«В России у ШМЕЛЕВА остались имя и репутация первоклассного прозаика и внушительный литературный багаж — восемь томов повестей и рассказов «Книгоиздательства Писателей в Москве», целый ряд сборников для детей, две новеллы, написанные на рубеже до- и послереволюционного творчества — «Неупиваемая чаша» (1918) и «Это было» (1922), не считая очерков и рассказов, напечатанных в разных газетах и журналах и не вошедших в его восемь томов.
Поселившись во Франции, Шмелевы зиму проводили в Париже
в меблированных квартирах, на лето уезжали в Капбретон (в департаменте Ланд) на берегу Атлантического океана, где годами их соседями были генерал Деникин с семьей и поэт Бальмонт (1867—1942). Жили Шмелевы исключительно на литературные заработки писателя, который за время своей эмигрантской писательской карьеры сотрудничал в различных русских журналах: «Современные записки», «Русский колокол», «Иллюстрированная Россия», «Русский инвалид», «Доброволец», «День русского ребенка» и др., а также в газетах — «Возрождение», «Родная земля», «Последние новости», «Сегодня», «Руль», «Русское время», «Россия и Славянство», «Русская мысль» и др.
В устройстве жизни, согласно воспоминаниям К. В. Деникиной,
Шмелевы были очень беспомощны. Долгое время они не могли найти подходящей квартиры в Париже и жили у племянницы Ольги Александровны Шмелевой, Ю. А. Кутыриной, пока наконец осенью 1926 года не переселились на квартиру в Севре на 2 Chemin de Couture.
…Жизнь Шмелева после смерти его жены [в 1936 году. — З. л.] не налаживается. Он совершает ряд поездок с лекциями: в Латвию и Эстонию в 1936 году, в Чехословакию два года подряд — в 1937 и 1938 годах, на День Русской культуры, причем оба раза он гостит в Иово-Почаевском монастыре в Карпатской Руси. Гостит и в Швейцарии у своей швейцарской переводчицы Руфи Кандрейа в 1938 году, ездит на юг Франции (Ментон) с доктором Серовым, и в том же 1938 году переселяется на свою последнюю квартиру на Рю Буало № 91, где опять, как некогда в Москве, живет на одной улице с Ремизовым (1877— 1957).
…Военные годы окончательно подорвали здоровье писателя, который всю жизнь страдал от язвы двенадцатиперстной кишки, и в 1947 году генерал Ознобишин увозит больного и истощенного Шмелева в Швейцарию на поправку. В Женеве Шмелев живет 14 месяцев (до 1949 года) скромно, на деньги, которые ему задолжали швейцарские издательства с 1938 года. Сотрудничанье в новооткрывшейся «Русской мысли» позволяет ему платить за квартиру, оставленную им за собой в Париже.
Возвращаться в послевоенный Париж писателю не хотелось. Он получил два аффидевита из Америки: от своего американского издателя и от Пушкинского литературного комитета, через содействие И. А. Ильина. Но в визе Шмелеву отказали — очевидно, из-за какой-то интриги, ведшейся против него в Америке, что отразилось в анонимной заметке, напечатанной в «Новом русском слове»: Шмелева пытались обвинить в коллаборации с немцами на основании того, что он-де печатался в «Парижском вестнике» и заказал молебен (!) по поводу взятия немцами Крыма. Заметка вызвала возмущение в русских кругах, которые хорошо знали писателя и видели в заметке явную недоброжелательность. В прессе появились разного рода отклики, которые сходились в одном: где же должен был печатать свои очерки писатель, который не хотел умереть голодной смертью, как не в единственной антикоммунистической газете (на прямую публицистику писатель был неспособен), а молебен, будто бы заказанный им, оказался панихидой по замученным и убиенным, заказанной парижскими крымчаками; в ней участвовал и Шмелев (тело его сына лежит в Крыму).
Когда в июле 1949 года пришло предложение от A. Л. Толстой
похлопотать о визе Шмелеву, писатель потерял к поездке всякий интерес. Он стал беспокоиться о своем литературном наследстве, которое хотел оставить «надежному юридическому лицу» — Толстовскому фонду. Но фонд не мог позволить себе приобретение литературного наследства Шмелева за 75—100 долларов в месяц, пожизненно выплачиваемых писателю (A. Л. Толстая, правда, помогала Шмелеву единовременными суммами в то время, когда положение писателя близилось к буквальной нищете).
Ко всему прибавилась еще срочная сложная операция в декабре 1949 года. Работать Шмелеву было запрещено врачами, да и немыслимо при его страшной слабости. Затяжное вынужденное лежание в течение семи месяцев привело к осложнению — туберкулезу правого легкого. После курса лечения друзья Шмелева устраивают его на поправку при монастыре Покрова Пресвятой Богородицы в Бюсси-ан-Отт, куда 24 июня [1950 года] его и отвозят на автомобиле.
Желание писателя жить при монастыре и дописывать «Пути небесные», казалось, исполняется. Всю дорогу он был в прекрасном расположении духа. Через четыре часа по прибытии в пансион Шмелев умирает от сердечного припадка, в полном сознании, прося сделать ему укол камфары. Но и трехкратное впрыскивание не спасло его. Иван Шмелев умер вечером, в половине десятого, в субботу, около православного монастыря, как и желал».
Ольга Сорокина. Из статьи «Творческий путь И. С. Шмелева в эмиграции».
На фото (слева направо): Н. К. Кульман, А. И. Деникин, Ю. А. Кутырина, И. С. Шмелев, сын Ю. А. Кутыриной И. Жантийом-Кутырин. Капбретон, Франция. 1928.
Подготовка публикации: ©Зеленая лампа, 19.01.2024
