых, некогда владевших симпатичным особняком в стиле барокко в Колпачном переулке.
Впрочем, Долгоруковы владели этим имением на Ивановской горке не всегда. Когда в 1930-х годах угол этой усадьбы сносили ради постройки 5-этажки с наружной лифтовой шахтой, то обнажили скрытые окна и стены древних палат XVII века, принадлежавших, предположительно, боярину Лукьяну Степановичу Стрешневу — окольничему, тестю первого русского царя из династии Романовых, Михаила Федоровича.
В конце XVII века от боярина Стрешнева палаты между Колпачным и Космодамианским переулком перешли к другому боярину — воеводе Кириллу Нарышкину, отцу царицы Натальи Кирилловны, матери Петра I. Позже палаты сменили еще несколько хозяев, а в 1730-х годах были значительно перестроены в так называемом «аннинском» стиле, названном так в честь царицы Анны Иоанновны и сочетавшем в себе элементы протестанского (немецкого) барокко, классицизма и нарышкинского барокко.
И уже в 1744 году палаты и два соседних участка рядом с ними выкупает только что вернувшийся из ссылки и чудом избежавший казни князь Александр Алексеевич Долгоруков, получивший после опалы «по одобрении за понесенные невинно страдания» звание капитана, но до конца своих дней ходивший с несмываемым клеймом государственного преступника — вырванными ноздрями и урезанным языком. По понятным причинам своих парадных портретов князь не заказывал, и облик его так и не остался в истории.
Клейменый князь — явление в российской истории нечастое. Всё дело в том, что Александр Алексеевич Долгоруков (1718-1782) был младшим братом Ивана Алексеевича — фаворита юного императора Петра II. Незадолго до трагической смерти 14-летнего императора глава семейства Долгоруковых — князь Алексей Григорьевич Долгоруков — губернатор, сенатор и гофмейстер, решил породниться в династией Романовых, добившись обручения юного Петра II со своей дочерью — Екатериной Алексеевной. Внезапная смерть Петра II в январе 1730 года нарушила эти планы, на престол должна была взойти Анна Иоанновна. Тогда Алексей Григорьевич убедил своего сына Ивана составить поддельное завещание Петра II, в котором император якобы завещал престол своей несостоявшейся супруге. Это завещание было представлено остальным членам Верховного тайного совета, однако те раскрыли обман и вместо провозглашения Екатерины Долгоруковой приняли решение составить печально известные «кондиции», ограничивавшие власть Анны Иоанновны и по сути отдававшие власть в руки членов Верховного тайного совета. Новая императрица «кондиции» приняла, но по восшествии на престол, опираясь на значительную часть российского дворянства и гвардию, отказалась от них, прилюдно разорвав документ и отправив семейство Долгоруковых в ссылку в Тобольскую губернию. Так юный Александр Алексеевич, которому в момент ссылки было всего 12 лет, оказался в Березове (куда немногим ранее сослали и семейство князя Александра Меншикова).
А спустя несколько лет грянула беда: в 1738 году один из подьячих написал жалобу на привольное житье Долгоруковых в ссылке и, в частности, о неблагопристойных высказываниях старшего брата Ивана об императрице. Началось дознание, и в том же году в ходе допроса смотрителям удалось напоить младшего Александра Алексеевича, который спьяну и выложил все что знал о поддельном завещании и роли в его написании своего семейства. Расправа не заставила себя ждать: Ивана Алексеевича и трех его дядей в 1739 году после продолжительных пыток четвертовали, а Александру Алексеевичу и еще двоим братьям вырвали ноздри, укоротили язык и, бив кнутом, отправили в ссылку. Братьев — на Соловки, а Александра Алексеевича — простым матросом на Камчатку. После этого в семействе Долгоруковых он стал изгоем, снискав славу предателя, погубившего родственников. Молодой князь даже пытался покончить жизнь самоубийством, вскрыв себе живот с помощью бритвы, но, несмотря на большую кровопотерю, его удалось спасти.
Однако уже в 1741 году на трон взошла императрица Елизавета Петровна, специальным указом реабилитировавшая семейство Долгоруковых. Александр Алексеевич вернулся в столицу, а три года спустя приобрел себе городскую усадьбу в Москве на Ивановской горке, между тогдашним Космодамианским и Колпачным переулками. Вероятно, чтобы забыть свою ссыльную юность как страшный сон, князь затеял не только масштабную перестройку всей усадьбы, для чего привлек лучших архитекторов того времени — Дмитрия Ухтомского и Василия Яковлева, но и существенно расширил границы своего владения, скупив соседние участки — в частности, выход на Покровку. Мало того, новые владения Долгорукова даже забрали правый луч нынешнего Старосадского переулка, который ранее раздваивался в нескольких сотнях метров от церкви Козьмы и Дамиана.
Выстроенная усадьба Александра Алексеевича Долгорукова поражала соседей своей роскошью. Барочный дом, полностью поглотивший древние палаты, был ориентирован фасадом на ныне снесенный храм Успения Богородицы на Покровке. Между улицей и дворцом был разбит фруктовый сад, огороженный со стороны Покровки каменной оградой с коваными воротами и львами, держащими в пасти цепи. Выход из этого сада вместе с церковью и оградой изобразил на своей акварели итальянский художник и архитектор Джакомо Кваренги (первый снимок).
Необычно был устроен и сам дворец: в центре его располагалась обширная сквозная арка, в глубине которой были расположены входы для гостей, так что высокие посетители могли въезжать прямиком во дворец. Дворец был столь великолепен, что великий архитектор Матвей Казаков включил его в свой знаменитый альбом московских партикулярных строений XVIII века.
Увы, после смерти Александра Алексеевича в 1782 году дом стар предметом спора за наследство между родственниками князя и бывшей крепостной крестьянкой — сожительницей Долгорукова, на которую он переписал свою московскую усадьбу. Судебная тяжба затянулась на долгие годы, так что дом находился в ведении Опекунского совета и сдавался в аренду. В 1812 году дом Долгоруких уцелел от пожара — вероятно, потому, что в нем разместилась французская Генеральная полиция во главе с Фридрихом Виллерсом, москвичом французского происхождения, работавшим преподавателем французского языка в Московском университете. Здесь же 14 сентября 1812 года состоялся печально известный суд над 26 московскими поджигателями, 10 из которых расстреляли.
Лишь в 1818 году суд, наконец, определился с усадьбой Долгорукова и передал ее во владение племяннику Александра Алексеевича — отставному гвардии поручику князю Михаилу Михайловичу Долгорукову. Человек этот составил по себе дурную славу, был известен своей жестокостью, необузданностью нрава и пристрастием к алкоголю. Постоянно избивал не только своих слуг, но и вообще встречных. Несмотря на знатность происхождения, в 1831 году Долгоруков был сослан в Вятку, по дороге пытался убить своего конвоира поручика Лаврова. После очередного скандала с избиениями был сослан еще дальше — в Пермь. По слухам, перед отъездом из Вятки в новую ссылку князь собрал весь высший свет города на ужин, где накормил восхитительным пирогом с мясом… своей собаки Гарди, о чем сам после ужина и поведал шокированным гостям. После смерти Михаила в 1841 году дом еще некоторое время принадлежал представителям семейства Долгоруковых, а после перешел во владение купеческого сословия.
На детальном плане Москвы 1852 года усадьба Долгоруковых все еще окружена садом, рядом с ней расположен пруд. Позади усадьбы вдоль террасы, отделяющей ее от соседнего участка, видно продолговатое строение — хозяйственная постройка. Ныне стены этой кирпичной постройки руинированы (кирпичи с клеймом «АЩ» второй половины XVIII века по классификации И.А. Киселева). Во второй половине XIX века, с переходом усадьбы в купеческие руки, ее территория начала застраиваться доходными домами и лавками, усадьба утратила сад и выход на ул.Маросейка. В советское время здесь располагались государственные учреждения, западное крыло усадьбы было частично уничтожено во время строительства 5-этажного дома. В настоящее время дом отреставрирован и выкрашен в три цвета — в белый цвет выкрашен фрагмент палат XVII века, голубым — основная часть дома в стиле елизаветинского барокко и в желтый — фрагмент «аннинского» стиля 1730-х годов.
#МосковскиеЗаписки
